– Сходите. Макс давно просился к ней.
Он встал из-за стола, громко отодвинув стул назад. Его огромная фигура нависла надо мной, я подняла голову, и он прижался губами к моей щеке. Мягкие, как пух, усы попали мне в рот.
– Отдыхай, моя девочка. Вечером увидимся.
Он вышел, а я снова осталась дома одна.
Вечером бабуля даже не встала с кровати, чтобы нас встретить. Поднялось давление, и сердечко дало сбой. Макс тут же забрался к ней под одеяло. Он добрый мальчик. Ему всегда жалко людей, когда они болеют.
– Мой ангел.
Бабуля погладила рукой по белоснежным волосам. Мальчик тут же подставил губки для поцелуя.
– Я тебя люблю, – пролепетал Макс тоненьким голоском.
Он часто произносит эти слова, в отличие от своего родного отца, который за всю свою жизнь не признался в любви даже к футболу.
– София, Саша звонил, – сказала бабуля, привстав с кровати. – Он очень хотел поговорить с тобой. Может, ты ему сама позвонишь?
– А зачем он меня искал?
По спине пробежал холодок. Четыре года я не общалась ни с кем их семейства Лапиных. И тут вдруг они вспомнили обо мне.
– Не знаю. Он мне не сказал.
К дому подъехала машина. Бабуля удивленно взглянула на меня.
– Пойди, посмотри кто там. Может Сергей?
Из окна ее комнаты виден только огород, ворота с другой стороны дома. Я вышла на улицу. Возле забора припарковался черный БМВ. Такого нет ни у кого из моих знакомых.
Я открыла калитку.
Сначала показался живот. Потом пухлая нога, а уж следом и все тело.
Сан Саныч расплылся в улыбке и протянул мне руки. Я не сдержалась, хотя следовало бы, и бросилась к нему в объятья.
– Девочка, – прошептал он, сквозь слезы. – Милая. Как же я рад видеть тебя.
– Привет.
Он поцеловал меня в щеку. Запах теплого хлеба ударил в нос. Как давно я его не чувствовала? Как могла забыть эти мягкие руки и ласковый голос. Ногти-пуговки и пухлые губы.
– Как ты изменилась, София! Такая красавица! Я бы не узнал тебя на улице. Прошел бы и не подумал, что это та самая девочка, которая жила в нашем доме. Красавица! – еще раз повторил он.
Я улыбнулась. Как же хорошо, что он приехал. Никто, так нежно не относится ко мне, как он. Никто меня так не любит.
– Пап, ты похудел.
– Немного. Наташа спрятала от меня все сладкое.
– Тебе идет.
– Наверное.
Ему до сих пор не верится, что я стою перед ним. Руки сами по себе гладят мои волосы, а глаза скользят по лицу. Он скучал. Мучился. Не так просто забыть человека, если любишь его всем сердцем.
– Девочка моя, я не просто так приехал, – стараясь сдержать слезы, проговорил он. – Я должен сообщить тебе печальную новость.
– Что опять? – испугалась я.
– Твоя мама.
– Что с ней?
Тут я вспомнила, что даже не прочитала ее сообщения. А она писала, только очень давно.
– Вчера мне позвонил твой отец. Он до сих пор не знает твой номер телефона. Хотя… Он бы не стал с тобой разговаривать. Так вот. О чем я? А, да. Он сообщил, что твоя мама умерла от рака.
– Как это умерла? Когда?
– Два месяца назад.
– Два месяца назад? И он только сейчас сказал об этом? И то не мне, а чужим людям?
– Он жестокий человек. Согласен. Когда ты рассказывала о нем, я не верил. Думал, что ты придумала эти истории. Все дети не довольны своими родителями. Но, такое… Я вижу впервые.
Я уже не услышала его последние слова. Голова пошла кругом. Во рту появился запах страха. Но больше всего – запах ненависти и обиды. Как он мог? Даже не сказал, что мама болела. Не предупредил. Не нашел меня. Разве это отец?
Как я добралась до дома, не помню. Наверное, Макс привел. Сергей что-то говорит, а я не слышу и не вижу ничего. Шум в ушах. И гул. Тихий, монотонный. Только бутылка вина и горячая ванна привели меня в чувство. Пелена с глаз упала, и заработал мозг.
– Тебе нужен отдых, – вынув меня из ванной, словно маленького ребенка, сказал Сергей. – Хочешь, я куплю тебе путевку на море? Или поедешь в санаторий? Там массаж, финская сауна, хорошее питание. Тебя полечат и поставят на ноги.
Я прижалась к его сильному плечу. Усы щекочут нос. Он укутал меня в махровое полотенце, взял на руки и понес в спальную.
– Что ты хочешь, София? – спросил он, когда я залезла под одеяло. – Я все для тебя сделаю. Не могу больше смотреть, как ты мучаешься. Скажи, как помочь тебе?
– Налей мне вина.
– Нет. Больше никакого вина. Ты нужна мне трезвая.
– Зачем? – заплакала я. – Зачем я тебе нужна, если ты даже не дотрагиваешься до меня? Я тебе не нравлюсь, как женщина?
– Не нравишься. Для меня ты – девочка. Я никогда не притронусь к тебе. Мы уже много раз говорили об этом. Мне нужна женщина, а не дочь.
– Но я не ребенок. Ты этого не понимаешь?
– Ты не любишь меня. Остальное все не важно.