Кровь деспота

– Их я и имею в виду. Они ходят, исполняют приказы, но в их взгляде нет жизни. Они словно пустые, как…

– Как человек без души? Об этом ты говоришь? Граф дает им зелье, от которого они лишаются рассудка и становятся послушными. Как големы, только из плоти.

– Ты далек от магии. Ты не поймешь меня.

– Может, и даже скорее всего, ты имеешь право рассуждать так. Имеешь право бояться. Но от этого наша цель не изменится. Мы уже здесь, и граф здесь, – начал я говорить тише. – Могучий, непобедимый колдун, который скоро захлебнется кровью в собственной постели. Он может, хрипя и содрогаясь, попытаться произнести свои самые зловещие заклинания, может скрюченной рукой нацарапать на стене пентаграмму, но это не спасет его.

Алабель задумалась над моими воодушевляющими словами. Возвела очи к потолку, подбирая ответ. Однако что бы она ни сказала, я останусь при своем. Мы решились на это сообща, мы обсудили все тонкости опасного дела и достигли Вековой Вершины. Сомневаться в правильности выбора поздно. Алабель не может не понимать этого.

– Как поступим, если граф не проявит ко мне никакого интереса? – поинтересовалась девушка после минутного раздумья.

– Лексо говорил иное.

– Забудь про то, что он говорил. Он сказал, что в любом случае нам нужно уничтожить графа. Что стоит ему испустить дух, как все стражники превратятся в обычных людей и не тронут нас.

– Это он, конечно, дал лишку, – согласился я.

– В этом вся соль. Если придется напасть на графа в открытую, взять его в заложники, то неизвестно, чем все закончится. Неизвестно, какой трюк он сумеет выкинуть. Мы не сможем убить его мгновенно – стража разорвет нас.

– Ты не поверишь, но решение у меня есть. Именно на этот случай, – улыбнулся я. – Поверь, я бы рассказал тебе о нем в самое ближайшее время.

– Что ты имеешь в виду?

– Самое важное для нас – это чтобы беседа с графом прошла успешно. Так вот…

Поделиться своей гениальностью с Алабелью я не успел. Она вдруг подняла палец, показывая мне, что пора заткнуться. Кто-то приближался к нашим покоям. Скорее всего, граф уже ожидал нас. Довольно быстро, учитывая, что не прошло и двух часов с момента нашего прибытия. Скорее всего, как Лексо и говорил, граф Балинт возлагает большие надежды на встречу с мятежниками Скалистого Края и не может терять драгоценное время.

Хлипкая дверь отворилась, и в комнату вошла сутулая служанка в запачканном фартуке. Она принесла нам на бронзовом подносе большую тарелку с вареным мясом, кружки и кувшин вина.

– Благодарю тебя, милая женщина, – учтиво произнес я. – А не могла бы ты показать мне, где у вас воды можно испить?

Я легонько коснулся ее руки, чем порядочно испугал ее. Она дрожащими губами пролепетала что-то на парланском и поспешно удалилась. Воды мне сегодня не попить.

– Я могла поблагодарить ее по-парлански, – заметила Алабель. – И слово «вода» на этом языке мне известно. Но ты слишком торопишься.

– Сомневаюсь, что она сделала бы что-то, чего ей не велено, – ответил я и с грустью взглянул на поднос, красующийся на сундуке. И мясо, и вино возбуждали аппетит, но здравый смысл подсказывал, что притрагиваться к пище нельзя.

Алабель, к моему удивлению, принялась уплетать ароматное мясо за обе щеки.

– Ты что делаешь? – возмутился я.

– Что? Лексо говорил про зелье. Вина я пить не буду, а мясо… Если мы не притронемся к нему, это вызовет подозрения.

Толика правды в словах девушки имелась. Зачем травить нас, если избавиться от неугодных гостей можно было еще у ворот? Я присоединился к трапезе.

