Черная Роза

Михаил Константинович отреагировал мгновенно, и в следующее мгновение Диана не поняла, почему мама лежит на полу, давясь рыданиями, а он, этот человек, как ни в чём ни бывало, снова опускается на свой стул.

«Он ударил маму, – потрясённо подумала она, – он ударил мою маму!»

– Выметайся вон! – вдруг проорала девушка во всю мощь лёгких.

Михаил Константинович секунду сидел с довольно-таки ошарашенным выражением лица, явно не ожидая такого поворота событий. Он просто онемел, не донеся бокал до рта, а Диана была близка к тому, чтобы удавить его голыми руками.

– Тебе что-то не ясно? Ты оглох? – дрожа от ненависти, срывающимся голосом поинтересовалась она, – Убирайся! Катись ко всем чертям!

– Да как ты смеешь? – захлёбываясь воздухом, прошипел отчим, поднимаясь на ноги.

Он навис над ней так, что тонкая девушка казалась рядом с ним хрупкой тростиночкой, и если бы Диана не была так зла, она бы испугалась. Но вместо того, чтобы попятиться, она наоборот сделала шаг вперёд и со всех своих неведомо откуда взявшихся сил оттолкнула его от себя и от всхлипывающей на полу матери.

Должно быть, свою роль сыграло количество выпитых отчимом бокалов. Он пошатнулся, сделал два неловких шага назад и налетел спиной на дверной косяк.

– Проваливай! – завизжала Диана, не помня себя от злости.

Михаил Константинович скривился будто от зубной боли, а потом весь подобрался и разъярённо вылетел из комнаты. Послышался мощный хлопок входной двери и следом какой-то треск и грохот.

Диану всю трясло от пережитого стресса. Она повернулась к матери и увидела, что та уже поднялась на ноги.

– Как ты? – спросила она, собираясь подойти к ней, но в следующее мгновение комнату прорезал звук пощёчины.

Девушка даже не почувствовала боли. Она неверяще уставилась на мать, и первой её мыслью была: не тронулась ли она рассудком.

– За что? – едва слышно прошептала Ди, коснувшись своей пылающей щеки.

– Ты не имеешь никакого права вмешиваться в мою личную жизнь. – Твёрдым голосом проговорила мать, – и этот дом – не твой, потому ты не смеешь никого отсюда выгонять.

Диане захотелось потрясти головой, ведь не могла же её мать и вправду такое сказать?

Мама, тем временем, быстрым шагом вышла из комнаты, и через мгновение из коридора донёсся аккуратный щелчок входной двери.

Диана осталась в доме одна. Жгучее чувство несправедливости и обиды затопило её. Чтобы отвлечься она начала убирать праздничный стол. «Намного легче просто выполнять механическую работу, относить вазочки в холодильник, мыть посуду и делать вид, что ничего не произошло, – рассуждала девушка, – ни о чём не думать… не думать…».

Когда комната была чиста, Диана села на диван. Потом встала, накинула что-то на себя и направилась к выходу. На пороге в куче шарфов и шапок валялась полка для головных уборов, которая раньше была прибита над дверью. Скорее всего, гвоздики не выдержали хлопка, с которым из квартиры вылетел отчим, и вывалились. Диана сдвинула её в сторону, и вышла из дома, захлопнув дверь.

Девушка не плакала, ей даже не хотелось. Она просто шла по тёмной улице, и события вечера вновь и вновь проносились у неё перед глазами. Диана села в маршрутку, скорее, чтобы согреться, чем куда-то доехать. Машина привезла её к проспекту Кирова.

Вокруг ходили толпы весёлых людей. Они что-то выкрикивали, поздравляли друг друга с наступающим. Некоторые шатались, падали, вызывая взрывы смеха сопровождающих. Диана обошла особо шумную компанию, которая звала её с собой гулять на площадь, и свернула налево, на узкую улочку между старыми пятиэтажными домами. Она вошла в один из них и поднялась на восьмой этаж.

Только позвонив в дверь, Диана поняла, что дома может никого не оказаться, но через некоторое время послышались приглушённые шаги, и замок щёлкнул.

Женя застыл на пороге, удивлённо рассматривая неожиданную гостью.

На нём были элегантные простые чёрные брюки и чёрная рубашка с крупными манжетами. Он выглядел восхитительно. От него исходил приятный аромат свежевыпеченного хлеба, и Ди внезапно посетило чувство уюта.

Парень молчал некоторое время, оценивая бледное расстроенное лицо своей подруги, потом молча пропустил её в квартиру и закрыл дверь.

Диана вошла в уютную прихожую. На полу лежала пушистая светло-зелёная ковровая дорожка, на стене висело высокое зеркало в полный рост, а слева от двери стоял небольшой столик для мелочей. Осторожное прикосновение к её плечам напомнило ей, что она всё ещё в пуховике, и девушка его тут же скинула. Женя повесил его в шкаф. За всё это время никто не произнёс ни слова.

Диана неловко застыла посреди коридора, случайно оказавшись перед зеркалом. Оно отразило печальную девушку 17 лет в коротком открытом чёрном платье. Волосы её были распущены, причём Диана совершенно не помнила когда расплела свою сложную причёску.

– Я… не… то есть я… – сбивчиво произнесла девушка, нервно заправив волосы на ухо, – я сейчас уйду. Прости, я, наверное, мешаю…

– Да нет, в общем-то, – спокойно отозвался Женя, – я один. Мама ушла к подружкам.

Он разглядывал её, нахмурившись, пытаясь по её виду понять, что именно произошло. Девушка вдруг почувствовала, что образовавшийся у неё внутри узел стал со страшной скоростью распутываться. Диана с ужасом осознала, что сейчас она разревётся. У неё задрожал подбородок.

Женя вздохнул, подошёл к ней и мягко направил её в комнату – не в ту, где сверкала и переливалась всеми цветами радуги ёлка, а в свою, без всякой новогодней ерунды.

Окна выходили на проспект, потому сквозь неплотно затворенную форточку доносились громкие голоса и музыка. Почти всё пространство комнаты занимала огромная роскошная кровать. Она была застелена тёплым тёмно-бордовым бархатным покрывалом в тон толстому ковру, лежащему на полу. В свете настольной лампы бархат играл оттенками, и казалось, что кровать едва заметно колыхается. Окно было полностью занавешено плотными золотистыми шторами. У противоположной стены располагался небольшой письменный стол, на котором тускло мерцал ноутбук.

Женя усадил Диану на кровать и опустил крышку компьютера, так что единственным источником света оставалась настольная лампа.

– Ди, что случилось?

Девушка справилась с собой. Ей больше не казалось, что она стоит посреди ревущего, беснующегося океана, бессильная и загнанная в ловушку. Диана дотронулась до его руки, ей было важно, что рядом именно её лучший друг – Женя. По мере рассказа, она чувствовала, что из неё будто выкачивают силы, и к его концу она ощущала себя уставшей, но странно спокойной и безразличной ко всему произошедшему.

Женя выслушал её внимательно и, когда девушка замолчала, задумчиво пожевал губу.

– Твоя мама права. – Наконец сказал он, – не нужно так на меня смотреть, ты сама это знаешь. Он – это личная жизнь твоей матери. Тебе не следовало так поступать.

– Я хотела её защитить, а она меня ударила, – вяло запротестовала Ди.

– Это было действие в состоянии аффекта. – Невозмутимо ответил Женя, – я думаю, что завтра вы обе переосмыслите то, что произошло, и сможете понять друг друга, – задумавшись на секунду, он добавил, – но тебе следует серьёзно поговорить с мамой, Диана.

Девушка подняла на него глаза. Её друг, окутанный полумраком комнаты, выглядел на несколько лет старше, хотя между ними было всего два года разницы. Женя переплёл пальцы рук, подался вперёд, устроив локти на своих коленях, и нахмурился.

– Ударивший раз обязательно ударит снова. Твоей матери нужно решить, любит ли она его настолько, чтобы терпеть всё это, ведь то, что сегодня произошло – ярчайшая демонстрация неуважения. Если она решит, что не любит, значит нужно гнать его раз и навсегда, не доводя до того, чтобы драки в вашей семье стали обыденностью.

Диана кивнула, сжав его ладонь.

– Спасибо тебе, Женька. – Тихо проговорила она, – что бы я без тебя делала…

Он кивнул, принимая благодарность.

– Ты только не требуй от неё ничего, – добавил он, – просто озвучь ей, что у неё есть выбор, и не обязательно держаться за богатого, но, в общем-то, гнилого человека.

Диана в очередной раз поразилась внимательности Жени, его способности принимать чужую боль как собственную и видеть всё как на ладони. Она никогда не рассказывала ему про ситуацию в своей семье, но, видимо, по случайным фразам, брошенным вскользь, Женя сделал выводы сам.

– А почему ты не с Нинель? – спросила она, уже чуть бодрее.

Евгений холодно улыбнулся и промолчал. Диана испытала смутное раздражение: её друг никогда не обращался с девушками должным образом. Очевидно, ему было совершенно безразлично где и с кем сейчас его Нинель. Однако, она оставила это обстоятельство без комментария, так как он только что доходчиво объяснил ей, что в чужую жизнь не стоит совать нос.

Девушка взглянула на него и обнаружила, что он её рассматривает. Мгновение спустя, Женя наклонился к ней и слегка потёр её щёку под левым глазом.

Прикосновение было неожиданным и приятным. Диана моргнула и отстранилась.