Я запрещаю этому быть на Земле

– Престарелые, – повторила она, и посмотрела мне в глаза. – У умпалов почти нет стариков. Они очень рано умирают.

– Значит, этот карнавал всё же защита от сглаза, – я попыталась смягчить ситуацию, журналистским чутьём понимая, что что-то важное есть в этой фразе, но я пока не понимаю что.

– Они – престарелые мудрые умпалы, доросшие до звания жрецов? И ущебры держат их под охраной? То есть, ущебры держат в заложниках настоящих лидеров умпалов?

– Я считаю, что так, – кивнула Заноза. – Жрецы ни разу не появлялись за пределами дворца без конвоя ущебров. Часто им даже сойти с носилок не позволяют. Ущебры просто держат их, а потом уносят.

– Но жрецы не становятся гарапцалами? – уточнила я. – Триста лет наблюдений ни один жрец не стал гарапцалом, а тут вы отселили несколько особей, и вдруг случилось чудо.

– Плохо дело, – наигранно вздохнула Заноза. – Ты журналист. Ты же начала карьеру с этой истории про переселение душ. Но даже ты не допускаешь мысли, что умпалы и гарапцалы – это один и тот же вид! Кто же тогда сможет мне поверить?

Ого! Так она ещё и за моей карьерой следила? Хотя, скорее всего, бегло ознакомилась с высланным капитану досье. Хотя нет, про переселение душ в нём ни строчки нет.

– Я не говорила, что не верю, – возразила я. – Но мы не можем просто закидать их разноплановыми сенсациями. Нам нужно устроить хорошо скоординированный артобстрел из сенсаций. Всё должно быть увязано между собой и подтверждать остальные факты, понимаешь? И раз заявление о рабстве было выдвинуто, вокруг него мы и строим остальные.

– Да, ты права, – согласилась она. – Надо быть последовательными.

– Итак, если естественный, природный путь эволюции умпалов взрослея становиться гарапцалами, то каким образом возникла мутация в форму ущебров?

– Я думаю, ты права, – Заноза уверенно смотрела мне в глаза.

– В чём?

– Горошек не может стать морковкой.

– Какой горошек?

– Карина, – Заноза набрала вызов, – у тебя есть результаты?

– Ты… э-э-э… ты не поверишь! – донесся неуверенный голос Карины, заставивший Занозу резко выпрямиться. – Тебе лучше самой на это взглянуть.

– Пошли! – скомандовала она, направляясь к дверям.

– Может, ты введёшь меня в курс дела? – догнала её я.

– Сейчас сама всё увидишь.

Я невольно вздохнула.

– И не волнуйся. Там всё проще. Это голографическая реконструкция.

Так значит, она заметила мои трудности с распознаванием невнятных чужеродных объектов.

Их нет в картотеке

– Ого! Карина, вот это размах! – я окинула взглядом её лабораторию, сплошь уставленную голографическими проекциями сгенерированных моделей. Здесь было не меньше восемнадцати одновременно. Почти синхронно меняющиеся проекции вращались практически на каждой свободной поверхности: на столах, полках, даже на кресле.

– Впечатляет? – поинтересовалась Карина. – Я все до единой матрицы прогнала через программу!

– Не ожидала, что у вас уже работа кипит, – не зная как реагировать на это шоу, ответила я. – Дай угадаю, это умпалы.

– Верно, – кивнула Карина, почему-то глядя на Занозу. – Любой образец, который я тестирую, даёт модель умпала.

– И что в этом плохого? – уточнила я, пытаясь понять, что её могло так возмутить в этом факте.

– То, что вот эти – матрицы биопроб ущебров, а эти – жрецов, – возмущенно ткнула рукой Карина.

– А! Программа не работает? – предположила я.

– Нет! – возразила Карина. – На всех остальных образцах всё работает идеально! На каждой самой мелкой козявочке работает! Только с этой картотекой такое чудо!

– А это точно матрицы ущебров? – Заноза, наконец, очнулась и нагнулась проверить список загруженных позиций, – не может быть! Не может быть!

– Может, как видишь! – Карина кипела от негодования.

– Может, вы снизойдете до объяснений мне непонятливой? – взмолилась я.

– А что тут понимать? – сердито буркнула Карина. – В картотеке нет ни одного образца матрицы ущебров и жрецов. Ни одного! Все до единой матрицы – это умпалы!

Как профессиональный журналист, я естественно в совершенстве владела искусством сохранять умное выражение лица в моменты, когда ничего не понимаю. Потому что такие моменты в нашей профессии сплошь и рядом. Но увидев, в какой шок это заявление ввело Занозу, даже я дрогнула.

– Не могли же они… – растерянно выдавила слова Саша.

– Да кто их знает? – всё ещё злясь, пробурчала Карина.

– Подождите, – дошло, наконец, до меня, – наши э-э-э… партнеры по миссии что, подменили образцы?

– Или крайне халатно и некорректно составили базу, – Карина сердито сложила руки на груди и взглянула на строки каталога так, словно застала их с поличным на месте преступления.

– Ты же не думаешь, что щушеры… наши партнеры по миссии могли сделать это нарочно? – не желая признавать очевидное, покачала головой всё ещё не отошедшая от шока Саша. – Не вздумай капитану такое сказать!

– Ну, конечно, это случайное совпадение, – язвительно ответила Карина. – Все до единой козявочки они отсканировали, а вот с основным разумным видом напутали малость!

– То есть, они такое только умышлено могли допустить? – я смотрела на Карину, ожидая, что она подтвердит эту крамольную мысль, но жестокая логика выдвинутого против партнеров обвинения уже пробила брешь в щите её праведного гнева и Карина дрогнула.

– А у нас точно других образцов ущебров быть не может? – с надеждой спросила Саша.

– Откуда? – пожала плечами Карина. – У нас есть только сканирование состояния изымаемых умпалов. Да штук восемь биопроб тех, кого пришлось поддерживать до встречи со свободными. И они все умпалы. Ущебров, как ты помнишь, мы ни разу не изымали.

– А в чём собственно, суть проблемы? – решилась уточнить я. – Это же хорошо. Мы можем выдвинуть ответное обвинение в нарушении партнерами условий исследований.

– Мы не можем без образцов проверить, что они за вид, – почти простонала Заноза.

– Мы решили проверить твою гипотезу про ущебров и выяснили, что образцов биоматериалов ущебров, у нас, оказывается, нет, – пояснила Карина в ответ на мой красноречивый взгляд.

– Э-э-э… мою гипотезу?

– Что ущебры теоретически могут быть другим биологическим видом, поработившим умпалов, – пояснила Карина.