Брак под короной

Я подозвала Элси и мы отправились домой. Денек мне предстоял достаточно напряженный.

***

– А если она все-таки вернется из Парижа? Весь твой замечательный план – коту под хвост?

– Один шанс из ста, что ей удастся это сделать. Надо еще доехать из Шереметьева до дома. Тут вообще все просто, как апельсин.

– И дешевле?

– Разумеется. Но это – вариант на самый крайний случай, чтобы палка вдруг не выстрелила.

– Разумно. Хотя… довольно жестоко. С моей точки зрения. Вы же столько лет были близки…

– Ну и что? Я не имею права на такую роскошь, как сентиментальность. И тебе не советую в нее впадать. Во-первых, это не твое амплуа, а во-вторых, у этих игр есть свои правила, которые лучше соблюдать.

– Но ведь она не знает этих правил!

– Тем проще для нас. А мне позарез нужна эта поездка, иначе пойду по миру с протянутой рукой.

– Насколько мне известно, у тебя…

– Пришлось сделать один важный документ и кое-какие действия с ним. Стоило практически всех моих сбережений. Но зато теперь у меня стопроцентная гарантия безопасности. И возможность поговорить кое-с кем на равных. После чего – конец этой безумной гонки, свобода и личное счастье.

– Я могу поинтересоваться, о каком документе речь?

– Знаешь, тебе лучше об этом не знать. Крепче спать будешь.

Глава третья. Дунька в Европе

Через два дня, с утра пораньше, я уже была у Аси. Там какой-то ее приятель-визажист придал моей не слишком оригинальной физиономии максимально возможное сходство с фотографией на загранпаспорте и помог надеть действительно красивый парик – практически копию Аськиной шевелюры. Лететь мне предстояло в брючном костюме моей подруги, так что свои брюки и курточку я оставила у нее, а сама переоблачилась в очень элегантный и наверняка не дешевый наряд в бежевых тонах.

Дымчатые очки довершили создание двойника: из зеркала на меня действительно смотрела Ася. Сама же она, умело скрывая нервозность, объясняла мне, где путевка, где страховка, а главное – заставила наизусть затвердить номер телефона, по которому следовало позвонить в первый же день прилета, и фразу, которую обязательно нужно сказать. Пароль, в общем.

После этого она с помощью того же визажиста придала себе максимальное сходство со мной и мы отправились в Шереметьево. Впервые я ехала в так называемом «лимузине» и чувствовала себя не то миллионершей, не то эстрадной звездой, не то героиней какого-то фильма из великосветской жизни. Точно сказать не могу, знаю только, что элегантная блондинка в фирменном прикиде у меня с моей собственной персоной никак не ассоциировалась. Мне просто казалось, что я вижу свой очередной несбыточный сон о Париже, вот и все.

Аська клюнула меня в щеку и пожелала счастливого пути и мягкой посадки. После чего довольно шустро затерялась в толпе пассажиров и встречающих, хотя направилась не к самому выходу, а куда-то вбок. Ну, мало ли что там могло находиться, правда? Я же целиком сосредоточилась на совершенно новой для меня процедуре вылета за границу.

Проходя таможенный контроль я заставила себя мысленно повторять супербессмысленную детскую считалку про десять негритят. Зачем? А затем, что будучи довольно начитанной девушкой я в каком-то фантастическом произведении о телепатах почерпнула такую интересную вещь: если повторять в уме что-то, совершенно не имеющее отношение к текущему моменту, то твои настоящие мысли никто прочитать не сможет.

Пограничники, конечно, не телепаты, но кто их знает! В газетах вон пишут, что они все как один отличные физиономисты и неплохие психологи. Возможно и так, но на меня они обратили ровно столько же внимания, сколько на остальных пассажиров, то есть мазнули взглядом по лицу и поставили соответствующую отметку в паспорте.

Так что некоторое время спустя, дрожа от восторга, ужаса и возбуждения, я благополучно миновала таможенный и паспортный контроль в Шереметьево и направилась навстречу чудесной неизвестности. И чудеса не замедлили сказаться: первым делом я столкнулась нос к носу со своим непосредственным начальником и его супругой, которые, к счастью, летели не в Париж, а в Анталию.

Я чуть было не поздоровалась, приготовившись давать объяснения, почему я болтаюсь в международном аэропорту, если отпрашивалась в больницу, но вовремя прикусила язык. Шеф меня не узнал! После этого я чудесным образом успокоилась и окунулась в атмосферу собственно путешествия.

