Мы, кто катит этот мир

У лестницы карета остановилась. Не дожидаясь чьей-либо помощи, на землю соскочила хозяйка и забежала в дом. Даже с высоты было заметно – она вне себя от радости. Вслед за ней спустился он. В отличие от спутницы он выглядел расстроенным, как минимум, озадаченным. Остановился у подножки, рассеянно огляделся. На мгновение поднял лицо вверх, повернулся в сторону часовни, взглянул на башню, посмотрел на нее…

Нет, конечно же, это всего лишь видимость. Часы на башне, вот что приковало его внимание. Изучив циферблат, он еще немного потоптался на месте, затем резко повернулся, взбежал по лестнице и скрылся в глубине дома. Тут-таки отъехала и карета.

Убедившись в том, что все идет по плану, она спустилась вниз. Пересекла по-прежнему безлюдный двор. Поднялась на второй этаж и постучала в дверь, ведущую в покои хозяйки, прекрасно понимая, что там ее ждут…

– Ты все поняла? Неужели! Так это же просто великолепно! – та широко и на удивление искренне улыбнулась. Внимательно осмотрела испачканное платье служанки, взглянула на оторванный рукав. Покачала головой. – Сразу бы так. Значит, последнее, что от тебя потребуется – принять участие в церемонии. Невесте, сама понимаешь, нужна подружка. Мы ведь с тобой подруги? Я тоже так думаю. Будем считать, что вопрос решен, только ты это, переоденься! Я понимаю, нервы все такое, но не стоит доводить себя до такого вот состояния. Ничего, это мы быстренько исправим – мой гардероб в полнейшем твоем распоряжении. Выбирай любой наряд!

– Не смогу я… – вкладывая в эти три слова весь свой артистизм, прошептала она. Получилось, да так натурально, что даже слезы на глазах выступили.

– Сможешь. Это мое последнее условие и оно же единственное! – хозяйка обошла вокруг стула, на котором сидела подруга-служанка, окинула ее мрачным взглядом. – Ты должна присутствовать, иначе все наши договоренности аннулируются.

Продолжая игру, она низко наклонила голову. Ее плечи вздрогнули, казалось, еще немного и прольются слезы. Хозяйка скривилась и покачала головой.

– Слушай, а давай обойдемся без рыданий и прочей там сентиментальности. Мы ведь все уже решили, да и сама подумай, если тебя не будет рядом, все может сорваться! Ты не забыла, он должен сказать «да». Это уже потом, после, я сама разберусь, но до венчания, увы, – она минуту помолчала и угрожающим шепотом добавила: – И еще одно – попробуй только меня расстроить! Я не знаю, что с тобой сделаю, извращенцу какому-то… не продам, подарю, в подвале сгною, на плантациях сутками работать будешь. Мы друг друга поняли? Тогда отвечай, решать надо уже сейчас…

– Я буду… – она подняла голову. Вопреки ожиданиям хозяйки на ее лице не было и намека на слезы, одна решимость. – Я смогу, я сделаю.

– Вот и отлично! Не будем терять времени, и так без малого час потратили на бесплодные разговоры да всякие там глупости. Быстренько умывайся, приводи себя в порядок. Потом выберешь себе платье, как я уже сказала, не стесняйся, какое захочешь, такое оденешь. Ну, кроме, конечно, вот этого, – хозяйка обошла вокруг манекена, на котором красовался изысканный белый наряд. Дорогая ткань, мастерская вышивка серебром, россыпи крупных бриллиантов. Коснулась, одернула палец, будто обожглась. – Да, часам к четырем зайдешь, оденешь меня. Что скажешь, красивое? Целое состояние стоит. Тебе нравится?

Она кивнула и отвернулась. Отвернулась быстро, тем не менее, хозяйка успела разглядеть равнодушие в ее взгляде. Разглядела, но не придала особого значения, списав все на избыточное волнение подруги-служанки.

