Десять тысяч разящих стрел

– Не забывайся, старшая сестрица. Сейчас в мире есть только один мужчина с севера, о котором ты должна думать, и это – не тот купец. Хотя на лицо он недурен, что правда, то правда.

– Что ты несешь, Азин?

– Думаешь, я не заметил, что ты таращишься на него, как кошка на сметану? – юноша ловко отскочил, уклонившись от оплеухи.

– Болван! – огрызнулась Илем-Кай. – Мне просто любопытно, кто такие эти двое.

– Разве они не назвались? Купец с телохранителем тайком выбрались из Квартала Чужеземцев поразвлечься и попались грабителям – что в этом странного?

Принцесса смерила брата пренебрежительным взглядом.

– Потому я и говорю, что ты болван. Ты не заметил, что у них кольчуги под одеждой? Часто ты встречал купцов, которые гуляют по улицам в броне?

– Я не заметил, – признался брат. – У тебя острый глаз, Илем.

– Не жалуюсь. И посмотри на это, – она нагнулась, чтобы подобрать меч, и крутанула оружие в руке, оценивая. – Клинок из многослойной стали, искусная закалка, отменный баланс. Этот меч стоит, самое меньшее, сорок канов[13 - Кан – как мера веса, так и большая серебряная монета.]. Откуда такое дорогое оружие у простых разбойников, да и вообще, много людей в Темном Городе ходят с мечами?

Азин с глубокомысленным видом устремил взор на луну.

– Ммм… Теперь, когда ты так сказала, все это и правда кажется подозрительным. И что ты думаешь?

– Что я могу думать? У людей из Квартала Чужеземцев всегда что-то на уме, – Илем отбросила меч. – Ладно, это нас не касается. Я не жалею, что мы помогли тем двоим, но вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся. Просто забудем обо всем, что случилось – так будет лучше всего.

Она говорила не вполне искренне. Все-таки, для дочери принца Ювана эта внезапная ночная схватка стала самым волнующим приключением за все ее девятнадцать весен. Наконец-то она смогла попробовать свои силы в настоящей драке – пусть и не с достойным врагом на поле брани, а всего лишь с головорезами на ночной улице. Ее сердце еще колотилось от возбуждения, и огонь в крови не успел угаснуть. Девушка жалела о том, что все так быстро закончилось. Ее кинжал, можно сказать, и не успел распробовать вражескую кровь!

К тому же, Азин целился в облако, а подстрелил орла[14 - Ивирския поговорка, означающая случайный успех.]. Тот северянин, Лютен, или как уж его звали на самом деле… Он, правда, был хорош собой. Высокий, стройный, и глаза… Среди южан почти у всех глаза черные или карие, а его глаза цветом напоминали морскую волну – не то зеленые, не то голубые. Это показалось Илем завораживающим.

Тут она почувствовала смущение и поспешила отогнать прочь нежелательные мысли. Младший брат верно сказал: не годится добропорядочной девице так думать о незнакомом мужчине, особенно накануне собственной помолвки. Правда, дочь Ульсан никогда не относила себя к числу добропорядочных девиц, но все равно, не к месту размышлять о таких нелепых вещах, стоя посреди улицы над мертвыми телами.

– Пойдем-ка отсюда, сестрица, – позвал Азин, как будто прочел ее мысли. – Лучше вернемся домой. По-моему, у нас довольно было развлечений для одной ночи.

*      *      *

Громкий скрип и стук вывел десятника привратной стражи из состояния полудремы. Дернувшись и чуть не свалившись со скамьи, десятник шумно выругался и поспешил наружу из приятного тепла караулки. Эти звуки он не мог не узнать – кто-то открывал ворота, чего никак не должно быть. Десятник не первый год нес службу у Врат Пяти Всадников – название появилось потому, что пятеро конных могли свободно проехать под привратной аркой – и за все это время лишь несколько раз видел, как ворота открываются ночью. Закон есть закон: с наступлением темноты город закрывают. Не успел – сам виноват, жди завтрашнего дня.

А сейчас случилось нечто совсем из ряда вон выходящее: мало того, что кто-то раскрывал ворота, так еще и не спросив дозволения у него, начальника караула! На бегу поправляя шлем, десятник уже готовился учинить подчиненным заслуженный разнос, но запнулся на полушаге и застыл на месте. Как бы он ни был зол, а пришлось прикусить язык. Шутка ли – механизм, приводящий в движение тяжелые створки, вращали не его солдаты, а воины в доспехах дворцовой гвардии. По сравнению с гвардейцами городские стражники невысоко летали, а на офицере, пришедшем с ними, был высокий шлем с ярко-красным плюмажем, и его наплечники украшала серебряная насечка. Сотенный командир! Рядом с офицером такого ранга начальник привратной стражи – все равно, что в волчьей стае подросток-одногодок рядом с вожаком. Десятник сглотнул комок в горле. Желание браниться, раздавать зуботычины и вообще привлекать к себе внимание мигом улетучилось. Но все-таки у него тоже были обязанности, и по закону даже гвардейцы не могли позволить себе такое самоуправство. Вот так всегда с этими важными господами: уступишь им, и окажешься в чем-нибудь виноватым, а встрянешь некстати – тоже добра не жди. Но молчать было нельзя, и десятник нерешительно шагнул вперед:

– Господин сотенный, прошу простить, но я обязан…

Офицер не дал бедняге договорить и не удостоил ответом, но поднял руку, показывая зажатый в пальцах предмет. Свет факелов заиграл на небольшом серебряном ключике с искусно выполненной гравировкой.

Тут уж десятнику осталось только заткнуться. Серебряный ключ давал своему обладателю право открывать и закрывать любые ворота, как во внешней городской стене, так и во внутренней, что отделяла Темный Город от Светлого. Но так лучше – здраво рассудил десятник. Коль скоро у гвардейцев символ власти, то его дело маленькое: стоять в стороне и помалкивать. Что воин и сделал, отступив в тень караулки и наблюдая, как расширяется просвет между тяжелыми, окованными железом створами.

Стоило воротам раскрыться достаточно широко, как по камням простучали подкованные копыта, и свет фонарей упал на всадника на рослом коне. Лицо человека скрывал темный капюшон, надвинутый по самые глаза, но судя по тому, как сотник гвардейцев торопливо отступил в сторону, давая дорогу, это была важная персона. Не произнеся ни слова, всадник рысью проскакал мимо стражи и вскоре пропал из вида.

– Можешь закрывать ворота, – гвардейский офицер наконец-то обратил внимание на начальника караула. – И забудь о том, что видел. Этой ночью ничего не происходило. Уясни это как следует, и своим людям вбей в головы.

– Да, господин, – сказал стражник. Как будто он без предупреждения стал бы болтать о делах гвардии! К чему? Он достаточно долго прослужил в Дайене и давно успел убедиться: лишний раз раскроешь рот – себе же навредишь.

Глава 5

– Астролог Ним, – распорядитель дворцовых дел Фель-Сарган соединил ладони в приветственном жесте. – Я надеюсь, вы уже закончили с гаданиями?

Главный придворный астролог Суан-Ним поклонился, но не слишком низко и с нарочитой неспешностью. Такой поклон вовсе не был жестом почтительности, а скорее, наоборот – способом подчеркнуть собственную значимость.

– Я закончил минувшей ночью, распорядитель Сарган.

– И знамения?.. – седовласый евнух слегка выгнул бровь, изобразив любопытство.

– Благоприятны. Огнерожденную принцессу ждет с мужем долгая жизнь во славе и процветании, и их союз станет благом для обеих стран.

Заключению брака обязательно предшествовали гадания, а для династических браков они были важны вдвойне. Прежде чем соединять две семьи, необходимо узнать: угодно ли это Отцу-Солнцу и Матери-Луне, и принесет ли намеченный союз больше удачи или беды. И если знамения оказывались неблагоприятными, то свадьба, разумеется, отменялась. За долгую придворную карьеру Суан-Ним благословил немало браков, но немало и разрушил.

Тонкие губы дворцового распорядителя сложились в намек на удовлетворенную улыбку.

– Значит, ничто не препятствует помолвке?

– В том нет никаких сомнений. Полагаю, при дворе собираются объявить о помолвке в первый день Благодарения Богов. Вот здесь, – астролог коснулся рукой аккуратно запечатанного личной печатью свитка, – подробно описано все, что необходимо.

За спиной неловко кашлянул ученик, но старый астролог не обратил на него внимания. Только после того, как служка закрыл дверь за спиной Фель-Саргана, он обернулся к худосочному юноше.

– Что тебе еще?

Ученик низко поклонился, потупив взор.

– Великий наставник, прошу простить меня, но разве?..

– В чем дело? – сварливым тоном, совсем не так, как разговаривал с распорядителем дворцовых дел, оборвал сопляка Суан-Ним. – Уж не хочешь ли ты сказать, что я в чем-то солгал? Разве предсказания не точны?

– Нет, нет, я ничего такого не имел в виду! – ученик так отчаянно замотал головой, что астролог всерьез обеспокоился за его шею. – Я провел гадания шестью способами, как вы меня учили, и всякий раз результат оказывался схожий. Все правда, небеса сулят Огнерожденной принцессе долгую жизнь во славе, но знак Десяти тысяч Разящих Стрел тоже выпадает раз за разом. А это значит, что каким бы путем ни пошла принцесса в будущем, в конечном итоге…

Старик негромко усмехнулся.

– А вот до этого Его Величеству и придворным сановникам и дела нет. Зачем отягощать их излишними деталями?

– Да, но… воля Небес… – окончательно растерялся ученик. – Разве Божественные Покровители не разгневаются, если мы начнем искажать знамения?

Улыбка Суан-Нима сделалась шире. Не без труда оторвав внушительное седалище от кресла, астролог прохромал к окну и, опершись о прохладный мрамор, уставился в светлеющее небо.

– Мой юный ученик, – со значением проговорил он, – как-то раз, когда я был в твоем возрасте, я сам задал учителю тот же вопрос. Сейчас я повторю тебе то, что он ответил мне тогда. Я скажу это единожды, так что запоминай хорошенько.

– Да, наставник! – юнец подался вперед в ожидании божественного откровения.

– Как астролог, – Суан-Ним с важным видом поднял палец, – ты должен угадывать волю Небесных Покровителей, в том нет сомнения. Но, если хочешь снискать славу и признание, также ты должен угадывать желания тех, кто наделен наибольшим влиянием в Дворцовом Городе. И второе, сказать по правде, более важно, чем первое.

Ученик отвесил челюсть.

– Но неужели сами Небеса?..