Если Господь призовёт тебя…

– Так, ни о чём, – соврала я и подставила чашку.

Димка налил мне кипятка, уселся на соседний стул и взял конфетку. Это был миндаль в шоколаде. Повертел её в руках и протянул мне:

– Будешь?

Я покачала головой. Он пошелестел фантиком и положил её в рот. Его губы, тёмно-розовые, покрытые сухими лепестками, медленно задвигались. Я смотрела, как он жуёт конфету, пьёт чай, и странное, непонятное чувство охватило меня. Оно было похоже на щекотку, но на очень приятную щекотку; началось где-то в области желудка, щемящим холодком пролилось на ноги, потом взметнулось вверх, к самому сердцу, и я почувствовала, как у меня перехватило дыхание… Это было так не похоже на всё, что я испытывала раньше, и я испугалась, что Митя поймёт, что со мной творится!

Ливневым дождём нахлынули на моё бедное, неопытное существо противоречивые эмоции, и, наверное, всё отразилось на моём лице, потому что Митя внимательно посмотрел на меня и улыбнулся:

– Поля, ты неважно себя чувствуешь?

– Со мной всё хорошо! – быстрее, чем нужно, слетело с моих губ, и я поспешно уткнулась в чашку с чаем.

– Может быть, хочешь погулять? Пока все спят? – предложил он.

– Пожалуй! – пробубнила я из чашки.

Мы оделись и вышли на улицу. Снег всё падал, солнце светило, играя в гранях снежинок, лёгкий ветерок шевелил Димкины волосы. Он не надел шапку: не захотел, хоть я и сказала ему, что он отморозит уши, но Димка лишь рассмеялся. Он первым сошёл с заснеженного крыльца и подал мне руку, чтобы я не поскользнулась, и как же я была благодарна ему, что он не отнял её потом!

Мы медленно пошли вдоль дома, держась за руки; его ладонь была большой и тёплой, моя -полностью спряталась в ней, как мышка в норке. Мы вдыхали морозный воздух, молчали, и я чувствовала, что это самые счастливые минуты в моей жизни! Идти рядом с ним, держать его за руку, ощущать, как его заусенец царапает мою ладонь… Наверное, я до конца не понимала, насколько была счастлива! Никогда не ценишь то, что у тебя есть сейчас. Человеческая утроба настолько ненасытна, что требует от жизни ещё, ещё, больше! Больше! Когда для счастья достаточно ничтожной малости: чтобы твой любимый был рядом и его заусенец царапал твою ладонь…

Мы прошли вдоль дома и направились в сад. Яблони, густо обсыпанные снегом, были похожи на молодых девушек в подвенечных уборах.

– Какая красота! – ахнула я и побежала к деревьям. – Димка, они как из сказки!

Он подошёл ко мне:

– Не так! – и покачал головой. – Ты не так меня назвала!

Он взялся руками за нижние ветви и чуть наклонился:

– Не Дима…

– Митя, – прошептала я, не смея взглянуть ему в глаза.

Он тряхнул яблоню, и снег хлопьями полетел на нас.

– Митя, что ты делаешь? – я подняла ресницы и почувствовала, как внезапно ослабели колени.

«Что это со мной?! – с ужасом подумала я. – Я теряю сознание? Какой стыд! Что он обо мне подумает?! Что я кисейная барышня?! Чуть что – и с катушек долой?!!»

Я тоже уцепилась за ветку, чтобы не упасть, и смело посмотрела ему в лицо. Димка ещё сильнее тряхнул дерево, и целые гроздья снега обрушились на нас, попав за шиворот. Я взвизгнула от неожиданного холода, дёрнулась вперёд и оказалась в Димкиных объятьях.

– Ой! – прошептала я, упершись руками ему в грудь.

– Ой! – повторил он за мной, сильнее сжав меня.

В глазах его метались шальные огоньки.

– Поля, – шепнул он. – Я хочу тебя поцеловать… Можно?

– Не знаю, – пробормотала я, не в силах отвести от него взгляд. – Не знаю…

Он ещё чуть помедлил и поцеловал меня в щёку. Я почувствовала, как он закрыл глаза, потому что его ресницы скользнули по моей коже. Мои губы сами потянулись ему навстречу и… больше я ничего не помню! Это правда, что от первых поцелуев мутится в голове, это правда, что земля плывёт под ногами и останавливается сердце! Ничего прекраснее в моей жизни не было и не будет…

Сколько мы стояли под яблоней – не помню, да это и не имело никакого значения: он был рядом со мной, обнимал меня, и мне хотелось, чтобы это длилось вечность!

Но вечность быстро закончилась: из дома гурьбой высыпали наши одноклассники, и мы отпрянули друг от друга.

– А! Вот вы где прячетесь! – воскликнула Марина. – А мы вас искали, искали, решили, что вы домой уехали!

– Что за глупости! – возмутился Димка. – Почему это мы должны были уехать?!

– Ну, домой захотелось… – чёрные Маринкины глаза быстро перебегали с моего лица на Димкино и, видимо, что-то высмотрели, потому что она разулыбалась. – Не уехали – и ладно! Ребята! Пошли в сугробах валяться!! – закричала она.

Началась весёлая возня, воздух наполнился визгами и криками девчонок, когда ловкие руки парней засовывали им за шиворот пригоршни снега, ребята тоже покрикивали срывающимися басками, когда девчонки стайкой налетали на одного из них и, навалившись, пихали лицом в сугроб. Мы с Митей тоже приняли посильное участие в этой забаве, и, разгорячённые, проголодавшиеся, все вернулись в дом.

Я наблюдала за Ксюшкой и с удовольствием видела, что она наравне со всеми веселится и валяется в снегу; наверное, первое потрясение прошло, и она немного успокоилась. Никто не задавал ей никаких вопросов – мы словно договорились об этом, но на самом деле никакого сговора не было: просто никому не хотелось напоминать ей о том, что произошло сегодня ночью.

Вернувшись в дом, мальчики занялись наведением порядка, а девочки – соображать, как из остатков пиршества приготовить приличный завтрак. Задача была трудная, но всё равно мы справились лучше, чем мальчишки, которые пропылесосили середину комнаты, фантики и конфетти из недоступных углов замели под диваны, а разбросанные вещи просто запихнули в шкаф. Пришлось им помогать.

– Эх, вы! – презрительно сказала Наташа. – Даже с этим не справились!

Пока десант девочек расправлялся с оставшимся мусором, основная девчачья часть накрывала на стол. Приглашать никого не пришлось: оголодавшие ребята толпились около стола и так и норовили урвать какой-нибудь кусок без разрешения.

– Просто гарпии какие-то! – прикрикнула на них Ксюшка.

Инга и Диана участия во всём этом не принимали: за ними рано утром заехал чей-то папа на машине, который предложил ещё кого-нибудь довезти до города, но мы вежливо отказались. Папа попрощался со всеми, пожал Диме руку и уехал, а мы остались в тесной и дружной компании.

За столом Митя оказался рядом со мной – уж не знаю, специально или случайно, – и я была ужасно рада!

Потом мы расположились кто где и стали смотреть телевизор: играть и придумывать развлечения было уже лень, мыть посуду – неохота, мы перебрасывались ничего не значащими репликами и отдыхали. Мы с Димой устроились на ковре около дивана, на подушках, которые подложили себе под спину. Несколько минут спустя его ладонь осторожно накрыла мои пальцы, и так мы сидели, довольные всем на свете, в том числе и сами собой…

Но вот за окном раздался гудок – это приехал папа Ксюши забрать нас троих домой.

– Папа! – закричала в окно она. – Привет! С Новым годом! С новым счастьем!

– Эгей! – откликнулся он. – С Новым годом, кукушата! Собирайтесь домой!

– Сейчас!

Мы побежали одеваться; Ксюша управилась быстрее нас и, когда я выходила из дома, шепнула мне:

– Я попросила папу взять Диму, и он согласился! Иди скорей скажи ему!

Возвращение домой продолжило ночную сказку: мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, его рука не расставалась с моей рукой, когда он поворачивался ко мне что-то сказать, его дыхание шевелило мои волосы.

По лестнице я взлетела за несколько секунд, позвонила в дверь и попала прямо в объятия милой и уютной моей мамочки.