Прикосновения

– Не надо меня бояться… – услышала она знакомый мужской голос. То был голос Феликса, который, как оказалось, по-прежнему витал где-то рядом. – Я лишь хотел извиниться за прошлый раз… Эта выходка с телевизором, что я учудил, была отвратительна, крайне мерзостна… Такое больше не повторится, обещаю. Причиной тому послужила моя необоснованная ревность, которую я пытаюсь взять под контроль…

Юля присела в кресло, стоящее перед телевизором, накрытое пледом – от него исходил едкий запах табака. Напрягшиеся пальцы сжимали белую трубку телефона, служившего хозяйке с очень давних времён.

– Вы слышите меня, Юля? Я прошу прощения за все мои выходки. Я знаю, что постоянно пугаю вас, но меня не надо бояться. По большому счёту я безобиден. Стал замечать за собой, что я меняюсь с каждым днём, я пытаюсь делать добро, но у меня не выходит, так как некому направить. Ведь я по сути так одинок…

В этот момент девушка догадалась: почему за период хозяйкиного отсутствия её стационарный телефон ни разу не напомнил о себе – провод подключения спокойно лежал под журнальным столиком, отделённый от гнезда. Видимо, та перед отъездом решила его отсоединить, чтобы он не трезвонил понапрасну. Мысли снова переключились на говорившего в трубке.

– Я хотел бы предъявить себя, но боюсь напугать вас. Каждый день вам приходится видеть разных нелицеприятных покойников, и вы с недавних пор перестали их бояться, только я уже не мертвец, я ничем не отличаюсь от нормального живого мужчины, и всё же я не решаюсь показаться вам на глаза… Один мой голос и то вводит вас в оцепенение, куда уж говорить о…

– Я не боюсь! – твёрдо сказала Юля, чем заставила его смолкнуть. – Покажитесь! Хватит бродить за моей спиной, я хочу увидеть… с кем имею дело!

С кухни донёсся булькающий звук. Юля сначала растерялась, затем положила трубку на столик и медленно двинулась к двери. Собравшись с духом, она пересекла порог, чтобы выглянуть и увидеть, откуда продолжают доноситься звуки.

Красивый мужчина лет тридцати пяти спокойно возился у стола в сумеречном свете, разливая по бокалам рубиновое, практически чёрное, вино. Он был одет в белоснежную рубашку с расстёгнутым воротом и атласный жилет с серо-коричневым рисунком, на руке мелькали броские часы. Это был тот самый покойник – её первый клиент, но что-то в нём поменялось, возможно, дело было в лёгкой небритости, появившейся на лице. Мужчина, не глядя на испуганную и одновременно завороженную от зрелища девушку, продолжал раскладывать закуски, будто он был хозяином квартиры, готовившимся к приёму гостей.

– Ну вот, Юля, прошу вас разделить со мной эту скромную трапезу. – Мужчина провёл рукой, демонстрируя богато накрытый стол. Одновременно сам собой загорелся бледным светом узорчатый абажур, свисающий с потолка.

Девушка опустила глаза и взглянула на деликатесы, многие из которых ей раньше видеть не доводилось. На одном блюде лежали экзотические фрукты, на другом всякие сладости, в порционных фарфоровых креманках лежал в красивой подаче салат-коктейль, в икорную розетку в виде морской раковины горой была навалена чёрная икра, декорированная лимоном. Бокалы под вино были большими шарообразными, тарелки – с жемчужной эмалью и позолотой, лежащие по соседству приборы были из сверкающего начищенного серебра.

Зрелище её притягивало, и через минуту она оказалась с Феликсом на одной кухне. Девушка безвольно опустилась на стул, переводя взгляд с застолья на нереальную сущность. Тот разместился с другой стороны стола. Белки его глаз источали внутренний свет, и они создавали контраст тёмным вьющимся волосам, спадающим на лоб и чёрным густым бровям. От его пристального взгляда становилось поистине жутковато.

– Кухня, конечно, слишком мала… – вздохнул он, начав озираться по сторонам. – Можно поискать квартиру побольше, я бы профинансировал. Вы достойны роскошных апартаментов, Юля.

Та будто воды в рот набрала, насколько её шокировало происходящее. Нет, она не боялась – она не верила своим глазам. Сидящий перед ней мужчина совсем недавно покоился в гробу, а теперь он непринуждённо тянется к бокалу и предлагает закрепить знакомство. Юля, не чувствуя рук, приподняла свой. Феликс удерживал массивный бокал с изяществом: мизинец, украшенный кольцом с камнем нарочито грубой работы в стиле средних веков, он по-светски слегка отогнул.

