Мы, кто катит этот мир

Громче цокота копыт и хохота хозяйки зазвучала песня. Печальная до слез, она плыла над бескрайними просторами. Слов не разобрать, язык не понять, но сомневаться не приходилось – поют о чем-то очень личном и неимоверно печальном. Скоро стали видны и люди, разливающие по округе рифмованную грусть, положенную на музыку. Несколько босоногих женщин, они шли, держась руками за высокие борта телеги, груженной рублеными листьями тростника.

Эта почти пасторальная идиллия что-то ему напомнила, вот только что именно понять не удавалось. Мешали сосредоточиться изменения. Все постоянно менялось. Медленно, но неотвратимо. С этим появилось и окрепло новое, на этот раз отвратительное чувство, казалось, будто бы он что-то потерял, точнее, еще не полностью, но уже теряет, вот-вот, еще совсем немного и…

Рискуя упасть, он встал в полный рост, поднялся в движущейся шаткой повозке. Посмотрел по сторонам, толком не понимая, что делает, а главное, зачем.

Деталь, с виду незначительная, возможно и вовсе ничтожная заставила его вздрогнуть. Казалось, обычный пейзаж, ничего особенного. Вдали виднелось одинокое дерево средь бескрайних просторов, под ним коляска, у нее женская фигура, люди чуть в стороне, средь них колоритный толстяк. Что, зачем, какой смысл? Если только это не…

Мгновения не хватило для того, чтобы все понять и во всем разобраться, но мгновения, они ведь так коварны!

Не позволив ему сосредоточиться, хозяйка поднялась, встала рядом, обняла его, заставила повернуться. Приподняла свою, ненамного отодвинула его маску, впилась губами в его губы.

От неожиданности он растерялся, но тут-таки с новой силой нахлынуло чувство, то самое, то вспыхивающее сверхновой, то теряющееся в обыденной серости. То, что разрасталось в нем, ширилось, не спрашивая разрешения. Опять появилась уверенность в том, что это именно она, она, скрывается под маской. Это хозяйка, она привлекает его сейчас, она привлекала его всегда, но так ли это?

Он ответил не менее чувственным и куда более страстным поцелуем. