Мертвая звезда

– Спасибо. Хоть поем задаром.

Два молодых организма набрали по пять блюд, не считая напитков.

– Леш, у вас здесь нет вай-фая? Что-то у меня совсем интернет не тянет.

– Извини, ограниченный доступ, только для работы. Ты о чем хотел поговорить?

Алексей Пузырев, симпатичный молодой парень, совсем был не похож на полицейского, но его начальник вызывал у Паши ужас.

– Поговори с босом, мне позарез нужна ваша дружба. А я тебя на съемки свожу.

– Слушай, это вряд ли получится, он и слышать о тебе не хочет.

– Я ведь готов делиться информацией, на взаимовыгодных условиях, я – вам, вы – мне.

– Ты с ума сошел, это подсудное дело. Да и потом, что ты можешь нам сообщить того, что мы сами не знаем?

– Поверь, дружище, наши вам ничего лишнего не скажут, а мне скажут. Меняю ценные сплетни на крошки с вашего стола. А я тебе… все, что хочешь.

– У меня вроде все есть, что мне надо. Вот если бы ты что-нибудь ценное нарыл и передал нам, тогда я бы смог поговорить с Петровичем о нашем сотрудничестве.

– М-м… мне кажется, у меня есть кое-что интересное для вас.

– Уже? И что же?

– Я сейчас не могу сказать, мне надо посоветоваться с…

– С работодателем?

– Не, с единомышленниками.

– А что это? Зацепка, улика?

– Пока не могу сказать.

– Ну как знаешь, все равно решать, стоит или нет с вами сотрудничать, будет Петрович. А ему угодить не просто.

– Не сомневаюсь, я видел его всего тридцать секунд, но впечатлений…

– Не говори про моего шефа ничего плохого, не потерплю.

– И не думал. Мое предложение про съемки остается в силе, если хочешь. Мои друзья сейчас снимают в Твери криминальный сериал, тебе будет интересно, – Павел старался говорить просто, как бы между прочим, чтобы не напугать Алексея своим напором. – Трюки разные, стрельба. Кстати, можно предложить твоему шефу выступить консультантом – это интересно, и деньги неплохие.

– Паш, ты не обижайся, кино – это интересно, но ты зря тратишь свои силы на меня. Я тут мальчик на побегушках, пойди, принеси, узнай, от меня ничего не зависит. Могу познакомить тебя с кем-нибудь повлиятельней. Сейчас…

Алексей огляделся вокруг, в небольшом помещении столовой было всего несколько человек.

– Леха, ты говоришь глупости. Мы с тобой ровесники, с тобой мне проще. Слушай, мое приглашение тебя ни к чему не обязывает. Правда-правда, я не буду тебя шантажировать этим, клянусь. У тебя есть машина?

– У отца есть, он у меня полковник. Но идея поездки ему вряд ли понравится. Он очень не любит всех, кто имеет отношение к творчеству, называет их «тварюги». Говорит, гнилые они.

– Как хочешь. Я бы тебя с каскадерами познакомил, с актерами, там крутые мужики играют. Но насильно мил не будешь, как любила говорить моя тетка. Ты, знаешь, Леха, цены у вас конечно низкие, а еда дрянь. У нас кинокорм и то лучше. А вот это… вообще не съедобно.

– А я привык, мне зашло.

– Мы однажды снимали в военной части…

Каждый киношник имеет в своем арсенале курьезные истории и байки, начинающиеся со слов «однажды мы снимали», в них не много правды, но много юмора и выдумки. Самые виртуозные рассказчики превращали эти анекдотические ситуации в шедевры разговорного жанра, добавляя в них свои изюминки. Паша рассказывать умел, он очень достоверно изображал действующих лиц, их интонации и даже выражения их физиономий. Он очень старался, ему хотелось, чтобы помощник следователя не заподозрил его в заигрывании со следствием.

Алексей смотрел на этого парня с ананасом на голове и понимал, что они живут в совершенно разных мирах, где люди и их поступки оцениваются в разных системах координат. Он вырос в семье военного и всю свою жизнь соблюдал правила, а Паша считал заслугой нарушение каких-либо границ и запретов. Алексей уважал отца и стремился быть похожим на него, а для его ровесника, судя по рассказу, «пердуны» не являлись авторитетом. Невзирая на всю разность их базисных установок, все-таки что-то их притягивало, и это было взаимно.

– … и с тех пор мы друзья. Правда, видимся редко, я ведь теперь не гафер, а детектив. У меня и лицензия есть.

Пашу совершенно обескуражило, что Алексей даже не улыбнулся ни разу, так глубоко ушел в себя. Похоже, не зацепил парня рассказ. Теперь придется оформлять официальные запросы на получение нужной информации.

– А с актрисами можешь познакомить?

– Конечно могу, – обрадовался Паша, – с любой или какой-то конкретной?

– С Полиной Уткиной.

– Попробовать можно. Я с ней лично не знаком, не приходилось встречаться. Но могу узнать. Тебе номера телефона будет достаточно или лучше лично представить?

– Сможешь? Лучше лично, конечно. Хотя, нет, давай телефон. Когда наберусь мужества, позвоню сам.

– Ну, ты мужик. Уважаю.

– Пока не за что. У меня намеренья всегда правильные, но вот когда доходит до дела…

– А у меня и на правильные намеренья мужества не хватает. Живу как растение, тепло – расцветаю, холодно – терплю. Воли у меня нет, бесхребетный я.

– Не наговаривай на себя. Себя тоже любить надо.

– Меня мама любит за двоих, но она далеко, в Саратове. Я ее сюда забрать хотел, она ни в какую, вот у кого железная воля. Всю себе забрала, мне ничего не оставила.

– А отец?

– Я его только на фото видел. Он ушел, когда мне четыре года было. Где-то в Белоруссии осел. Я по нему не скучаю, не знаю по чему скучать. А у тебя?

– У меня отец кремень, он в Афгане воевал, два ранения.

– Завидую тебе.

Так, слово за слово, постепенно сошлись два разных берега. Договорились одним днем сгонять в Тверь и обратно, не говоря отцу Алексея правды, будто бы едут на дачу к приятелю.

4

Работа превратилась в ад, каждый проходящий мимо считал своим долгом высказать мнение по поводу страшного происшествия и шепотом поинтересоваться: «Вы видели ее?» Марта упорно дезинформировала любопытных, что она ничего не видела, стояла на лестничной клетке, в квартиру не входила. К концу дня вранье стало походить на правду, наработалось соответствующее выражение лица и выдуманные подробности, многие верили.