Оба выпили до самого дна терпкое выдержанное вино. Девушка от волнения закашлялась, но затем быстро начала ощущать лёгкую эйфорию, выпитое будто разлилось по всему телу, вызвав при этом онемение ног. Это её расслабило.

– Прекрасное вино, вы не находите? – оценил Феликс. Юля в ответ замедлено кивнула. – Ну что же вы не едите? Закусывайте, ведь наверняка проголодались с работы… Всё настоящее, вы только что в этом убедились.

– Откуда это всё? – произнесла она.

Он подумал, прежде чем ответить.

– Я же вам говорил, что мой мир полон разных наслаждений… В нём есть всё, о чём мечтают при жизни, кроме одного… – Он задержал на ней сверлящий взгляд. – Мой новый мир напрочь лишён любви.

Девушка не сводила с него глаз, вдумываясь в услышанное, пытаясь представить его новый мир, полный предметов роскоши, затем произнесла:

– Почему же тогда другие из вашего мира не являются и не ищут здесь свою любовь?

– Кто вам сказал, что не являются? – его слова ввели в замешательство. – Разве вы не слышите иногда… – он не сразу закончил, а когда сумел выговорить, то сделал это так вкрадчиво, будто змей, гипнотизирующий свою жертву: – …плач вашего ребёнка?

Если бы её ноги в данный момент не потеряли чувствительность, она вскочила бы с места. Её тело становилось всё более лёгким, воздушным, бездвижным.

– Ваш ребёнок, Юля, тоже сюда возвращается, и так же, как я, ищет вашу любовь…

Его слова стали плеском ледяной воды; по Юлиной коже прокатилась холодная дрожь, глаза налились слезами. Девушка отбросила страх перед тем, что находится за гранью человеческого понимания – ей наконец представилась возможность говорить на тему, в течении долгих шести лет являющейся для неё табу, возможность, ранее отсутствовавшая, и до сегодняшнего дня она ни с кем не могла обсуждать запретные для себя самой вещи.

– Этот плач мне просто послышался… С кем не бывает… Я слышу его, когда устаю, – боялась она признать, что плач был настолько отчётливым, как голос Феликса, сидящего напротив. – А если и не послышался – всё равно мой малыш не появлялся так, как вы. – У неё потекли слёзы.

– Вы в этом уверены? А как же тот раз, когда вы заметили его в чужой коляске?

– Я подумала, что мне привиделось…

– А как же тот раз, когда вы качали его на руках?

– Я решила, что мне приснилось… – Юля отвечала отрешённо, потерянно бормоча, вспоминая то, чего, кроме неё, не знала ни одна душа, живущая на планете. Самые страшные тайны, скрытые в самом глубоком её сознании, всплыли на поверхность, словно камень, обернувшийся куском древесины.

Несколько лет назад она посещала психолога, который ничем не помог, так как она ни слова не сказала о том, что на самом деле её тревожит и молчала бы дальше, если бы не её, взявшийся из ниоткуда таинственный собеседник, заставивший говорить о сокровенном. Самая мучительная душевная боль перестала её снедать, будто отпустила в одну секунду – девушка почувствовала облегчение.

Феликс налил ещё вина. Пока он раскуривал сигару, которую вынул из чёрного портсигара с выбитым на нём черепом в обрамлении мечей и топоров, Юля опустошила бокал не дожидаясь, пока тот поднимет свой. Собеседник говорил завораживая и описывал подробности другой жизни. Бесконечно удивлял, посвящал её в то, что было сокрыто от людей, в то, что до сегодня оставалось для неё загадкой. Он позволил себе рассуждать, что её, так и не увидевший свет, ребёнок тоже имеет всё… За исключением утраченной когда-то материнской любви, в поисках которой он заглядывает в этот мир, словно за занавес. Ей нужно полюбить его всем сердцем, и мальчик обретёт покой.

– Я не переставала его любить… – произнесла вполголоса подпившая Юля. – Никогда его не забывала.

…и полюбить такого же несчастного Феликса – она должна быть огромным фонтаном любви, брызжущим бесконечной любовью. Юля взглянула на Феликса оценивающе.

– Тебя? – неуверенно произнесла она, затем пожала плечом. – Хотя-я… почему бы нет! Раньше я чувствовала себя такой замороженной, а теперь начинаю оттаивать. Я была слишком холодна, но во мне столько нерастраченной любви, и я должна ею поделиться…

Он всё же вытянул из неё признание – сейчас она была готова полюбить весь мир, но через пару минут Юля, пригубив ещё вина, начала искать в своём окружении других «недолюбленных»:

– А почему мы забыли про Лёшу? И его я должна полюбить. Ведь так получается?

