Цена верности: пастырь крови

– Совсем скоро мы будем, Люссиэль. Ещё несколько минут, и ты сможешь отдохнуть в лучшей сельской таверне, – Этиен опустил руку в большую сумку, весящей на лямке через плечо и достал сверкнувший бутыль. – Если хочешь, бери, выпей.

– Спасибо тебе за заботу, – на тонких губах расцвела улыбка. – Но я – чистокровная эльфийка и во много раз выносливее любого из вашего рода. Ты знаешь, даже некоторые мои клиенты были удивлены, что они выдыхаются, а я как будто… и не приступала к делу. Но ты понял, о чём я.

– Конечно, – фыркнул человек.

Странно, но эта фраза кольнула сердце молодого инспектора. Никогда ещё его не задевало то, что девушки из бедноты, не нашедшие себя, лишённые благосклонности Церкви или по другим причинам, отдают себя на столь неприятную работу. Он был в Брэтоннии, Едином Фарцузсском и Анагалийском королевстве, Шпании и Республике Венцо, и всюду встречал подобную картину и ситуации. Но никогда это не вызывало столь странных чувств и смущения, как с Люссиэль. Это отдавало веянием грядущего бунта, нечто крайнее неприятным, лежащим за пределами осознания. Но, впрочем, сейчас эмиссар Штраффаля отбросил все мысли и чувства, помня, что священники учили его – «эмоции смущающие и мятеж порождающее, вкладываются в сердце лукавым. Кинь их прочь!».

– Да я заметил то, что ты устойчивее вон того парня, – Этиен кивнул в сторону рыцаря. – Никогда не думал, что воин, подготовленный Церковью и Орденом, будет просить дивную леди устроить привал, – он опустил голову. – Не говоря уже обо мне.

– Ты стойко переносил переход. Это даже удивительно для обычного служащего при Инквизиции, который есть «рыцарь» пера и буквы, – поэтично завершила эльфийка, слегка коснувшись длинными пальцами плеча напарника. – Ты только не обижайся на мои слова.

– Не, что ты. Как я посмею? – усмехнулся парень. – Всё знаю… я не лихой вояка и не маг. Но и мои умения чего-то ведь стоят. Вспомни Бретто.

– Спасибо тебе за то. Ты сильно позаботился обо мне, – напарница погладила по руке инспектора, но тот знал, что это не более чем знак благодарности довольно эмпатичной дамы. – Я думала, что у меня заберут последние деньги и выпарят прилюдно. Но ты меня спас.

– Они не совсем знают… исключающие нормы, – «законник» вспомнил о том, как они нарвались на местного настоятеля общины в чине священника в небольшом городке на границе и тот решим устроить им допрос. Узнав, что Люсси зарабатывала на жизнь деяниями непотребными, да ещё и за это не платила ежемесячной пошлины покаяния, он, как наместник старосты городища, верховный духовный судья и законотворец местных канонов, постановил забрать у неё все деньги, да ещё и три плети выдать за то, что она лукаво уходила от требований Церкви, установленных Книгой наставлений Великого Понтифика. А гражданские власти с радостью это поддержали, ибо монеты попадут и в их карман. И всё бы так и было, но Этиен ловко заступился за неё, сердце парня сжалось при виде заплаканных глаз девушки. Он парировал правилом из той же «Книги» – «а если же жена блудояния творящая, работает в том месте, которое установил церковнослужитель, содержащий её из милости к ней, и она отдаёт долю от доходов нечестивых на дела благие, дела Церкви, то этим она искупает себя, и пусть не даёт пошлины покаяния».

Размышления развеялись словно морок в тот миг, когда изнутри леса разнёсся пронзительный крик. Нет, это был не человеческий визг, а скорее куринно-звериный вопль. Мужчины схватились за оружие, леди приготовила боевое заклятье – между пальцев загорелось слабое пламя… тусклое и блеклое, возвещающее о несильных навыках элементальной магии.

Этиен, видевший монстров только на картинках альманахов или в клетках цирка, перепугался. Ноги охватила дрожь и слабость, руки стали ватными. Но потрескивающий, овеянный еле приметным свечением меч, он держал крепко.

Из леса, протискиваясь между деревьев вышел виновник переполоха. Высоченное существо, ростом в человека. Оно походило на страуса, на огромную птицу, рождённую из кошмара фермера. В маленьких рубиновых глазках горел огонь кровожадности, массивный огромный клюв носил багряные мазки. Весьма мясистое тело, широкие и крепкие ноги, а так же острые и длинные когти на лапах довершали страшный образ. Жёлто-оранжевое оперение ещё хоть как-то создавало красивый горделивый вид.

– Лесные стервятники. Их целая стая! – крикнул рыцарь, когда возле монстра встала ещё пара.

Стена сочной плоти рванула прямо на них. Огромные клювы разинулись в желании укусить, лапы подняли облачка листвы. И снова по ушам ударил жуткий рёв из багряных гортаней.

Этиен махнул наотмашь, острое лезвие рассекло горло твари. Туша покачнулась и жалобно взвизгнула. Но монстр не останавливался. Он снова кинулся в бой, раскрыв пасть, и инспектор выкинул острие вперёд, насадив на него «птичку» как мясо на шомпол.

Рыцарь был куда более искушённым. Он левой рукой выполнил дугу, за ладонью протянулась огненная стена. Пламенный шлей испугал врагов, остановил их. А затем воин Церкви обрушил на них свой меч. Руна в виде ангельских крыльев вспыхнула насыщенно-бирюзовым, клинок стал острее, наполнился святостью. Он с лёгкостью перерубил две шеи, кровь захлестала во все стороны.

Как только в пред леске появились ещё две «птицы». Эльфийка выполнила пару чудесных движений руками, в её пальцев сорвался поток зелёной энергии. Он нитями направился к ним, обволок заботливым одеялом в приятный тёплый кокон, отразившись в глазах изумрудным огоньком. Существа леса кротко поклонились и убрались восвояси.

– Спасибо, – сказал Этиен, посмотрев на окровавленные туши. – Сколько мяса пропадает. Если бы только охотники были здесь.

– На запах сбегутся существа пострашнее, – Люссиэль продолжила идти. – Волки, варги и прочие.

Они хотели продолжить общение, как позади раздался настойчивый лязг металла и хруст листы с грунтом, а после раздалась басовитая грузная речь, селящая в душе уныние и хмурость:

– Парень, тебе не следует так себя вести с девушкой, тем более той, которая есть блудница. Ибо как говорил достопочтенный Лебеда Варриарский в «Письмах к неофиту» – «Женщина есть корень зла, врата ада живые, на соблазн ведущий. Глаза твои да будут в пол уставлены, если же изгибы тела её похоть в душу вселяют, а речи возбуждают дух. Жена твоя пусть станет тебе спутницей, а иных же сторонись, сообщайся по делу важному лишь».

– Господин, – почтенно произнёс «ученик» Лаодикия, смотря на золотые кроны, утопающие в свете. – Я помню его слова. И чту их. Мы общаемся по делу.

– Не понимаю, зачем мы её вообще взяли?

– Потому что у неё талант лекаря, а также она зоомант. Нам это может пригодиться и уже пригодилось, – ответил холодно Этиен, пытаясь как можно скорее прекратить общение с рыцарем, броня которого накрыта светло-бежевым сюрко с геральдическим изображением книги, и исписанным цитатами из преданий.

– Ты же не жалеешь, что меня взял? – осторожно спросила Люсси.

– Конечно, нет. Как я мог тебе отказать, когда ты так просилась? Твой шанс на то, чтобы посмотреть мир?

– Да и я хочу тебе помочь, как ты помог мне тогда.

На юношу нахлынули воспоминания того вечера, когда он встретил новую знакомую и как она напросилась в поход. Они провели в разговорах весь вечер и полночи. Она рассказала ему о жизни, о том, как пыталась работать в порту на рыбозаготовке, а затем у мастера по шкурам, но её природолюбивая натура не позволила ей долго там пробыть. Поведала она немного и о родной культуре, и о любимых блюдах с выпивкой. Он же рассказал о том, как в раннем детстве работал при храме, как только попал в Штраффаль с далёкого востока. Его семью привели в эти земли невзгоды и кризис на восточной родине, в стране Вазиантийского Самодержавия, во время вторжения орд гоблинов, орков, иноверцев и прочих врагов. Он раскрыл сердце, когда уста вложили в её уши слова о его стези в Церковь, о вере и службе. Под луной и после второй бутылки яблочного вина Этиен почувствовал к ней что-то родственное. Оба – любят животных, оба – выросли в нищете и оторваны от родной культуры. Когда он поведал о путешествии, девушка попросилась в него, желая вырваться из Штраффаля, взглянуть на мир. Он же не был против, ибо лекарь-зоомант всегда будет полезен в таком деле.

– Помни, горячая кровь, что ты – верное чадо Церкви и должен блюсти догматы её, – продолжал наставлять рыцарь, не способный уняться из-за своей въедливости и занудства, приведшей на «путь закона».

Инспектор вынужден с почтением относиться к «сыну» Ордена. На сей раз не сколько из-за статуса, сколько из-за его способностей, силы и мастерства клинка. Чего только стоили его финты, приёмы и сила гнева, которые он обрушивал на бандитов, еретиков и монстров, которые успели им досадить во время путешествия. Ни разбойники с большака, ни трупоеды с осквернёнными злом элементалями[10 - Элементали – духи природы, представленные оживотворёнными представителями одного из четырёх элементов. Самые распространённые представители – големы. Реже попадаются «живые» деревья либо же существа, полностью состоящие из воды. Их принципы существования, структура и бытие отличаются от обычных жителей мира. Можно сказать, что они – иная форма жизни, поддерживаемая магией и душой.], ни братья сект Гунотов[11 - Гуноты – еретики, движение отступников, которые преследуются Церковью. Получило широкое начало в южной Фарции, как реакция на деспотию феодалов и попустительство Церкви, а также её нравственную тиранию. Движение получило название от прозвища «гуно», которым пренебрежительно называли всех мыслителей-реформаторов. Среди главных идей выдвигают – ослабление священничества, введение полного социального равенства между клириками и мирянами и ограничение сословных привилегий.] не смогли совладать с яростью рыцаря и его рунной магией, испепелявшей толпами отступников. Этиен до сих пор с содроганием вспоминает как сверкала освящённая сталь и лилась кровь, в носу ощущается аромат горелой плоти, а у шах звенят отзвуки боя и крики умирающих.