То есть погуляла по самому аэропорту, посмотрела на ассортимент товаров в магазинчиках «Дьюти-фри», купила себе в дорогу какой-то красивый журнал. Я даже успела выпить чашечку кофе – довольно безвкусного, должна сказать, – когда объявили посадку на мой рейс.

Перелет прошел в состоянии абсолютной эйфории: я даже не думала, что бывают такие большие и полупустые самолеты, где в заднем отсеке (для курящих) можно выбрать кресло рядом с иллюминатором и любоваться пейзажами, попивая предложенную стюардессой минералку.

Кстати, вместо минералки можно было заказать и что-нибудь покрепче, но в этом плане я на себя не слишком надеялась. Ведь для чего люди пьют? Для дури и для запаха – вот для чего. Дури у меня, если верить супругу, своей хватало, а для запаха имелись вполне приличные духи. Я и без горячительных напитков была слегка под хмельком от начавшей сбываться сказки.

Не отказалась я и от чашечки кофе после обеда, состоявшего из пластикового подносика с булочкой, кусочком сыра, котлеткой и какой-то зеленью. А еще был кофе и вполне приемлемое пирожное, которое я тоже оприходовала: кутить так кутить, особенно если учесть, что платить за все это не приходилось. В общем, я боялась признаться самой себе, что попала просто в сказку. Три часа полного счастья – да это же просто невероятно!

Вот в состоянии такой эйфории я решила проверить, не снится ли мне все это, и достала из сумочки паспорт. До сих пор я его как следует рассмотреть так и не удосужилась, ограничилась фотографией. Я полюбовалась красивой французской визой, полистала странички…

Странно. Ася довольно часто ездила за границу, но это никак не было зафиксировано в паспорте: только одна-единственная туристическая виза во Францию. Новый паспорт? Наверное, в старом у нее уже и места не осталось для виз. Да нет, выдан довольно давно, почти год тому назад. Странно, право…

И тут я прочитала три слова, которые меня, мягко говоря, поразили. Анастасия Михайловна Соколова. Девичья фамилия Аси, по мужу она – Яблонская. Как же ей удалось проскочить ОВИР под своей девичьей фамилией? Что за чудеса?

Между прочим, Аська ни словечком не обмолвилась о том, что паспорт мне дала с такими вот «исходными данными». Наверняка и в списке руководителя группы я числюсь под той же фамилией. Очень во время я проявила любопытство: было бы страшно интересно, если бы при проверке списка я не откликнулась, хотя группа была уже практически пересчитана по головам. Что за странная забывчивость? И главное, зачем ей это все нужно?

И тут меня словно током ударило: я вспомнила, что именно неприятно поразило меня в одном из наших последних с Асей разговоре. Она сказала:

«А в Париже с делом справится кто угодно, лишь бы долетел благополучно туда и обратно». Вот это «лишь бы» и сидела во мне невидимой занозой. Почему я не спохватилась тогда, не потребовала объяснить мне, в какую авантюру она меня втягивает? Конечно, она могла бы в ответ выдать очень складную и убедительную версию, правда, не имеющую ни малейшего отношения к действительности. Но все же…

Как же хорошо она меня знает! Она знала, что не услышит от меня никаких дотошных вопросов, что, услышав заветное слово «Париж», я проглочу любую кое-как сляпанную версию. И я ведь именно так и поступила, хотя любой другой человек на моем месте впился бы в Асю мертвой хваткой и заставил рассказать все в мельчайших деталях. А она выбрала меня, и в очередной раз не промахнулась и не просчиталась.

Н-да! Впору потребовать, как это делал один из современных литературных героев: «Остановите самолет, я слезу». К сожалению, это невозможно, самолет остановится только в том пункте куда направляется. И благополучно я туда, безусловно, долечу, потому что подозрительных личностей в самолете не заметила.

Впрочем, для верности я прогулялась по всем салонам авиалайнера и не обнаружила абсолютно ничего подозрительного. Да и пассажиров было всего несколько десятков. Семейные пары, особенно с детьми, отметались сразу: так террористы или злоумышленники не маскируются. Женщин было мало, но они держались как-то обособленной группой и были очень недурны собой. Наверное, манекенщицы. Остальных теток я знала: они были из моей группы, равно как и несколько мужчин. Те же джентльмены, которые находились в самолете вне нашей группы, выглядели крайне солидно и респектабельно. Непохожи…

Хотя откуда я знаю, как они должны на самом деле выглядеть? Если злодей и преступник, то обязательно с густой черной бородой, зловещей усмешкой и черной повязкой на одном из глаз? Глупо и смешно, наконец.

