Квадратные углы

Встрепенулся Сергей. Он даже не допил кофе, хотя ему уже пора уходить на работу.

Почувствовав защиту, мальчик тут же залез к нему на колени.

– Ванька.

Упрямо, поджав губу, он взглянул на его усы.

– Дай ему сдачу. Ты же мужчина. Помнишь, как я тебя учил?

– Помню.

– Ничего не бойся, Макс. Нужно уметь давать отпор хулиганам. Понял?

– Понял.

Забавно смотреть на них со стороны. Огромный мужчина с такими же огромными усами сидит за столом и разговаривает с маленьким мальчиком, как со взрослым мужчиной. Макс очень похож на своего отца. Те же черные глаза, лицо в форме сердечка, широкие брови. Только улыбается он чаще и голосок у него, как у ангела: мягкий и звонкий. Волосы светлые, почти белые.

– Я пойду в садик, – сдался Макс.

– Умница.

Сергей чмокнул его в щеку, и мальчик побежал в свою комнату одеваться.

– Чем сегодня будешь заниматься? – допив кофе, спросил Сергей.

– Хочу заняться грушей. – Я села за стол напротив него. – А то она не протянет еще одну зиму. Потом хочу, съездить в город.

– Одна?

– Могу дождаться тебя, и мы вместе съездим.

– Хорошо. Я ненадолго заеду в магазин.

– Тогда приготовлю обед, а грушей займусь завтра с утра.

Сергей обошел вокруг стола. Я протянула ему руку. Он поцеловал мой указательный пальчик и быстро вышел из кухни.

Теперь я живу в его доме. После встречи с Ольгой, жизнь изменилась.

В тот день я вернулась в поселок другим человеком. Бабуля долго просила у меня прощения, что не сказала о смерти Макса, но я была непреклонна. Собрала одежду в рюкзак и пошла на остановку. Там меня подобрал Сергей, и я осталась в его доме на четыре года.

С бабулей мы редко общаемся. К ней приезжает Наталья с Сан Санычем, которые все же помирились после смерти сына. Они часто остаются на целый день. Я туда не хожу и стараюсь не показываться им на глаза. Они тоже не лезут ко мне. Бабуля им сказала, что я сошла сума. Хотя так думает не только она. Многие наши знакомые считают меня не совсем нормальной.

Смерть Макса сильно повлияла на мою психику. Никто из моих родственников еще не умер. Только дедушка. Но он был пьяницей, и я его почти не помню. Бабуля жива. Две тетки еще молодые и здоровые. За всю свою жизнь я ни разу не была на похоронах. Даже не знаю, как выглядят покойники. Не плакала, не прощалась, не убивалась на песчаной могиле. А тут…

Самый близкий человек ушел из жизни. Покинул и даже не попрощался. Тихо умер, как будто его и не было на этом свете. Даже о ребенке не узнал.

Как смириться с такой потерей? Забыть прошлое, вычеркнуть из памяти. Стереть все моменты, связанные с ним. Как? А если, эти моменты составляют целую жизнь!

Невозможно! Дышать без него невозможно. Есть, спать и продолжать ходить по земле, зная, что его уже больше не будет. Не увидеть его глаза, не услышать голоса, не притронуться к волосам. Не любить… Невозможно его не любить.

Только сегодня, спустя годы, я все же решилась заглянуть на свою страницу в соцсети. Давно я ее не открывала. Сменила все пароли и номера. Забыла даже, как пользоваться почтой, и как выглядит новый интерфейс.

Три письма от мамы. Давно. Примерно три года назад. Сто сорок три сообщения от Насти. Столько же от подруги из Москвы. Ни одного от папы. Пару писем от Леры. Юра каждый день сообщал мне новости большого города, но после смерти Макса, перестал появляться в сети. Несколько слов от Натальи. В основном, когда я уехала из их дома. Еще письмо от Сан Саныча и его бывшей любовницы Вероники.

Понадобилось несколько часов, чтобы просмотреть все почту. И тут мне попалось сообщение от Алекса.

Первое в день смерти Макса.

«Макса больше нет. Позвони мне, как сможешь»

Второе он прислал на неделю позже.

«Наверное, сойду сума. Очень тяжело. Скучаю»

Третье письмо отправлено три года назад.

«Привет. Знаю, что не прочитаешь, но все же пишу. Сегодня год, как нет брата. До сих пор не могу смириться, с его уходом. Тяжело. Тем более он умер из-за меня. Я настоял на операции. Если бы… Возможно, он бы еще протянул несколько лет. Не знаю. Но, Макс верил в Бога, и ему это помогло пережить все страдания, выпавшие на последний месяц жизни. Он две недели был в коме, потом пришел в сознание и еще две недели лежал в реанимации.

Я приходил к нему каждый день. Он сильный. Много говорил о тебе, о Маше. А в последний день уже не узнавал ни меня, ни родителей. Он умер во сне.

Я так скучаю по тебе, милая. Мне нужна твоя поддержка, твои поцелуи. Я все время думаю о тебе. Хочу рвануть в деревню и забрать свою жену домой, но каждый раз останавливаюсь. Теперь ты чужая жена, и у вас ребенок.

Сегодня мы с Машей уезжаем в Казань. Мне предложили там работу. Пока подписал контракт на три года. Что будет дальше, не знаю.

Напиши мне, если захочешь. В любое время. Я буду ждать. Люблю тебя. Целую»

Любит? Скучает? Странно. Живет с Лерой, а скучает по жене. Лицемер. Я могла бы подумать, что Юля наврала. Но, позже бабуля подтвердила ее слова. И про поездку в Казань я тоже знаю.

Неужели он не видит, с кем живет? До сих пор любит, или просто закрывает глаза на ее подлости? Спустя столько лет и, проговорив с Сергеем о нашей ситуации с Алексом, я наконец-то поняла, что именно Лера была причиной нашего расставания. Она четко продумала план, возвращения бывшего возлюбленного, и делала все, чтобы столкнуть нас лбами. Тот случай с подвалом. Он тоже был подстроен. Она открыла вентиль с горячей водой, а потом позвонила мне и Максу. Тогда никто не стал разбираться, что протечки не было. Все внимание досталось нам.

Как ей хотелось, чтобы Макс сорвался. Нужен был только повод, небольшой толчок. Но, он не оправдал ее надежды и сдержался, даже не прикоснулся ко мне. Не поцеловал.

Потом она выбрала мне то платье. Которое даже Илье показалось вульгарным, и он принял меня за проститутку. А я отправилась в нем на свидание с мужем в дорогой ресторан.

Каждый раз, пусть ненавязчиво, но она внушала мне, что Алекс – монстр, что он избивал ее, что давил на нее. А ведь, я до сих пор даже не знаю, что же на самом деле произошло между ними. Почему он так поступил с ней.

Только сейчас я поняла, как сильно она влияла на мое представление о муже. Он шел навстречу, но потом, как будто, кто-то его останавливал. Я тоже тормозила. И получалось так, что мы делали то, чего хотела от нас Лера.

Но, всем этим я не оправдываю Алекса. Себя – да. А его и всех остальных, кто настроил мою дочь против меня, я не прощу.

Они словно оградили меня от воспитания ребенка. Обнесли высоким забором. Я всегда знала, что Маша под присмотром, что ее покормят, сводят на прогулку, заберут из детского сада, уложат спать. Мне давали слишком много свободы, и я ее пользовалась безгранично, не задумываясь, над последствиями. Девочка слишком сильно привязалась к отцу, к бабушке и безумно любила деда. Даже Макс предал меня. Для него она стала родным ребенком. Она часто спала на его большом плече, гуляла, ездила с ним в деревню к бабуле и его друзьям. Она полностью променяла меня на свою любимую няньку и собаку.

Все предали меня, так еще обвинили в том, что я избалованная девчонка. И бабуля тоже так считает. Она даже не сообщила мне о смерти человека, который был дорог мне больше всего на свете. Просто промолчала, а сама поехала на похороны.

Я открыла страничку Алекса. Раньше он никогда не выкладывал фотографии на всеобщее обозрение и был зарегистрирован под чужим именем. Сейчас мало что изменилось. Одна фотография, где он еще студент медицинского университета, а вторая новая. Она сделана год назад. Маша стоит с Сан Санычем и Натальей возле школы. Она пошла в первый класс. Этот снимок сделан в Казани. Видимо они приезжали к ним в гости на первое сентября.

Белая рубашка, черная юбка, туфельки-лодочки. Волосы аккуратно заплетены в косички. Белые банты. В ушах сережки с зелеными камушками. Сразу понятно, кто ей купил их. Только Макс считает, что девочке с рыжими волосами идет зеленый цвет. Она держит букет в руке и даже не улыбается. Взгляд точно такой же, как у отца. Холодный и тяжелый. Алекс вложил в нее свой характер.