– Стойте! – меч благородного воина Церкви со звоном вышел из ножен, засиял наполненной энергией, в левой же руке появился овальный отёсанный камень, исторгнувший всполохи огня, объявший длань в пышущее пламя.

Этиен тоже почувствовал опасность. Издали донёсся стук копыт, ржание лошадей и крики людей. Сначала они увидели быстро мелькающие силуэты среди деревьев, слабо различимые фигуры всадников, стремглав несущиеся к ним. Потом Этиен услышал отчётливый говор низкого итилля[12 - Низкий итилль – язык, распространённый среди простолюдинов и торговцев в Латиконской области.]:

– Хэй, скорее!

Из-за крутого поворота дороги появилась кавалькада из одиннадцати всадников. Единственное, что удержало рыцаря от использования огненной волны, это резво развивающееся знамя – чёрно-синее полотнище, украшенное белой звездой, с щитом в таких же цветах. Знак Маркграфства явно давал знать – это не просто кучка бандитов. Спустя всего пару мгновений всадники явились в облаке пыли и грязи, запыхавшиеся и вспотевшие, облачённые в тусклые одежды поверх кольчуг. Их железные шлема-капеллины пугали мрачностью и количеством ржавчины, а деревянные щиты «красовались» пятнами слякоти и порезами.

– Именем императора Фридриха второго и маркграфа Готфрида, стойте! – приказал воин, опустив длинное кавалерийское копьё, что уткнулась «рыжеватым» наконечником в грудь инспектора. – Говорите, что вам надобно в добром и славном Маркграфстве Циенна?

Юноша замежевался. Чувство страха связало язык, который казался распухшим сухим пузырём, а слова вязли ещё в горле. Это не просто лесные стервятники, а уже целый отряд, грозящий оружием и куда более опасный, чем стайка тупых хищных птиц.

– Эм… м, – пытался хоть что-то выдавить посланник архиепископа, но ничего не находил… кроме дрожи в ногах и руках.

– Отвечайте, живо!

– Мы послы Церкви, – аккуратно заговорил Этиен, опустив бастард и другую руку убрав в карман. – Идём в местечко Лациасс по приказу Инквизиции для проведения расследования, – парень протянул свиток, пальцы всадника сомкнулись на веленевой бумаге.

– Хм, – посмотрел солдат, но сам впал в ступор, увидев строки и начерченные в определённом порядке значки и символы. – Я не умею читать. Господин сержант.

– Дай, – вырвал документ воин, чьим отличительным знаком стала красная повязка на руке и шлем, обмотанный синей тканью. – П-по м-мил-лос-сти и по-по-вел-лению Вер-р-хо-ов-н-ного ин-нк-в-в-из-зит-тор-ра, – предводитель отряда опустил бумагу, тяжело выдохнул и вновь её подвёл к лицу, но на сей раз его взор уставился на самую важную часть. – Так, печать с двумя ключами есть, печать с чашей, мечом и лавровым венком есть. Хорошо, они от Церкви.

Только лишь прозвучали слова командира, как копья, дубины и топоры были убраны. Этиен мог выдохнуть.

– Топайте за нами, – отдал бумагу сержант и поспешил встать в самом начале колонны.

Теперь уже под защитой патрульных Маркграфства они продолжили путь. Это несколько успокаивало, учитывая, что местные леса могли кишеть опасными монстрами и бандитами, хотя войска феодала при войне с республиканцами, зачистили местность.

– Как вы прознали, что мы идём? – спросила эльфийка, чей приятный звучный голос приковал мужское внимание.

– Это местные лесничие и следопыты, судя по всему, – ответил «сын» Ордена. – Только они могли донести о нас. Имитация трелей птиц, ну и другие знаки.

– Верно подметили, милсдарь рыцарь, – ретиво сказал сержант. – Наш местный егерь услыхал условный знак и подал нам знать – что идут гости. А вот ворог это или друг нам же незнамо до тех пор, пока не перемолвимся.

– А много у вас тут врагов? – вопросил Этиен.

– Ворогов то? Да немного. Токо мертвяки не лежат спокойно. Всё ворочаются. Вон-а, токо вчера мой бравый отряд у кладбища, да по опушкам погонял их, да пожёг. Отец Иннори говорит, что жечь их нада.

– Ты прав, сержант. Ибо лишь огонь очистительный, освящённый молитвами, способен сокрушить духов злобы, как говорит Писание и соборные определения, – рьяно, чуть ли не пыша праведностью, заголосил рыцарь. – Но ответь мне, воин Маркграфства, какие проблемы есть тут? Еретики, мятеж учиняющие? Или быть может нечто ещё, Богу и Его заповедям противное?