Судьба цивилизации

Таким образом всё, что происходит с нами и вокруг нас, есть результат интеракций между составляющими Вселенной, а потому всё, что мы видим, должно объясняться именно ими и ничем более. Вместе с тем понятно, что учесть каждую деталь мы не в состоянии. Так получается как вследствие самого их числа – это наименьшая наша проблема – так и благодаря вероятностной их природе – а это уже большой вопрос – из-за которой сказать что-то наверняка не представляется возможным – только статистически, что, очевидно, нас не удовлетворит, если, конечно, мы хотим точности. Помимо прочего, остаётся довольно высокая вероятность того, что мы далеко не всё знаем, и тогда все наши расчёты никуда не годятся.

Собственно говоря, последнее – это и есть самый серьёзный урок, который мы обязаны выучить. С одной стороны, более чем правдоподобно то, что существует какие-то ещё частицы, которые мы ещё не учли, но которые при этом оказывают огромное – или нет, по всей видимости второе нерелевантно – влияние на то, что мы наблюдаем, с другой – нельзя игнорировать то, что имеются такие взаимодействия, которые нам неизвестны, но которые опять же критичны.

Рассмотрим знакомый многим эффект бабочки. Его суть состоит в том, что взмах этого насекомого в одном месте способен произвести ураган где-то вдалеке просто в силу положительной – или отрицательной, если судить по последствиям – обратной связи, как в случае с домино – разумеется, соответствующим образом выстроенное. Невидимые нам составляющие материи и их активность работают приблизительно также, если и не более драматично.

Естественное – это то, что следовало бы ожидать, принимая во внимание начальные условия и всех игроков, а также их расположение и другие их свойства. Тогда мы всего лишь запускаем алгоритм – или их комбинацию – скармливая ему эти данные, и на выходе получаем нечто предсказуемое – если, разумеется, наши формулы, сведения и расчёты верны и полны. Однако как сделать это, если мы – пусть даже и отчасти – невежественны относительно множества вещей?

Вообще-то это то, чем до сего дня занималась наука. Она отыскивала неизвестное, изучала его, включала в свой компендиум знаний, выявляла закономерности, создавала теории, а затем либо их доказывала, либо опровергала. Это процесс не имеет конца – если конечно, разделять определённые формы веры в познаваемость мира, агностикам в таком случае ничего не остаётся – по меньшей мере, если правы К. Поппер и Т. Кун, и вряд ли у него было начало – ещё предшественники людей интересовались тем, как устроена реальность – и прогресс у него оказался довольно внушительным.

Как бы то ни было, но это так, если только мы не обманывали себя – непредумышленно, конечно, впрочем, сознательное заблуждение крайне сомнительно – или не ошибались. Но то, и другое не исключено. К конце концов, в физике элементарных частиц мы оперируем статистическими методами, а они дают очень приблизительное и крайне общее описание того, что имеет место быть в действительности – и это при том, что мы правы.

Всё это может показаться не столь уж и важным, учитывая то, что и ныне эти приёмы работают и предоставляют нам надёжные результаты, но для понимания всей картины этого явно недостаточно и нам нужно как-то эту ситуацию исправлять. Это подводит нас ко второму вопросу, объясняющему, почему мы оказались в этой своей тарелке, а также к попыткам снять эти ограничения. Продолжим в относительно произвольном – любой был бы таким, проблему критериев никто не отменял – порядке их перечисления, рассмотрения и по возможности деконструкции.

Начать стоит с того – и об этом уже не раз упоминалось – что мы люди. Мы представляем собой приматов с довольно внушительными мозгами, имеющими самосознание и разум. Обычно и даже рутинно этот наш багаж объявляют достаточным для того, чтобы познать мир во всей его полноте, что, как было показано ранее, неправда. Существует не только масса того, чего мы не знаем, но и ещё больше того, что мы выяснить не в состоянии по принципиальным соображениям. Каковы же они?

Собственно, они лежат на поверхности и не требуют – конечно, нет, работу надо продолжать – особого изучения – потому что это либо сделано, либо нереализуемо, либо ещё предстоит. Это наша смертность, надёжность хранения накопленной информации -а также её извлечение – проблемы с её трансляцией и передачей, анатомические ограничения, действующие как в процессе постижения, так и последующего осмысления воспринимаемого и осознаваемого материла – ведь есть и тот, что нам банально недоступен как таковой.

Ничто из этого мы исправить не в состоянии. Хотя мы и стали жить дольше, лучше понимать, с чем мы имеем дело, создали специальные техники и центры исследования, начали отбирать тех, кто способен и склонен разбираться в происходящем, вкладываем колоссальные – но всё равно мизерные, скажем, по сравнению с военными целями – средства в науку, ничего из этого – и не упомянутого тоже, в числе чего есть сугубо человеческая природа, препятствующая нормальному даже по нашим собственным меркам освоению реальности – мы изменить не можем просто потому, что это данность.

Это очень похоже на форсирование двигателя. Например, растачивая цилиндры мы получаем повышенную мощность – и пониженную надёжность – но только до некоторого предела, за которым нам либо потребуется новый мотор, либо иные принципы его функционирования, либо какое-то альтернативное и более эффективное топливо. Увы, но ничем подобным мы не обладаем, так что усовершенствовать мы себя в данном отношении способы лишь отчасти.

Как было показано выше, судя по всему это – т.е. достижение пика наших интеллектуальных возможностей – уже произошло – либо мы очень близки к такому положению вещей. Сделать что-то сверх этого означает трансформировать нашу природу или приобрести – как спасение или как проклятие не суть – помощников, которые бы кратно или просто превосходили нас в этом плане. И то, и другое проблематично по многим причинам, рассмотрение которых достойно отдельной книги, но нельзя не отметить следующее.

Когда кто-то заявляет о том, что в будущем – скором или нет неважно, впрочем, осторожные оптимисты, хотя и несколько странно их так называть, обычно смотрят довольно далеко вперёд, что называется, с запасом, тем самым пытаясь обезопасить себя от вполне реальных и обоснованных обвинений в свой адрес – мы преодолеем свою природу или создадим искусственный интеллект – а некоторые утверждают, что это уже произошло – всегда несколько напрягает тот факт, что никто из этих пророков по всей видимости то ли не понимает, то ли не хочет видеть очевидное, а именно то, что это совершат люди, а не кто-то ещё.

Представим это так. Допустим вам надо пробежать стометровку за десять секунд, но лучшее, на что мы до сих пор сподобились – это пятнадцать. Оставьте в стороне тренировки и прочие ухищрения, если ваша физиология не подготовила вас к спринтерским дистанциям ничего у вас не получится сколько бы вы ни бились. Разумеется, в этом примере упускаются из виду те, кто выходит из первой цифры и кто реально существует, но в том-то и дело, что и покорение космоса, и рукотворный разум, и полное постижение мира лежат не в пределах доступного нам, но вне их, т.е. в указанной иллюстрации в пяти– или даже трёхсекундном интервале – а если учитывать каждую деталь во Вселенной, то говорить стоило бы о промежутках, скажем, планковского времени, не больше.

Никакие наши усилия не помогут нам в том, чтобы понять, как устроена реальность на самом деле. Здесь чрезвычайно много проблем, но, в общем и целом, они сводятся к тому, что мы не в состоянии перейти на качественно иной – что бы это ни означало – уровень осознания действительности просто потому, что сами мы люди, и для нас характерен сугубо человеческий взгляд на вещи.

С таким инструментарием нельзя создать разумных помощников, освоить какую-то другую планету – в частности это говорит о том, что проекты по покорению Марса скорее всего окажутся безуспешными, слишком много вопросов надо решить, чтобы это стало явью – построить хотя бы такую модель Вселенной, которая бы удовлетворяла настоящей до определённой степени истинности – на всех уровнях, от элементарных частиц до мифических в настоящий момент, но всё равно постулируемых тёмных энергии и материи, кроме того, не совсем ясно, где находится тот самый рубеж, за которым мы успокоимся и примем наши воззрения как отвечающие наблюдаемому. Но это ещё не всё, есть ещё два момента.

Первый. Проблема состоит в том, что всеми мыслимыми – а это тоже ограничение, помните воображение у нас лимитировано – процедурами верификации будут и до сих пор занимались люди. У нас сугубо специфический взгляд на мир и пусть мы и способны отчасти компенсировать свои недостатки в этой области, полностью снять мы их не можем, как бы честны мы с собой ни были – а это тоже большой вопрос. Это демонстрируется – в числе прочего, а не исчерпывающе – следующей иллюстрацией.