Алабель проглотила очередной кусок мяса и взглянула на меня:

– Как же ты хочешь поступить, если подобраться к графу не получится? Говори, а то кто-нибудь заявится снова.

– Все проще простого. После завершения переговоров мы уйдем из замка к лесу. Плевать на Лексо. Если он нагонит нас, то ему придется либо биться с нами, либо принять очевидное. Мы проникли в замок и пытались выполнить задачу, но не получилось. Бросаться на толпу графских воинов я в одиночку не собираюсь.

– Это предложение мне по душе.

– Еще бы! Десять золотых за пару бессонных ночей – это совсем неплохо.

Алабель вытянула руку и покрасовалась своими серебряными кольцами.

– Могу отдать их Лексо, если он будет брюзжать. Захочет больше – получит не серебро, а сталь.

Иных слов от Алабели я не мог услышать. Что-что, а выбирать из двух зол меньшее она умела. И ее поддержка в трудную минуту значила для меня очень много.

После того как мясо превратилось в груду костей, мне захотелось отдохнуть. Близился вечер, и я был практически уверен, что аудиенция откладывается до завтрашнего утра. Значит, нет смысла волноваться и освежать в памяти все подробности моей выдуманной истории. Необходимо хоть на короткий срок отрешиться от насущных дел.

– Фосто! – услышал я сквозь пелену сна голос Алабели. – К нам идут.

Судя по тому, что веки разлеплялись с трудом, до утра было еще очень далеко. В наших покоях было темно и мрачно, но то была не ночь. Солнце едва успело коснуться горизонта.

К нам вошел худосочный управляющий в сопровождении молодого помощника с факелом. Лицо помощника было вполне обычным – живым, а не каменным, как у безмолвных стражей.

– Господин Балинт готов принять вас. Следуйте за мной.

Я, честно признаться, удивился, что граф решил принять чужеземных послов на закате, когда всякая земная тварь готовится набраться сил к завтрашнему дню. Чувствовал в этом нарушение негласных традиций. С другой стороны, граф мог сделать это не просто из прихоти. Такой поступок мог показать его хищную природу, готовность действовать в любое время суток. Ведь то, о чем мы будем с ним говорить, подразумевает именно эти качества. Мы будем говорить о войне. О самой подлой и безжалостной ее форме.

Глава 29

Цена предательства

Война никогда не бывает справедливой в полной мере. Ее ненасытная красная пасть поглощает невинных, как огонь – соломенные крыши. Все враждующие стороны об этом знают и принимают это как должное. Как неизбежную плату за возможный триумф. Так что справедлива война лишь для победителей.

Иногда война затягивается на чертовски долгий срок, и тогда цена победы становится неподъемной. Она уносит все больше жизней и золота, не обещая ничего взамен. Требует все возможные ресурсы. Требует так яростно, что даже самый сильный противник начинает сомневаться в себе, в своих планах и резервах. Но что-то менять уже слишком поздно. Колесо войны вращается все быстрее и быстрее, ломаются спицы, трескается обод, и сам Первозданный не знает, в чью сторону полетят обломки зловещего механизма. Может быть так, что они разлетятся во все стороны.

Тяжело воевать, когда невозможно положиться даже на самых надежных людей. Законы чести и справедливости многие трактуют по-своему, поэтому и кажущиеся правильными поступки часто не находят отклика в сердцах подчиненных. Так случилось в Парлании с законом престолонаследия. Мог ли старый король посчитать, что никто из родственников не достоин восседать на троне, в то время как многоопытный министр просто обязан привести страну к процветанию? Или коронованного маразматика вынудили принять такое решение властолюбивые и до отвращения услужливые богатеи? Я мог лишь предполагать, но факт остается фактом: поступок умирающего короля расколол страну и вынудил вассалов грызться как друг с другом, так и с сюзеренами.