– Лёше любви хватает… – откинулся на спинку Феликс. – У него есть родители, которые всю жизнь его чрезмерно опекают, есть девушка, которая бегает за ним собачонкой…

– Какая девушка? – Юля испуганно уставилась на Феликса. – Что ещё за девушка?

– У него есть подруга, но они пока взяли тайм-аут, потому как у неё не складываются отношения с его матерью – она не нравится его мамаше. Ей ни одна из его девушек, что у него есть или были, не нравится – мамаша напридумала себе идеал, который должен, по её мнению, соответствовать единственному обожаемому и горячо любимому сы?ночке… Её не устраивают все кандидатки в снохи, так как в реальности такого идеала просто не существует. – Феликс наклонился чуть ближе, настраивая на мысль. – Помнишь, кто у него родители? Кругом одни связи. Его мать уже начала собирать о тебе информацию, и она её, поверь мне, нароет рано или поздно – я имею ввиду случившееся с тобой, когда тебя по малолетке привезли в больницу с замершей беременностью, потому как, по мнению врачей, ты не стояла на учёте и не наблюдалась, как безответственная… Этот случай будет для неё веским аргументом, чтобы разлучить вас.

Юле казалось, что выпили они много, но в бутылке виднелись ещё две трети, хотя новую он не вскрывал.

– Ладно! – девушка пришла в себя и легонько хлопнула себя по ногам. – Мои грехи мы обсудили. Давай теперь обсудим твои. – Юля, почувствовав аппетит, приступила к еде, цепляя сразу по нескольку видов закусок.

– Я весь твой! Мне утаивать от тебя нечего.

– Тогда скажи мне… – жевала она, – что ты до знакомства со мной делал у Анжелки и почему звался другим именем?

– Вон ты о чём… – Феликс сбросил пепел с конца сигары. – Это был мой предшественник, в ком раньше находился демон, поселившийся теперь во мне. Демон даёт мне сил, но я есть Феликс, тот самый Феликс, и я никогда не жил у этой наркоманки. У неё по-видимому был роман с моим предшественником, но никак не со мной. Я же честно сказал, что за всю мою греховную жизнь не любил ни одной женщины – до того, как встретил тебя. – Он положил на её руку свою, из-за чего та замерла, ощутив тепло реального живого человека.

Угощение было ни с чем не сравнимо – Юля посчитала его самым вкусным, какое только возможно себе представить. Фрукты таяли во рту, сладости, к которым она приступила в качестве десерта, были приготовлены из чего-то необыкновенного.

– Я хотел бы задать тебе один вопрос… – произнёс призрак. – Давай на минуту представим, что я не умер, и мы встретились с тобой при других обстоятельствах… Ну скажем, на презентации, или в галерее, или в аэропорту… И в то же время ты так же встретила бы этого доктора… – Феликс выдержал паузу. – Кого бы ты из нас выбрала?

Девушка примерила на себя ситуацию достаточно живо, о ответ напрашивался сам: такого роскошного и богатого мужчину, кем являлся её новый таинственный друг, она не смогла бы отвергнуть, ей сразу представилась беззаботная жизнь, путешествия, высокий уровень… На фоне аристократичного Феликса Лёша заметно проигрывал.

– Значит, дело лишь в том, что я перешёл за черту смерти? – подвёл к итогу Феликс. – В этом всё дело? – По её глазам угадывалось, что он прав. – Но ты же видишь: я настоящий, меня можно потрогать… – Он взял её руку и прислонил к своей груди. – Потрогай! Я весь из плоти и крови, такой же, как этот Лёша. Чувствуешь, как стучит моё сердце? Я пережил смертельный удар, что взбудоражило меня, сделало сильнее, наполнило знаниями и мудростью. Будь я прежним, не познавшим смерть, я не ценил бы того, что имею: я кутил бы, играл в азартные игры с большими ставками, изменял бы тебе… Но после того, что со мной произошло, я утерял те качества и приобрёл новые… Мне не нужны другие женщины, я равнодушен к играм… И теперь я знаю точно, чего хочу – восхищаться предметом своего обожания, и делать для этой женщины всё возможное и невозможное.

– Феликс… – Она смотрела на него соглашаясь, глаза её были пьяны. – Я восторгаюсь тобой! Ты такой… такой уникальный! В тебе столько силы и волшебства!

– Постой! – прервал он её. – Есть всем известное выражение: достать луну с небес… Разумеется, ни один человек не в состоянии её достать, что бы он не предпринимал – ну ты сама понимаешь. – Юля замерла в ожидании новых удивлений. – Только это не про меня.