Почти наверняка вы обучались в школе и даже если нет, то знаете, что такое уравнение. По сути, они являются тождествами или тавтологиями. Скажем, если кто-то говорит вам с важным видом о том, что снег белый – технически это не так, кристаллы льда прозрачны, но опустим это – вы вряд ли окажетесь впечатлены столь великой идеей и с огромной долей вероятности сочтёте вашего собеседника недалёким человеком – если только вы не находитесь там, где подобный тип осадков огромная редкость, сродни чуду или волшебству. Однако мы совершенно нормально воспринимаем формулы, обе части которых вообще-то представляют собой одно и то же – в чём, как нас уверяют, их основная ценность. Тут не хватит места, чтобы должным образом, доказать, почему это несколько странная ситуация, но нельзя не отметить вот что.

Не кажется ли вам, что это очень похоже на манихейство? Мы произвольно – это тоже колоссальная проблема, о ней вскорости – делим мир – или его составляющие – на две половины, а затем заявляем о том, что так оно всё и обстоит – никто не отрицает сложности этого предприятия, но тут указывается на концептуально иное возражение против подобной позиции. Те, кто поосторожнее, обычно воздерживаются от такого рода ментальных махинаций – даже слова эти созвучны – и предпочитают рассуждать в терминах диапазона значений, но не полярных полюсов, которые и сами не столь невинны, как видится на первый взгляд.

Затруднение здесь распадается на две части. Первая имеет дело с нашим на самом деле жутким беспределом. Ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что Вселенная едина, сколь бы чудовищной по своим размерам она ни была – или она не столь велика, как нам представляется. Отгораживать – умственно, физически мы на это не способны – какой-то её сегмент от всего остального – это, по меньшей мере, не самый удачный ход. В природе нет чёрных ящиков, которые были бы абсолютно независимы от других таких же или от своего окружения – мироздание в этом отношении тоже не обязательно одиноко, некоторые теории постулирует наличие мультиверсов – а потому данная дизъюнкция лишена смысла, хотя и не цели.

Мы рутинно прибегаем к этой операции вовсе не потому, что уполномочены на это, но в силу собственной интеллектуальной слабости – а также предрасположенности – которая не позволяет нам объять всё разом и посмотреть, что же это такое. Вместо этого мы бесконечно режем реальность на кусочки и только затем изучаем то, что мы накрошили. Это называется анализом и крайне показательно, что именно данный метод сегодня столь широко практикуется, но не синтез, т.е. его противоположность.

Всё это оправданно с точки зрения наших истинных возможностей, но перестаёт быть таковым, если мы начинаем претендовать на то, что отыскали настоящую картину мира, а не его модель, которая между прочим, сама весьма проблематична. У нас нет критериев для того, чтобы даже правильно выделять что-либо из общего целого, но мы делаем это абсолютно произвольно, точнее в полном соответствии с тем, чем нас одарила природа. В свою очередь это усугубляется следующим соображением.

Вторая часть говорит нам о том, что никаких дуальных категорий нет и не бывает. С одной стороны, то, что мы всё-таки склонны к различению концов, обусловлено субъективными особенностями нашего перцептивного аппарата – а, кроме того, это воззрение закрепляется интенсивным обучением тому, что это так. Уже не раз отмечалось то, что, например, нет ни цветов, ни звуков, но существует лишь один диапазон волн разных длин. Тем не менее, от этого мы не перестаёт различать первые и слышать вторые несмотря на то, что даже знаем, что это иллюзия.

Манихейство в этом плане естественно, потому что оно помогает нам относить и упаковывать те или иные вещи и явления в довольно удобные для нашего понимания категории. Представьте себе, что бы с нами стало, если бы всякий раз мы были бы вынуждены оговариваться по поводу того, что наши воззрения относительны, и противоположностей нет, а мы замечаем их только оттого, что обречены на это.

С другой стороны, обозначая что-то в подобном качестве мы невольно совершаем ещё одну ошибку, потому что создавая отражение реальности мы заменяем её им и начинаем верить уже в него, а не в неё – а также думаем, чувствуем и ведём себя соответствующе. Сам по себе этот самообман не плох и не хорош, но он имеет далеко идущие последствия, особенно если мы хотим понять, чем же является действительность на самом деле, а не в нашем весьма скромном воображении.

Собственно, это проблема любой модели. Зададим себе следующий вопрос, каково наиболее точное и полное описание мира? Правильный ответ на него – он сам, не больше – впрочем, это гораздо лучше, но не выполнимо – и не меньше – а это как раз наш случай причём возведённый в неприличные степени. Создавая её мы упрощаем то, что видим – но это совершается при всяком восприятии, так что зрение с самого начала способствует накоплению проблем – но хуже всего то, что мы заменяем его ею зачастую не отдавая себе отчёт в том, что мы так поступили.

Очевидно, что подобные воззрения проще и практиковать, и разрабатывать. Даже если мы соглашаемся с тем, что Вселенная сложнее, чем нам кажется, нам привычнее всё-таки обнаруживать противоположности и сводить всё к их борьбе – или к другому взаимодействию между ними, это не столь и критично, хотя подобное редко упоминается. Выставляя подобные бинарные пары с разных концов мы как раз и производим свои теории и гипотезы, упрощая то, что мы наблюдаем – с уже озвученной оговоркой – и, по сути, обрекая себя на отсутствие понимания.

Бесспорно, наши формулы не столь и плохи, но они фундаментально порочны в том, что отражают специфически человеческий взгляд на вещи. Совершенно ясно, что избежать их построения и последующего исповедания мы не в состоянии, однако надо хотя бы отдавать себе отчёт в том, что они таковы. Т.е. мы банально рисуем тождества противоположностей, тем самым закрепляя своё манихейство и увековечиваем его в присущем только нам – но в этом нельзя быть до конца уверенными, существует высокая вероятность того, что любое разумное животное склонно к подобного рода искажениям в восприятии и осознании действительности – стиле. Но какое отношение это имеет к причинно-следственным связям? Это подводит нас ко второму моменту, анонсированному выше. Итак.

Давайте спросим себя, а познаваем ли мир в принципе. Чтобы не впадать в озвученную уже ошибку, представим дело так, что есть три позиции, согласно которым, соответственно, он таков, нет и в какой-то части – разумеется, их намного больше, но детальное рассмотрение всех потенциальных позиций заняло бы слишком много времени и места, однако логика, вытекающая из этой троицы, подходит и для всех промежуточных состояний, да и лучше представлять себе всё не как отрезок с отметкой посередине, но как треугольник и, соответственно, более многогранные фигуры. Они довольно сильно отличаются друг от друга, представляя собой не континуум, но построения сложнее, что дедуцируется из следующего замечания.

Как уже было отмечено, нет никакой линии, на которой бы располагались все потенциальные возможности в озвученном ряду. Мы вправе не соглашаться между собой по одним воззрениям, но при этом не дискутировать по другим. Что-то нам кажется более очевидным, иное – менее, но нет чёткой шкалы, разложив все взгляды на которой мы бы сумели их сравнить. Либо таких линеек много, и тогда оценка теряет смысл, либо их нет вовсе, что ведёт к тому же результату – феноменологически и эпистемологически это разные вещи, но мы здесь оставим это несходство в стороне.

Кроме того, нельзя забывать о том, что крайних полюсов не бывает в принципе. Хотя учёные иногда и постулируют подобные субстанции, вроде чёрного тела или идеального газа, а широкая публика, например, добро и зло, никто не станет отрицать того, что крайне проблематично, если осуществимо вообще – причём как на практике, так в теории, впрочем, в первом случае это гораздо сложнее, чистые идеи, мы по крайней мере, в состоянии декретировать – быть чем-то тотальным в том или ином отношении. Всегда есть и остаются полутона и оттенки, так что абсолютно чёрного и белого не бывает – что, увы, очень часто упускают манихейцы всех сортов. Так всё-таки как нам быть с постижением реальности?

Краткий ответ гласит, что никак. Если вы верите – а это и есть ничем не обоснованное убеждение – что она поддаётся нашему разумению, то вы неизбежно упираетесь в человеческую природу, преодолеть которую мы не в состоянии. Если вы полагаете, что кое-то что нам доступно и потому не надо опускать руки, то скорее всего вы принадлежите к учёным, которые всеми силами пытаются – успешно и нет – узнать что-то новое или опровергнуть старое, однако в таком случае вы с необходимостью создаёте антропоморфную картину, потому что другие вам произвести не получится. Наконец, если вы считаете, что мир представляет собой некую вещь-в-себе – по И. Канту или как-то иначе – то вы оказываетесь на правильном пути. Почему это так?

Прежде всего нужно указать на то, что обойтись без хотя бы какой-то информации о мире невозможно. Нам надо как-то в нём действовать, что требует от нас способности предсказания последствий наших действий, а в отсутствии всяких сведений сделать это попросту нельзя. Однако это ничего не говорит о том, какие именно у нас будут данные. Проблема состоит в том, что нужно разделять их истинность и их функциональность, но сегодня эти их качества смешиваются.