Граф Вековой Вершины Балинт Ханфа попал именно в такую ситуацию. Собранное им и его сыном войско отправляли на помощь узурпатору с нескрываемым удивлением, ибо не собрали даже трети от имеющегося числа воинов. Графство рассыпалось, как мозаичное стекло, упавшее на мостовую. Большая часть рыцарей и баронов не поддержала начинаний своего господина, посчитав это презрением к традиционному государственному устройству, и объявила себя свободной от вассальной клятвы. Граф Балинт, естественно, посчитал это гнусным предательством и отправил в столицу еще меньше воинов – собственные владения нуждались в усиленной защите. Эту миссию возложил на себя сын графа, виконт Николай Ханфа. Он с переменным успехом сражался с мятежными феодалами, в короткий срок многих уничтожил или принудил к миру.

Видя, как растет сила его сына, граф Балинт начал сомневаться в нем. Испугался, что молодой и энергичный рыцарь придет и отнимет у него, своего отца, власть. Воинов-то в Вековой Вершине почти не осталось. Именно тогда придворный колдун и предоставил своему покровителю чудодейственное зелье, способное подчинить воле графа любого. Колдун и раньше оказывал большое влияние на хозяина замка, настраивая его против сына, но теперь он стал правой рукой Балинта. Его главным советником.

Опробовав зелье на первых подопытных, граф пришел в восторг и понял, как сможет защитить свою долину от любых посягательств. Он начал нанимать небольшие отряды свободных воинов и обманом принуждал их выпивать чудодейственное средство. А дальше пошло по накатанной: лишенные собственной воли солдаты захватывали пленников, тем самым пополняя ряды графской армии.

Виконт Николай был прекрасно осведомлен о придворном маге и ненавидел его всем сердцем, а первое столкновение с рыщущими по окрестностям безмолвными стражами привело рыцаря в ужас. Он тотчас же использовал все средства, чтобы прикончить злосчастного колдуна, и ему это удалось. Но убийц, что он нанял, Балинт сумел поймать. Отношения между отцом и сыном переросли во вражду.

Самым же печальным в этой истории было то, что смерть колдуна никак не повлияла на боеготовность хозяина Вековой Вершины. То ли он оказался очень смышленым учеником, то ли изначально имел предрасположенность ко всякого рода магическим знаниям, но источник зелья не иссяк. Балинт смог обойтись и без придворного мага.

Сын не рискнул вступить с графом в открытое противостояние, но и без того каждый из них понимал – кровопролитие неизбежно. Так, за короткий срок вся территория графства превратилась в арену борьбы всех против всех. И поначалу граф Балинт в этой борьбе проигрывал. Даже его безмолвные воины не могли переломить ситуацию. Их сил хватило бы для обороны замка, но вести бои за пределами долины – это было им не по зубам. Быстрые кровавые налеты, мелкие стычки – вот все, на что они годились. И тогда пришла в графскую голову неожиданная, поистине светлая мысль. Светлая мысль с самым темным содержанием.

Южная Парлания часто страдала от нападений разбойников Скалистого Края. Они контролировали все горные перевалы и знали множество тайных троп, что помогало им совершать удачные рейды на протяжении многих лет. А изрезанные ущельями и заводями берега Ариса скрывали от любопытных глаз целый пиратский флот. На своих узких маневренных кораблях эти пираты доходили даже до Берсены и Ильденея, прославившись своей дерзостью и неустрашимостью. Из народной памяти эти набеги никуда не исчезли, да и торговцы, плывущие по Арису через контролируемые пиратами земли, нередко платили за свою неосмотрительность богатством и жизнями. Но о масштабах былых похождений разбойники Скалистого Края теперь лишь мечтали. Вместо этого они нанимались на службу к мятежным правителям Северной Нардарии. Там они получали славу и золото, которые в Парлании получить было гораздо тяжелее. Что-что, а о безопасности своих земель почивший парланский король заботился с усердием.

Смерть короля и последовавший за ней дележ власти не прошли мимо ушей алчных налетчиков. Их нападение на погрязшую в междоусобицах страну неминуемо, так почему бы не использовать эту силу в своих интересах? Именно так решил хозяин Вековой Вершины.