Ближе к назначенному часу двор заполонили люди. Все, кто составлял население поместья, свободная и подневольная его часть вышли на своеобразную площадь перед домом. С трудом протискиваясь в толпе, туда-сюда сновали слуги с какими-то свертками в руках, с любопытством оглядываясь по сторонам, на лестнице теснились гости, количество которых увеличилось в несколько раз. Вдоль ограды, сбиваясь кучками, стояли работники, которых в принудительном порядке согнали порадоваться за хозяйку и того счастливчика, которому та достанется.

Скоро хаотичное движение обрело направление. Гости дружными рядами двинулись в церквушку, рассчитывая занять удобные места. Рабочих нагнали еще больше, построили в две шеренги, которые образовали живой коридор, соединивший дом и крыльцо церкви. На пыльную брусчатку бросили ковровую дорожку.

Близился миг таинства. Первым по ковру прошествовал жених. Шел медленно и постоянно оглядывался. С каждым мгновением он все отчетливее ощущал, что делает что-то не то. В полушаге позади него держался одетый в зеленую расшитую золотом ливрею лакей. Яркий наряд слуги столь выгодно контрастировал с унылым фраком, что в толпе послышалось хихиканье, дополненное шутливыми замечаниями.

Несколько минут спустя тем же маршрутом прошла невеста. Почетная роль посаженного отца досталась управляющему. По всему видно, тот о таком почете, мягко говоря, не мечтал, слишком уж бледным выглядело упитанное лицо, слишком уж круглыми были перепуганные глаза.

Ближе к конечной цели предпраздничного променада толстяк непроизвольно вырвался вперед, наверняка мечтая лишь о том, чтобы все это быстрее закончилось. Хозяйка резко одернула того за рукав. Заставила наклониться, что-то прошипела на ухо. Управляющий задрожал сильнее, сбавил шаг, кажется, перестал дышать.

Таинственная полутьма церквушки, освещенной лишь дневным светом, проходящим сквозь цветные стекла мастерски выполненных витражей. Звенящая тишина, ни шума, ни шелеста. Вот на пороге показалась та, по чьей милости все собрались в просторном зале. Приветствуя виновницу торжества, гости дружно поднялись и повернулись в сторону входа. Замерли. Послышался нарастающий гул, обычное явление – обмен мнениями по поводу счастливицы и ее наряда. Волна шепота достигла пика, готовясь взорваться фонтаном восхищения, и тут-таки растворилась в торжественной тишине культового сооружения. Все затихли в ожидании сигнала – в ожидании боя часов.

Он непроизвольно задержал взгляд на белоснежном платье невесты, залюбовался мастерской работой, пленился таинственностью фаты, скрывающей лицо. Сомнения в правильности того, что происходит, планомерно отступили. Это все оно, то самое, непонятное и непостижимое чувство, крепнущая с каждым мгновением уверенность в том, что она здесь, что вот она, что между ним и ней лишь тонкая ткань фаты да играющая отблесками золотая маска.

Позади невесты и посаженного отца что-то блеснуло. Короткая вспышка, яркая, слепящая. Это от полированной поверхности отразился луч вездесущего солнца. Шустрый отблеск быстро оббежал помещение, радуясь производимому эффекту, разбился на огромное количество отблесков, наткнувшись на хрустальные капли, украшавшие люстру. Лишь долю мгновения те метались по залу, но вот снова собрались в мощный луч, который влетел в глаз жениху и погас, заставив того зажмуриться.

Мгновение слепоты и кровавые блики исчезли, но перемены продолжались. Ярче солнечного блеска в глазницах черно-белой маски вспыхнул огонек. Знакомый огонек, в нем бесшабашная радость и веселье, в нем счастье, что не ведает границ.

Он замер, не в силах ни пошевелиться, ни отвести взгляд. Он смотрел на нее. Маска, глаза скрытые под ней смотрели на него. Их яркость возрастала, они слепили, приковывали взгляд, не позволяя ни мигнуть, ни отвернуться. Напряжение становилось все ощутимее, более того, казалось, в полутьме промелькнула молния. Сильная, мощная, сжигающая все на своем пути.

Молнии без грома не бывает. И вот он гром, страшный оглушающий. Упала кафедра. Разом истошно завопили гости, находящиеся в часовне. Им вторили другие голоса, веселые, почти счастливые они доносились со двора оттуда, где столпились простые зрители.

Заглушая все, зазвучал колокол. Невеста, упорно не замечавшая, как стремительно меняется ситуация, шагнула вперед, увлекая за собой толстяка, ее понять несложно – она собралась замуж и ее уже не остановить. А колокол не унимался. Сильнейший звук удара сотряс часовню, толстые стены мелко завибрировали, заставляя дрожать всех присутствующих. Второй удар добавил страха, заставляя на миг позабыть о цели собрания. Третий и четвертый прозвучали практически в унисон. От них ходуном заходили цветные стекла в окнах, хлопнула, закрываясь, дверь.

Пятый удар не заставил себя ждать. Отчетливый и гулкий он разнесся по округе, повис в раскаленном воздухе, не спеша затихать. Вопреки ожиданиям он не завершил разрушение здания, напротив, успокоил волнение, вернул людям способность думать, чувствовать и понимать.

Невеста остановилась рядом с женихом. Дрожащий управляющий замер просто среди прохода. Глаза толстяка округлились до размеров небольшого блюдца, в них отчетливо читался страх и желание спрятаться, сбежать куда угодно, лишь бы подальше от церкви и того, что в ней происходит. За плечом же толстяка, замерла незнакомка, ее маска слегка покачивалась, будто плыла в воздухе, подвластная еле ощутимым восходящим потокам. Незнакомка, а незнакомка ли?

Откуда-то из пустоты материализовался священник, единственный из присутствующих в церкви, чье лицо было открыто. Встретившись глазами с невестой, тот кивнул, открыл рот, собираясь начать ритуал, но не успел. Спокойно, будто невзначай, колокол ударил шестой, казалось, лишний, раз. Ударил и умолк.

Он первым почувствовал перемену. Маска, скрывавшая половину его лица все последние дни, маска, которая, казалось, приросла к нему, стала его неотъемлемой частью, вдруг мелко задрожала, зашевелилась, будто живая. Легкий звук, чуть различимый в тишине щелчок и она отвалилась. Долю мгновения повисела в воздухе, покачнулась, будто попрощалась. Скользнула вниз. Прошло ее время, не держится более древнее украшение…

Тут же послышался шорох, легкий, навевающий мысли о приближающейся осени и листопаде. То маски гостей одна за другой падали на землю. Касались они камня и рассыпались в прах.

– Нет, не может быть, рано еще! – взвизгнула хозяйка. Сорвала фату, схватила маску обеими руками, изо всех сил стараясь не позволить той упасть, но и это не помогло. Золотой демон, скрывавший лицо, рассыпался в золотую пыль, что просочилась как вода сквозь пальцы.

Всего этого он уже не видел. Он смотрел на нее, видел ее и только ее. Как же иначе, ведь ее маска также разлетелась на тысячи осколков. Половина из них белые, половина – черные…

– А вот этого точно не будет! Никогда! – визгливо закричала хозяйка. Увидела управляющего. Тот, как только понял, что все идет не так, как задумывалось, перестал дрожать, втянул голову в плечи и начал медленно пятиться назад. – Стоять! Быстро наведи здесь порядок. Рабов убрать, ее в самый глубокий подвал и там запереть, а его…

В тот же миг возле служанки, что так и не стала подружкой невесты, материализовались двое: худой надсмотрщик и мускулистый лакей. Они схватили ее за руки, развернули, потащили к выходу, но он не стал ждать продолжения. В два прыжка оказался в шаге от нее и конвоиров. Худой, помня недавнее знакомство, тут-таки выпустил руку девушки, пробормотал что-то невнятное и с разбегу влетел под ближайшую скамейку. Мускулистый же так просто сдаваться не собирался. Напротив, освободил правую руку, слегка ослабил хватку, замахнулся, намереваясь сбить с ног «жениха», но не успел. Резким движением та, что как полагал «атлет» полностью в его власти, вывернулась и ударила локтем под ребра. Один удар, второй. Тот открыл рот, хватая воздух, медленно опустился на землю.

Проследив за тем, как она легко расправилась с серьезным противником, он укоризненно покачал головой. Еще бы, ведь его лишили возможности проявить себя! Как мужское эго может такое вынести? Она же улыбнулась, бросилась к нему, подскочила, обняла, горящим взором глядя в его глаза. Время для них двоих остановилось.

– Все-таки сейчас моя очередь себя спасать. Так что извини, хотя… – она отстранилась. – Нет, все-таки, когда тебя спасают это гораздо приятнее. Давай ты!

Он подхватил ее на руки и бросился к выходу. Толпа пред ними расступалась, мужчины почтительно кланялись, женщины с неподдельной завистью поглядывали на нее, с вожделением на него.

– Догнать! Остановить! Прекратить! – вслед удаляющейся паре неслись вопли хозяйки.

Простые и понятные требования дополнила длинная тирада, масса слов, сказанных на незнакомом языке. Пусть смысл и потерялся под высокими сводами церквушки, но догадаться было нетрудно – это проклятия. Вот только проклинай, не проклинай, а ничего уже не изменить.

Они выбежали на крыльцо и остановились, встреченные бурными овациями. Заполоненный рабочими и просто зеваками двор взволновался, будто море в предчувствии шторма. Сотни людей что-то кричали, все смеялись и энергично размахивали руками. Приветствовали, радовались, несколько пар и вовсе закружили в странном танце, в удивительном смешении вальса и танго.

Там, за стенами церкви начинался настоящий праздник, народный, но радовались лишь снаружи, из открытой двери по-прежнему доносились дикие крики, слышались истошные вопли.

Людское море расступилось, образовалась живая дорожка, как и та, что провожала его в церковь, но эта была действительно живой, она дышала вместе с ними, она радовалась за них.

Промчались через весь двор. Ворота. Он налетел на массивную кованую решетку, но та лишь немного покачнулась. Звякнула, удерживающая створки мощная цепь. Похоже, подобного развития событий не исключала и хозяйка!

Он медленно поднял голову, посмотрел на толстые прямые прутья, уходящие в небо. Нет, в принципе, не так уж и высоко, метров пять, никак не больше. Для него это не препятствие, но он не один. Вряд ли ей удастся покорить эту высоту.

Рабочие, которых согнали во двор, чтобы те порадовались за хозяйку, не теряли времени зря. Они быстро забаррикадировали вход в церковь, подкатили старую карету, что стояла за домом, перевернули на бок, пододвинули под дверь. Тут-таки со всех сторон начали передавать все, что удавалось найти. Пригодились камни, кирпичи, доски, какой-то ржавый металлолом.

– Надеюсь, это их задержит… – безо всякого энтузиазма прошептал он, продолжая лихорадочно искать выход из создавшегося положения.

– Нет, – покачала головой она, – во всяком случае, ненадолго!

Ее рука коснулась его ладони, их глаза встретились, она задорно и лишь слегка устало улыбнулась. Прошептала:

– Побежали вдоль ограды, там калитка. Выйдем на пустырь…

То самое место. Странное дело, но как все изменилось!

Ржавые прутья, казалось, срослись с такими же ржавыми петлями. В ответ на попытку сдвинуть ее с места, решетчатая дверца протяжно скрипнула и лишь немного покачнулась. Почти сразу глухо звякнул массивный амбарный замок.

– Побежали! – она решительно мотнула головой и цепко схватила его за руку. – Так и быть, сама займусь своим спасением. Нам во флигель, через второй этаж можно будет выбраться за пределы усадьбы.