Великий Гэтсби. Роман

Одной своей стороной Страна Шлака ограничивается чрезвычайно загаженной речонкой, и в минуты, когда мост разводят для прохода барж, пассажиры поезда вынуждены целых полчаса любоваться унылыми видами шлаковой страны чудес. Без задержек движения здесь не обходится, и именно благодаря им мне посчастливилось познакомиться с любовницей Тома Бьюканена.

О том, что у Тома Бьюканена есть любовница, знали везде и все знавшие Тома. Странное возмущение выражалось его поведению в модных кафе, когда он, оставив её за столиком одну, расхаживал, как гусак, по залу, здороваясь со всеми своими знакомыми. Как ни стыдно признаваться в этом, взглянуть на это диво хотелось и мне, знакомиться при этом с ней совершенно не хотелось, но пришлось. Однажды мы с Томом ехали поездом в Нью-Йорк, и когда поезд, как полагается, остановился у шлаковых куч, Том вдруг встрепенулся, схватил меня за руку и буквально вытянул меня из вагона на свет божий.

– Давай сойдём! – неожиданно усказал он, – Ты не против познакомиться с моей приятельницей?

За завтраком он уже изрядно хлебнул, и, должно быть, намереваясь провести весь день в моём обществе, решил действовать по своему плану, даже силком. Мысль о том, что на воскресенье я могу иметь свои собственные планы, скорее всего, не приходила ему в голову.

Я последовал за ним и тоже перелез через низкую белую стену, отделявшую железнодорожные пути и, сопровождаемый пронзительным взором доктора Эклберга, метров сто сопровождал его в обратном направлении. Вокруг не было даже намёка на какое-то жильё, только три чрезвычайно скучных здания выстроились на краю пустыря – гротескный мираж Мэйн-Стрит, который возник невесть где в пустыне, никуда не ведёт и вокруг которого нет ничего живого. В одном здании когда-то был торговый комплекс, но так давно, что память об этом стёрлась даже из памяти покорителей Запада, и теперь он стоял совершенно пустым, во втором располагался круглосуточно работавший ресторанчик, в третьем был гараж с вывеской «Джордж Вилсон. Автомобили. Покупка, Продажа, Ремонт». Вот сюда-то и вели наши пути. Я последовал вслед за Томом. Убогость и нищету того, что было внутри, трудно описать. Старенький «Форд» был, похоже единственной почти наполовину целой вещью. Он притулился в самом углу, и глядя на него, мне пришла мысль, что эта свалка является просто маскировкой роскошных аппратаментов на верхних этажах, но мои предположения прервал видимо хозяин, явившийся в замасленном комбинезоне, вытирая ветошью руки, он выкатился из тёмного закутка, служившего конторой – бледный тип довольно приятной наружности. Видя нас, он расцвёл плохо скрываемой надеждой.

– Ну, что ж, привет, Вилсон! Здорово, дружище! – весело похлопывая того по плечу, крикнул Том, – Как делишки?

– Не на что жаловаться! – как-то не слишком уверенно отвечал Уилсон, – Жду- не дождусь, когда продадите мне ту тачку!

– Не спеши, Вил! На той неделе мой шофёр приведёт её в порядок! Вот тогда…

– Не слишком ли он спешит? Шучу! Он что-то не слишком спешит! Тебе не кажется?

– Не кажется! – железным голосом отрезал Том, – Если ждун отказал и не работает, что ж, я могу продать её кому-то другому!

– Нет-нет, что вы, сэр, я совсем не это имел в виде, я имел в виду… просто…

Пока конец фразы гас в космическом пространстве, Том лениво оглядывал невиданный по красоте интерьер.

Затем я услышал шаги на лестнице, и на мгновение толстенькая женская фигура загородила свет, тёкший из офисной двери. Женщина была, так сказать, средних лет, точнее ей было лет за тридцать, склонна к полноте, но несла свои цветущие телеса с таким чувственным достоинством, с каким управляются опытные полные женщины.

Её лицо, венчавшее синее в горошек крепдешиновое платье, не имело ни одной красивой, ни одной правильной черты, что компенсировалось шедшим от неё физически ощутимым, мощным потоком жизни, таким сильным, что, казалось, каждая её клеточка дышала весельем живой природы и цветения. Она неторопливо улыбнулась вошедшим, и пройдя мимо мужа, сразу двинулась к Тому, взяла его за руку, здороваясь и заглядывая ему в глаза. Облизнув губы и, как говорят, не повернув головы качан и чувств никаких не изведав, сказала муженьку, даже не глядя в его сторону:

– Стулья нельзя было принести? Людям даже присесть негде!

– О, разумеется, разумеется! – Вилсон суетливо метнулся к своему закутку и сразу слился с цементной окраской стен. Его костюм, который, вероятно не чистили со времён Адама, был так мощно припорошен известковым налётом, точно так же, как его причёска, что, замри он, выделить его на фоне стен было абсолютно невозможно. Как ни странно, на женщине, на мгновение замеревшей подле Тома, такого налёта было вовсе не заметно.

– Я хочу тебя видеть! – властно обратился Том, – Едем следующим поездом!

– Олл райт!

– Встреча внизу на перроне, у газетного киоска!

Она кивнула как раз в то мгновение, как в дверях показался Вилсон с двумя обшарпанными стульями.

Мы ждали её на дороге, чуть в стороне, вдали от чужих глаз.

Это было за несколько дней до Четвёртого Июля и коричневый от Солнца, тщедушный мальчишка-итальянец раскладывал сигнальные петарды вдоль железнодорожного полотна.

– Мрачная дырища, не так ли? – сказал Том, холодновато перемигиваясь с доктором Эклбергом.

– Полный мрак! Хуже нет!

– Вот ей и нужно иногда проветриться!

– А муж как? Ничего?

– Вилсон! Он пребывает в праведной уверенности, что она ездит в Нью-Йорк к своей сестре! Этот чурбан, похоже, не замечает, что пока ещё живёт на свете!

Итак, Том Бьюкенен вместе с нами отправился в Нью-Йорк, точнее, не совсем вместе, потому что Миссис Вилсон ради сохранения приличий всё же путешествовала в другом вагоне. Это было странной для наглости Тома уступкой аборигентской щепетильности тех жителей Вест-Эгга, которыее решили сегодня от тоски покататься на поезде.

Она переоделась и была в в платье из коричневого с белыми фигурами муслина, очень туго затянутого на её роскошных бёдрах, что стало особенно заметно, когда Том подавал ей руку при выходе из вагона на платформе Пенсильванского вокзала в Нью-Йорке

В киоске она тут же прикупила киножурнал и выпуск «Таун Тэттл». У передвижного аптарского прилавка она прикупила себе крем и маленькй флакончик духов. Поднявшись наверх, под навесом, у крутого въезда, пропустив четыре машины такси, она удовлетворилась пятым – новеньким авто лавандового цвета со светло-серой обшивкой внутри, который тут же вынес нас из подземного мрака на яркий Солнечный свет. Но не успели мы отъехать, как она, откинувшись на спинку сиденья, требовательно постучала в стекло шофёру.

– Я хочу точно такую же собачку! – уверенно сказала она, – Пусть у нас будет жить в квартирке маленький пёсик! Это так мило!

Мы дали задний ход и остановились прямо перед древним старцем, до боли похожим на Джона Д. Рокфеллера. На груди эрзац-Рокфеллера болталась корзина с десятком копошащихся щенков загадочной породы.

– Что за порода? – деловито спросила Миссис Вилсон, как только старикан доковылял до двери.

– Всякие, на все вкусы! Что вы хотите, мадам?

– Немецкую овчарку! Судя по всему у вас с этим не очень?

Старик непоределённым взглядом оглядел содержимое корзины и за шкирку вытащил оттуда барахтающегося щенка.

– Это совсем не немецкая овчарка! – сказал Том, – Это точно не овчарка!

– Да, пожалуй, не очень! – с нескрываемым огорчением согласился экс-рокфеллер, – Это скорее походит на эрделя! Он погладил гладку бобриковую шкурку пёсика, – Попробуйте, какая мягкая шкурка! Шерсть-то какая! Богато, я вам скажу! Здоровая, как бык! Вам точно не придётся лечить её от простуды!

– Любишка! – сказала с волнением миссис Вилсон, – Сколько вы хотите?

– За неё? За мою лучшую собачку?

Энтузиазм миссис Висон сразу вметнул цену почти до небес. Старик с трепетом и восхищением воззрился на копошащееся в его руках чудо.

– Этот пёсик обойдётся вам в десять долларов!

Эта человеческая тень явно происходила из рода Рокфеллеров.

Маленький эрдельтерьерчик несомненно имел в числе своих многочисленных предков одного эрдельтерьера, но не более. Его выдавали поразительно белые лапы. Он тут же оказался на коленях миссис Вилсон, которая тут же стала сюсюкать над ним и гладить его гладкую морозоустойчивую шубу.

– Скажите, это мальчик или девочка? – деликатно выясняла она.

– Эта собачка? Конечно, мальчик!

– Это сучка! – в сердцах сказал Том, – Вы думаете, я слепой? Держите деньжата! Купите на них ещё десяток таких же ублюдков!

Мы вырулили на Пятую Авеню, такую спокойную, мирную, воистине пасторальную улицу и в это воистину идиллическое воскресенье я ничуть не был бы удивлён, если бы из-за угла не выскочило бы целое стадо белых, блеющих библейских овечек.

– Остановите здесь! – сказал я, – Настал момент покинуть вас!

– Нет, ни в коем случае! – живо откликнулся Том, – Марта обидится, если ты не похвалишь её апартаменты! Как думаешь, Миртл?