Да, нужно было Анастасии Михайловне устроить допрос с пристрастием и третей степенью устрашения. Только вряд ли она сказала бы правду. Скорее всего, загрузила бы меня таким количеством всевозможных иностранных терминов, что я сама бы отказалась все их выслушивать и махнула рукой. Лучшая подруга, подумать только! Нет, назло ей слетаю туда и обратно вполне благополучно. И обязательно получу свою законную долю удовольствия. А там видно будет.

Между прочим, очень даже возможно, что по другому, настоящему своему заграничному паспорту она тоже улетела куда-нибудь за границу. Насколько я помню, деловые связи у нее и ее супруга были по всей Европе и, естественно, в Америке. Не могла же она разорваться пополам, чтобы быть одновременно в двух или даже трех местах. Вот она и соорудила из меня двойника. То-то мне показалось в Шереметьеве, что она не на выход отправилась. Ну, Аська! Ладно, вернусь – разберемся во всем и со всеми, мало никому не покажется.

Самолет как раз пошел на посадку, так что нежный радиоголос посоветовал всем пристегнуть ремни и по возможности не шастать по салону. Возможно, кто-то из стюардесс засек мою разведывательную прогулку и теперь решили перестраховаться. Хотя, террористы, которые в фильмах захватывают самолет, делают это обычно или сразу после взлета или посредине пути. А вот непосредственно перед посадкой… Мне лично таких фильмов глядеть не доводилось.

У английского поэта Киплинга есть строчки-заклинания; «А я хочу в Бразилию, в Бразилию, в Бразилию, увижу ли Бразилию до старости моей?..» Так вот, если вместо «Бразилия» поставить «Париж», получится то, что ваша покорная слуга бормотала про себя с юности и до приземления самолета. Голубая, хрустальная, самая заветная мечта: увидеть Париж и… Не умереть, конечно, но жить дальше, сознавая, что сказка все-таки стала былью. Если. чего-то сильно захотеть – обязательно сбудется.

И вот огромный аэробус плавно приземляется в парижском аэропорту имени Шарля де Голля, а мне хочется ущипнуть себя: сколько раз мне снился этот момент! Щиплю – не помогает, все равно иностранный аэропорт с незнакомыми запахами и непонятной речью гостеприимно распахивает передо мной стеклянные двери, турникеты и так далее и тому подобное.

Людей практически не было видно, в залах стояли полупустые и вовсе пустые кожаные кресла и диваны. Здесь таможенники работали не так, как в России, а очень, я бы сказала, весело. Весело сверив мои паспортные данные с какими-то другими данными в компьютере, огромный улыбающийся негр-таможенник, не взглянув на мой багаж, шлепнул в паспорт разрешительную печать и пропел: «Мерси, мадам!».

Я не снесла восхищения и закричала во весь голос:

– Господи, неужели меня целую неделю никто не назовет не то что женщиной, но даже девушкой?

Действительно, целую неделю меня только и называли – мадам. В переводе с замечательного французского языка это означает «моя дама» и, согласитесь, приятно отличается от нашего туалетно-гинекологического обращения к согражданам. Когда еще доберемся до «сударыни и сударя», тем более – до «госпожи и господина»! Как отлаял товарищ Шариков семьдесят лет тому назад, что «господа все в Париже!», так и живем.

Объяснить это невозможно. Это надо слышать. С утра до вечера и с вечера до утра, в любом кафе, магазине, парикмахерской, автобусе, да и просто на улице слышать, как тебя называют «мадам». Мерси, мадам. Бонжур, мадам. Сию секунду, мадам, К вашим услугам, мадам. Фантастика!

Не преувеличу, если скажу, что о Париже я прочла все, что можно было прочесть на обоих языках – русском и французском – видела много фильмов и пропасть фотографий. Мечта, таким образом, теоретически была изучена вдоль и поперек, но практически оставалась недоступной. И вот – наконец-то!

Кстати, я была права: когда наша группа собралась в условленном месте и появилась переводчица, то перекличка была произведена. Хорошо, что я оказалась готова к этому мероприятию и сумела откликнуться, как ни в чем не бывало.

Пока мы ждали автобуса, который и должен был отвезти нас в вожделенный рай, несколько человек, уже изнывшихся по никотину, устроились чуть поодаль от остальных рядом с большой хромированной пепельницей, точнее, вазой на тонкой ножке, которая и выполняла вышеуказанную функцию. Естественно, я присоединилась к ним. Менее естественно было только то, что я была тут единственной женщиной, поэтому остальные дамы посмотрели на меня, мягко говоря, без особой приязни. Я даже уловила довольно громкий шепот одной из них: