Пески времени

Стоя на возвышении и наблюдая за их действиями, Лючия думала: «Да нет же, идиотки! В городе вас станут разыскивать в первую очередь. Впрочем, это ваши проблемы, а мне нужно разобраться со своими». Она еще некоторое время стояла, наблюдая за монахинями, что брели навстречу своей погибели. Черт!

Лючия быстро спустилась с холма, едва не оступившись на каменистой осыпи, и побежала за ними, путаясь в тяжелых складках своего одеяния.

– Подождите! Стойте!

Сестры остановились и обернулись. Едва не задыхаясь, Лючия подбежала к ним.

– Вы идете не туда. Первым делом вас начнут искать именно в городе. Нужно где-то спрятаться на время.

Монахини молча смотрели на нее.

– В горы, – проговорила Лючия, выходя из себя. – Нужно подняться в горы. Идите за мной.

Развернувшись, она направилась туда, откуда только что спустилась. Сестры некоторое время смотрели ей вслед, а затем гуськом двинулись за ней.

Время от времени Лючия оборачивалась, дабы убедиться, что они не отстали, думая при этом: «И зачем я с ними связалась? К чему мне лишние проблемы? С ними куда опаснее», – но тем не менее продолжала идти вверх по тропе, стараясь не выпускать сестер из вида.

Подъем давался им непросто, и каждый раз, когда сестры замедляли шаг, Лючия останавливалась, чтобы они могли ее догнать, торопила и при этом думала: «Отделаюсь от них утром».

* * *

Тем временем обыск в монастыре закончился. Ошеломленных и перепуганных монахинь в разорванной, покрытой кровью одежде посадили в грузовики без опознавательных знаков.

– Отвезите их в Мадрид, в штаб, – приказал полковник Аконья. – Никого к ним не допускать.

– Их обвиняют в…

– Пособничестве террористам.

– Есть, полковник, – ответил Патрико Арриетта и, немного помедлив, добавил: – Четыре монахини пропали.

Глаза полковника превратились в куски льда.

– Разыщите их.

– Хайме Миро сбежал до того, как мы вошли в монастырь, – начал Аконья доклад премьер-министру.

– Да, я слышал, – кивнул Мартинес, хотя сильно сомневался, что Хайме Миро вообще туда заглядывал.

Полковник Аконья становился все более опасным и начал выходить из повиновения. Жестокое нападение на монастырь породило бурю гневных протестов, поэтому теперь в разговоре с полковником премьер-министр тщательно подбирал слова.

– Газетчики атакуют меня, требуя разъяснений относительно произошедшего.

– Они делают из этого террориста героя, – произнес Аконья с каменным лицом. – Мы не должны позволять им оказывать на нас давление.

– Он доставляет правительству массу хлопот. Да еще эти четыре монахини… Если они заговорят…

– Не беспокойтесь. Они не смогут далеко уйти. Я отыщу их и поймаю Миро.

Премьер-министр уже решил для себя, что больше не может рисковать.

– Полковник, я хочу, чтобы вы лично убедились, что с захваченными вами тридцатью шестью монахинями обращаются хорошо. Я также отдам приказ о присоединении армии к поискам Миро и его приспешников. Вы будете работать с полковником Состело.

Повисла долгая зловещая пауза.

– И кто из нас будет руководить операцией? – Глаза полковника Аконьи источали ледяной холод.

Премьер-министр судорожно сглотнул:

– Вы, конечно же.

Лючия и ее спутницы встретили рассвет по пути на северо-восток, в горы, подальше от Авилы и монастыря. Привыкшие молчать и двигаться бесшумно, монахини не издавали ни звука. Окружающую их тишину нарушал лишь шелест одежды, постукивание четок, хруст случайно сломанной ветки да прерывистое дыхание.

Они добрались до плато Сьерра-де-Гуадаррама и двинулись дальше по изрытой колеями дороге, по обе стороны которой тянулись каменные стены. Монахини миновали поля с пасущимися на них овцами и козами и на рассвете, пройдя несколько миль, оказались в лесистой местности в окрестностях городка Вильякастин.

«Оставлю их здесь, – приняла решение Лючия. – Пусть о них теперь заботится их Господь. Обо мне он уже изрядно позаботился: Швейцария стала еще дальше, чем прежде. У меня ни денег, ни паспорта, да еще и одета, как сотрудница похоронного бюро. Сейчас те, кто напал на монастырь, уже знают, что мы сбежали, и будут нас искать, пока не найдут. Чем быстрее я отделаюсь от монашек, тем лучше».

Однако в это самое мгновение случилось то, что заставило Лючию изменить планы.

Пробираясь сквозь деревья, сестра Тереза споткнулась и выронила сверток, который так заботливо оберегала с момента побега из монастыря. Содержимое выпало из холстины, и Лючия изумленно уставилась на большой, украшенный искусной резьбой золотой крест, блестевший в лучах восходящего солнца.

«Это же чистое золото!» – подумала Лючия. Кто-то там, наверху, действительно решил о ней позаботиться. Этот крест – манна небесная, причем самая настоящая. Вот он, билет в Швейцарию.

Наблюдая, как сестра Тереза бережно заворачивает крест в холстину, Лючия мысленно улыбнулась. Забрать его не составит труда. Эти монахини сделают все, что она скажет.

Авила была охвачена волнением. Известие о нападении на монастырь быстро распространилось по городу, поэтому отец Беррендо был выбран для разговора с полковником Аконьей. За обманчиво хрупкой внешностью этого семидесятилетнего священника скрывалась недюжинная внутренняя сила. Для своих прихожан он был добрым и понимающим пастырем, но сейчас кипел от еле сдерживаемого гнева.

Священнику пришлось в течение часа ждать аудиенции, и только после этого полковник Аконья соизволил пригласить его в свой кабинет.

– Вы напали на монастырь безо всяких на то причин, – без предисловий начал старый священник. – Это был акт совершеннейшего безумия.

– Мы просто выполняли свой долг, – бросил полковник. – В монастыре укрывался Хайме Миро и шайка сопровождавших его головорезов, так что сестры сами виноваты. Мы задержали их для допроса.

– Вы нашли в монастыре Хайме Миро? – гневно спросил священник.

– Нет, – спокойно ответил полковник. – Вместе со своими людьми он успел скрыться, прежде чем мы вошли в монастырь. Но мы найдем их, и правосудие свершится.

«Я совершу правосудие», – добавил мысленно полковник Аконья.

Глава 5

Одеяние монахинь не было приспособлено для прогулок по пересеченной местности, цеплялось за кусты и ветви деревьев. Подошвы сандалий оказались слишком тонкими, чтобы защитить ступни от жесткой каменистой почвы, и передвигались монахини медленно. Сестра Тереза не могла перебирать четки во время чтения молитв: ей приходилось обеими руками защищать лицо от ветвей. При свете дня неожиданная свобода казалась им еще более ужасной. Господь выбросил сестер из рая в чужой пугающий мир и лишил своего покровительства, на которое они привыкли полагаться. Они оказались в неведомой стране без карты и компаса. Стены, на протяжении долгого времени защищавшие их от бед и напастей, исчезли, и сестры чувствовали себя голыми и беззащитными. Опасности подстерегали повсюду, и укрыться от них было негде. Сестры стали изгоями. Непривычные звуки и картины природы ошеломляли. Жужжание насекомых, пение птиц, вид голубого неба атаковали их органы чувств, причиняя почти физическую боль. Но не только это вызывало у них беспокойство.

Оказавшись за воротами монастыря, Тереза, Грасиела и Меган избегали смотреть друг на друга, инстинктивно следуя привычным правилам, но теперь каждая ловила себя на том, что жадно изучает лица своих подруг по несчастью. К тому же после долгих лет молчания они вдруг осознали, что слова даются им с трудом, а когда все же их произносили, то очень медленно и постоянно запинались, словно осваивали что-то новое и незнакомое. Собственные голоса казались им чужими. Одна лишь Лючия вела себя свободно и уверенно, поэтому остальные безропотно приняли ее лидерство.

– Пожалуй, теперь, когда мы увидели лица друг друга, стоит познакомиться. Меня зовут Лючия.

Возникла неловкая пауза, которую робко прервала ослепительная темноволосая красавица: