Французский перец

– Пьер?! О, нет! Пьер не такой человек. Но я знаю о его маленьком секрете там, на вилле в Канкуне, – я таращусь на Пуавра. Драка показывал ему свою сокровищницу? – Я увидел случайно, – оправдывается Жильбер. Как-то зашел к нему за таблетками от головной боли. Ну и Пьер нечаянно… Вобщем, не важно!

Облегчённо вздыхаю. Значит, Пуавр не догадывается, как Драка использует свой пыточный арсенал.

– Я была пьяна… И ужасно сожалею о случившемся, – мне неприятно вспоминать тот вечер на вилле.

– Но почему? Разве тебе не понравилось? – смотрит на меня с поволокой.

– Я не хочу отвечать, Жильбер, – не знаю, куда спрятать глаза, чтобы случайно не выдать ни себя, ни Пьера.

– Хорошо. Тогда скажи, как ты хочешь?

Подтягиваю колготки и одергиваю юбку. Закусываю губы, сосредоточенно пытаясь застегнуть разъехавшуюся на груди блузку.

– Ну же, Карин. Я сделаю всё, что ты скажешь, – усаживается на стол, сцепив руки в замок.

– Я хочу не так, как делаешь это ты! – в груди клокочет. Я же давала себе зарок – с Пуавром больше никогда. Но его предложение исполнить все мои желания подкупает.

– Так что, Карин? Ты расскажешь?

Мнусь. Я уверена, что ему не понравятся мои слова. Стыдливо опускаю ресницы.

– Мне не нужен просто секс. Я хочу большего.

– Карин, – массирует себе виски. Натужно морщится. – Вопрос в том, насколько больше ты хочешь?

– Мне нужно всё! – с вызовом смотрю в его бездонные серые глаза.

– Я не могу. Я не имею на это права…

– А обманывать Симон – имеешь?

Замолкает. Долго смотрит в одну точку.

– Я знаю. Это не хорошо. Но я не могу так больше. Я же живой человек. Я ещё не умер… – закрывает глаза и замолкает. Смотрю на него с недоумением. О чём это он говорит? – Ты задаёшь слишком сложные вопросы, Карин! Я не могу дать на них ответ… Скажу только – для меня наши отношения перестали быть просто сексом… Надо это признать… Я думал, что смогу. Но не получилось. Я не должен лезть в твою жизнь…

Тело словно наполняется порханием сверкающих бабочек, распускаясь горячим цветком. Жильбер любит меня?

– А ты не думал, что уже влез?

– Иди сюда, – притягивает к себе. Берёт моё лицо в свои тёплые ладони. Нежно смотрит в глаза, запуская руки в мои волосы. И целует. Долго. Томительно. Страстно. Его губы обжигают, растекаясь по телу невероятно восхитительным, волнами накатывающим чувством.

Глажусь лицом о его шершавую жёсткую щеку.

– Жильбер… – мне страшно, но я безумно хочу спросить его, – ты любишь… меня?

Шумно вздыхает, утыкается в мой лоб и тихо произносит:

– Карин, умоляю… Не заставляй меня говорить это вслух… Ты и так знаешь…

– Значит, да?

– Не надо… Просто помолчи…

– Жильбер, – обхватывает меня, заключая в тесные объятия. Целует в макушку, зарываясь носом и вдыхая запах моих волос.

Мне безумно хорошо рядом с ним. Я чувствую его крепкую грудь под своими руками, и прячусь у него под подбородком. Я готова отдать всё на свете, лишь бы это мгновение не заканчивалось никогда.

Глава 17. Жильбер. Дорогой призрачных надежд

Всю неделю летаю, словно за спиной крылья. Жильбер признался! Признался, что я ему тоже небезразлична! Нет, он ничего не сказал о том, что любит меня. Но я чувствую – это шаг навстречу. И этих шагов навстречу друг другу нам предстоит сделать очень много. Но каким бы долгим ни был путь, я готова пройти его до конца. Непростой, сложный, болезненный, возможно, тяжелый и трагический. Но я пройду по этой тернистой дороге. Дороге, ведущей к счастью. Я готова, и меня ничто не остановит. Ничто не важно – ни Эммануэль, ни Пьер, ни Симон. Есть только я и Жильбер. И мы идём навстречу друг другу. Шаг за шагом. Это нужно нам обоим. Нам двоим, чтобы стать счастливыми. Вместе. Навсегда.

Моё сердце переполняет любовь. Она сочится, растекаясь дурманом по венам. Я люблю Жильбера так, что перехватывает дыхание, а горло сжимают невидимые тиски. Мне хочется смеяться и плакать. От радости. От счастья. От любви. Я люблю. Безумно, неистово, сильно. Моей любви хватит на двоих. Во мне слишком много любви. Её невероятно, бесконечно много. Она не помещается во мне, разрывая изнутри, заставляя страдать от нестерпимой сладостной муки. Проникает в кожу, волосы, ногти. Я будто соткана из любви. Любви к нему. Это прекрасно и упоительно больно. Всё-таки больно. Больно от счастья, переполняющего душу, от нежности, томящей грудь. Как же я люблю его. Словно до Жильбера не было ничего. Только с его появлением я научилась дышать, жить, любить. Жильбер не представляет, как сильно я люблю его. Люблю с самой первой минуты, как увидела. И этому не будет конца. Никогда. Даже после смерти мой дух будет принадлежать Жильберу. Я люблю его. Люблю той самой очищающей любовью, что искупает все земные грехи. Той самой жертвенной, святой любовью, о которой слагают стихи и поют песни. Я готова на всё ради нашего счастья. Я сделаю всё, чтобы Жильбер был счастлив. Он мужчина всей моей жизни. Остальные – лишь его тени, отражение, эрзац. Есть только Жильбер, и никого кроме него.

Жильбер звонит мне тем же вечером, и мы договариваемся о встрече. Я с нетерпением жду пятницы. Я чувствую, что теперь всё будет по-другому. Будет иначе. Будет так, как хочу я.

Встречаемся пятничным вечером и все выходные проводим вдвоём. Ублажаем друг друга в постели, изредка выбираясь к холодильнику за едой и напитками. Мы живём в кровати. Пьём, едим, до седьмого пота занимаемся любовью, словно два обезумевших по весне кролика. Я никак не могу насытиться им. Хочу Жильбера бесконечно. Хочу ощущать его тепло и засыпать, притулившись у него под мышкой. Рядом с ним чувствую себя маленькой девочкой, хрупким цветком. И мне это безумно нравится. Мне безумно нравится быть рядом с ним – мудрым, взрослым, сильным.

Я целую Жильбера, прикасаясь к губам невесомым поцелуем. Чувствую ответную нежность, проникающую в меня одним лишь легким касанием. Я любуюсь его римским профилем, серыми жемчужинами глаз, неглубокими складочками морщин, рисунком ушной раковины, тяжелым мужественным подбородком. Мне хочется бесконечно целовать Жильбера и любоваться его скупой мужской красотой. Глажу по шершавой щеке, провожу пальцем от переносицы до заострённого кончика римского носа, спускаюсь ниже и касаюсь подушечкой рта. Моя голова покоится на сильной груди. Я наслаждаюсь безмятежностью нашей любви. Вдыхаю аромат его кожи с терпкими мускусными нотками.

– Карин? – томно смотрит он на меня.

– Что, Жильбер?

– Скажи, ты хотела бы попробовать секс втроём? – его вопрос мне кажется странным, но не беспокоит меня. Мне слишком хорошо, чтобы о чём-то беспокоиться.

– Почему ты спрашиваешь?

– Мне хочется знать.

Сажусь и в задумчивости свожу брови к переносице. Мне не нравится настойчивость Жильбера. Чувствую подвох. Он спрашивает у меня разрешения привести в нашу постель женщину? Смогу ли я делить Жильбера? Для меня ответ однозначен – «нет»! Я не намереваюсь делиться своим счастьем ни с Симон, ни с какой другой женщиной. Жильбер мой и только мой! Я готова драться за него!

– Почему ты хмуришься, Карин?

– Мне не нравится твой вопрос! – парирую я, скрещивая перед собой руки. Я возмущена! Он что, хочет испортить впечатление от наших выходных?

– Не дуйся, Карин! – проводит тыльной стороной ладони по моей щеке, убирая с лица прядь волос. – Разве тебе не интересно попробовать что-то ещё?

Что-то ещё! О, мсье Жильбер, Вы неисправимы! Наверное, Вы садист! Вам нравится мучить меня?

– Я никогда не мечтала о групповухе! – недовольно бурчу себе под нос. Надо прекращать этот дурацкий разговор. Почему мужчинам так нравится идея секса втроём? Альфа-самец, сидящий где-то в глубине души каждого, не дает покоя, требуя покрыть как можно больше самок? Или Жильберу хочется посмотреть на лесбийские ласки? Нет уж, увольте! Это без меня! Мне противна сама мысль о сексе с женщиной. Если бы я была лесбиянкой, наверное, так не страдала бы. Тут же вспоминаю наш разговор в аэропорту три года назад. Пуавр ещё тогда интересовался, не лесбиянка ли я. Чёрт! Похоже, он и вправду хочет, чтобы я полизалась с какой-нибудь грудастой секси-девочкой. Нет! Нет! И нет! Я не смогу переступить через свою брезгливость.

– О чём ты задумалась, Карин? – О, мсье! Вы постоянно подбрасываете мне такие задачки, что не думать я просто не могу!

– Думаю над твоими словами.

– И что?

– А то! Если надеешься привести в нашу постель женщину, то обо мне можешь забыть! Ищи ей другую подружку! – я обижена.