Судьба цивилизации

Увы, но у нас вряд ли когда-нибудь будет полноценный ответ. С одной стороны, слишком очевидно, что их укоренённость в мире должна транслироваться в необходимость каким-то образом оценить его конкретные локации и их характеристики с тем, чтобы вести себя соответствующе. С другой – мы тривиально не знаем, что значит существование на таком мелком уровне, и, значит, не способны в точности описать, что они ощущают и какие в этой связи суждения выносят.

В любом случае ясно, что даже указанным скромным набором свойств нельзя целиком закрыть проблему, и всегда остаётся вероятность того, что мы что-то не учли, а другое – упустили. Жизнь даже самых невыразительных созданий гораздо сложнее, чем нам представляется – или виделось до сих пор – и на основании одного физического размера мы не вправе говорить о том, каково их бытие и тем более их воззрения на свою действительность. Как бы то ни было, но она сложнее и полнее, чем прежде думалось. Однако пора переходить к более крупным животным.

Нет какого-то особого смысла в том, чтобы рассматривать все промежуточные звенья между простейшими и людьми – или же сложными многоклеточными – по признаку того, как мы все глядим на мир вокруг нас. Тем не менее, одно отличие всё же изъять нельзя, так что вначале мы обратимся к тем видам, которые ещё не обладают комплексной психикой, но уже довольно серьёзно структурированы, а затем перейдём к обладателям сознания, в том числе и к нам. Приступим.

Не должно вызывать каких бы то ни было нареканий тот факт, что все многоклеточные, даже и без мозгов или их аналога некоторым образом воспринимают ту среду, в которой они пребывают, и ведут себя – естественно, в идеале, который далеко не всегда достижим – в согласии с тем, как они её оценили – и, конечно, в пределах своих возможностей. Вовсе не обязательно иметь нервные окончания, не говоря уже о центре обработки – не столь сложно вообразить себе альтернативные способы манипуляции данными – поступающих от них сигналов, для того, чтобы счесть что-то полезным или вредным, нужным или лишним – а то и вовсе нейтральным – потому что более чем достаточно обычных химических реакций и их воздействия на организм ради придания ему определённого импульса – или его отсутствия – который бы двигал его в благоприятном для него направлении – кроме эволюционного понимания блага больше никакого не надо, а оно состоит исключительно в количестве потенциальных потомков, которых порождает этот индивид.

В этой связи было бы полезно и даже кстати немного отвлечься с тем, чтобы показать, что мы сами, т.е. люди, не слишком далеко ушли от подобных творений природы – вообще это пустое заявление, мы есть часть целого, продолжение общей эволюционной линии развития, которое, впрочем, не надо и ни к чему ощущать и превозносить, как нечто прогрессивное. И хотя это несколько уведёт нас в сторону, важно понимать, что всё живое основано не единых принципах функционирования, каким бы высокоструктурированным и сложным оно нам – в том-то и дело – ни казалось. И это прежде всего и главным образом касается нас самих, так что небольшой объезд не помешает, но, напротив, только поможет нашему пониманию рассматриваемого тут предмета.

На базовом уровне мы все являемся скопищем постоянно взаимодействующих друг с другом химических молекул и элементов. Это значит, что по сути своей любые наши переживания, эмоции, мысли и всё остальное – это реакции между нашими составляющими и ничего более. Подобный редукционистский взгляд не слишком – и это мягко сказано – популярен, особенно у обывателей, но зато он выражает ту самую основу, на которой базируется работоспособность всех животных, а, кроме того, их частей и систем – включая и наш мозг. Пока они протекают должным – т.е. с сохранением общего баланса – образом, всё в порядке, если что-либо где-либо и когда-либо идёт не так, наступают проблемы.

Собственно говоря, это то, что нам и нужно. В силу того, что любой живой организм – даже и самый малый, количество составляющих и у вирусов огромно, однако нельзя сказать, что они наиболее мелкие, мы просто очень многого не знаем – стремится к некоему устойчивому динамическому равновесию – для доходчивости это что-то вроде езды на велосипеде – самым главным для него становится поддержание соотношения критических параметров в рамках заданного диапазона, за пределами которого начинаются серьёзные неприятности.

Именно в этом континууме и производится операция сравнения и различения – ещё раз надо напомнить, что не обязательно сознательная, в человеке тоже огромное число процессов протекает в автоматическом режиме, даже больше, именно такие и превалируют. Так происходит из-за того, что не все зарубки и положения на нём равноценны с точки зрения соблюдения устойчивости. Те, что располагаются ближе к границам, менее желательны, но лишь до определённой степени. По сути, как и в случае с теорией мир-системы И. Валлерстайна и его последователей – впрочем, всякое сравнение релевантно отчасти, а не полностью – в каждом из нас – в метаболическом и органическом смыслах – есть стабильное, не слишком большое по своему размеру ядро или сердцевина, которые окружают менее прочные не мутагенные области, и чем дальше к пороговому значению, тем хуже – разумеется, это метафорическое описание, в реальности ничего в нас такого нет.

Понятно, что строго определённых показателей этих пограничных сфер и даже их совокупностей не существует. Важно очутиться в таком месте, которое было бы достаточно – с сохранением возможности более или менее бесперебойного протекания реакций – удалено от зоны риска, а также, что тоже нельзя упускать из виду, было само по себе более или менее персистентно и соответствовало бы текущим требованиям обстановки и самого организма с соблюдением внутреннего баланса данной замкнутой системы. В принципе это относительно легко достигается, если снаружи и внутри не случается никаких неожиданных событий, потому что жизнь крайне резистентна и справляется даже с жуткими неурядицами, однако для нас показательны как раз примеры обратного, т.е. те, где она терпит неудачу. Хотя следующая иллюстрация несколько искусственна – но не в смысле первой главы – она помогает нам уяснить, что в состоянии пойти не так.

В ряде экспериментов исследователям удавалось запрограммировать гены мушки-дрозофилы так, что вместо привычных и ожидаемых органов или частей тела у них вырастали конечности, которые быть в данных местах не должны. Из эпигенетики нам известно, что огромную роль в формировании конечного результата играют не только сами отрезки ДНК – которые не все что-то кодируют, есть в частности интроны, влияющие на экспрессию, но сами ничего не приказывающие, только если опосредованно – но внешние факторы вроде температуры, кислотности, присутствия других клеток и т.п. Надо отдавать себе отчёт в том, что почти во всех – в человеческом теле их лишены лишь эритроциты – клетках есть один и тот же идентичный набор наследственной информаций, которому необходимо создать разные ткани. Чтобы выполнить эту задачу новоиспечённые «кирпичики» будущего – во взрослом организме это совершается намного проще, но не в случае рака – целого ориентируются на косвенные указания того, что они обязаны делать, благодаря чему и создаётся всё это величественно сооружение.