Уже довольно давно – и каждый в курсе этого по собственному опыту – известно о том, что мы далеко не всегда знаем, что делаем, однако это, тем не менее, нисколько не мешает нам справляться со стоящими перед нами задачами. Спросите себя, скажем, как вы ходите. Конечно, есть специалисты, которые хорошо – по сравнению со всеми остальными – разбираются в этом вопросе, но от того, что вы понятия не имеете, как всё происходит, падать на каждом шагу вы не станете. И то же самое касается подавляющего большинства наших действий, чувств и мыслей.

Даже то, что мы вроде бы как усваиваем через обучение в подавляющей своей части состоит из неосознанных гипотез о мире, которые нередко вообще не имеют к нему никакого отношения. И опять же это нисколько не мешает нам. Если мы где-то и в чём-то ошибаемся, то мы исправляем не столько своё понимание реальности, сколько своё поведение, и этого более чем достаточно для того, чтобы продолжать дальше.

В свою очередь пусть и правдивая – по нашим меркам, естественно – информация о том, что нас окружает, может быть тотально иррелевантной, если руководствоваться ею в своих практических делах. Скажем, от того, что это не Солнце вращается по орбите Земли, а наоборот, в нашей повседневной жизни ничего не меняется, более того, лучше считать наоборот, потому что в таком случае нам проще контактировать с остальными, которые усвоили подобный взгляд на вещи.

Из этого следует, что нечто работающее не обязательно должно быть истинным, но верно и обратное утверждение – с некоторыми, разумеется, поправками. В принципе надо говорить о том, что одно с другим соотносится плохо, если хоть как-то. Они существуют по разные стороны – в языке, увы, манихейства сложно избежать – баррикад и между собой редко или почти никак не взаимодействуют. Так почему же тогда агностицизм предпочтительнее прочих воззрений?

Суть в том, что он не смешивает функциональное и истинное. Второе в нём отсутствует по определению, и есть только первое. Каков мир в действительности не столь уж и важно, учитывая то, что получить ни полную, ни сколько-нибудь внятную картину реальности мы не в состоянии. А потому имеется только то, что более или менее сносно работает, но мы должны осознавать, что дальше этого мы никогда и ни за что не уйдём. Однако при чём тут причинно-следственные связи?

Если мир непостижим, то критично не столько то, каков он, сколько то, как нам в нём быть. Как было показано, это не одно и то же. Например, на квантовом уровне наблюдается суперпозиция, но она решительно ничего не сообщает нам о том, как манипулировать макрообъектами, которые вообще-то состоят из элементарных частиц. Знание пусть и не бесполезно, но оно ничего не даёт нам в практическом плане.

Конечно, на это можно возразить в том смысле, что многие наши приборы и инструменты построены в соответствии с тем, что нам известно, и они функциональны – до некоторой степени. Тем не менее, нужно также понимать, что в данном отношении мы имеем право утверждать либо то, что всё это работало до сих пор – очевидно же, что все потенциальные варианты исхода событий многократно превышают те, что мы провели – либо то, что в наших глазах так всё и выглядит, а это, согласитесь, слишком слабый довод нашей правоты. Впрочем, остаётся ещё одна опция.

Положим, что всего мы знать не в состоянии или, что более точно, наши взгляды на реальность истинны, но не полны. Но что если абсолютный взгляд существует, но мы просто не способны его по тем или иным причинам достичь? Что если Вселенная тотально осознаёт себя, является собственной репрезентацией или же есть такая её модель, которая точно описывает её поведение, но которая нам недоступна? Всё это, бесспорно, очень заманчивые перспективы, однако они безосновательны и пусты.

Если верно то, что мир равняется самому себе – а так оно и есть – то мы банально страдаем тавтологичностью. Ничего ни вывести, ни понять из этого нельзя, потому что это заявление ни о чём нам не говорит. Если же имеется какая-то магическая, но ускользающая от нас в силу фундаментальных наших ограничений формула всего – эта столь вожделенная мечта современных физиков и вообще учёных, хотя бы теория – то с огромной долей вероятности мы не сумеем постичь её, а созданные нами в лучшем случае поверхностны и мелки.

Даже больше. Представим себе, что она всё-таки существует. Но её наличие сугубо гипотетическое. Опять же лучшее описание Вселенной – это она сама. Любой редукционизм в её отношении неизбежно что-то пропустит, а это мгновенно сделает её картину несовершенной и не всеохватной. Выражаясь проще, всякое укороченное представление – это ложь, выдача желаемого за действительное. Каждый муляж – это обман. Наконец, как справедливо указывает Л. Смолин, в этой картине нет времени – потому что с ним она сразу же становится неудобоваримой – и это подводит нас к последнему возражению интуитивного определения естественности, озвученного в начале этой главы.

Причинно-следственные связи напрямую нас к нему адресуют. Они не могут иметь место в его отсутствии, ведь в таком случае всё либо одновременно, либо все моменты абсолютно идентичны, но мы по собственному опыту прекрасно знаем, что это не так. К сожалению, в современных концепциях никакой разницы между прошлым, настоящим и будущем не существует. Для наших целей это не очень критично, но начать нужно именно с этого.

Сегодняшняя физика учит нас тому, что время – это одно из измерений. Кроме того, законы не меняются с его течением, но вечны и постоянны – хорошо, это не совсем так, нынешние космологические представления утверждают, что в начале всего, т.е. при Большом Взрыве, или при сингулярности они были совсем и есть, если речь идёт о чёрных дырах, не такие, как сейчас и много после рождения Вселенной, но мы опустим это для простоты, а также потому, что речь идёт о нынешней реальности в её обыденном понимании, нам бы хотя бы разобраться с тем, что происходит на Земле. Где и когда бы – что для нас существенно – мы ни находились, всюду и всегда мы обнаруживаем одно и то же – между прочим, на этом строится решительно всё наше осознание мироздания, если принципы эволюционируют, все наши теории разом рушатся – и это обычно не подлежит никакому сомнению.

Проблема, однако, состоит в том, что в повседневности время всё-таки наличествует. Никто в здравом уме и доброй памяти не станет говорить о том, что каузации не бывает, но, напротив, будет всячески доказывать обратное. Как бы то ни было, но наука настаивает именно на этом. Конечно, она не заявляет об этом напрямую, но это следует из вечности законов. Как нам быть? Более или менее просто – допустить, что последние трансформируются, а мы обнаруживаем и выводим – со всеми уже озвученными оговорками – лишь те, что есть сейчас и здесь, так как мы наблюдаем определённый этап развития Вселенной.

Разумеется, это не согласуется с господствующим теперь в науке взглядом, согласно которому они вечны – что, помимо прочего, придаёт им больше легитимности, в принципе фундирует их как таковые. Но если мы спокойно принимаем тот факт, что космос прежде был другим, а сейчас он иной, то почему бы не быть чуть более гибкими и признать, что то же самое может касаться и всего остального – а не только законов мироздания. Пусть это и не очень удобная позиция, но она, по крайней мере, имеет право на существование. Однако при чём тут естественность?

Выше уже говорилось о том, что понятие вида проблематично вследствие транзитной его природы. Когда мы – и, конечно, все фразы в этой книге, как в принципе любые – заявляем нечто о человеке или о ком-либо и чём-либо ещё мы неявно предполагаем, что речь идёт о неизменных сущностях. Подкрепляют наши утверждения такие слова как «всегда», «везде», «порядок» и прочие – на самом деле все – которые призваны убедить нас в том, что мир был таким всё время и ровно таким останется в будущем. Сегодня мы знаем, что это не так, но это не подвигло нас к тому, чтобы подвергнуть переоценке и просеиванию наш вокабуляр – впрочем, стоит заметить, что это невозможно, язык сам по себе мутирует, но на фундаментальном уровне он выражает одно и то же – и мы продолжаем наивно верить в то, что действительно что-то указываем, а не постулируем, как это вытекает из нашего лексикона.

Нечто нормальное в данном ряду – это то, что никуда не движется, но покоится на месте. Так, например, мы рассуждаем о человеке и его качествах, но проблема заключается в том, что такого существа нет или же оно временно. Кроме того, всегда нужно иметь в виду контекст и конъюнктуру, которые порой переворачивают приемлемое и желаемое с ног на голову. Рассмотрим одну иллюстрацию.

Сегодня зачастую можно услышать о том, что людям свойственно помогать друг другу – если вы не верите в добрую нашу природу, то сгодится и противоположное мнение, логика от этого ничуть не пострадает – т.е. мы альтруистичны – и соответственно эгоистичны. Однако в этом утверждении нет времени. Если быть честными, то мы обязаны спросить себя о том, когда и при каких обстоятельствах нам присуща – была или будет – эмпатия. Скажем, для бактерии это понятие лишено всяческого смысла, как и для многих других животных, но в том-то и дело, что мы эволюционировали и однажды имели с ними общих предков, а, значит, был момент, в котором для нас это было не характерно. – или, что более точно, нерелевантно.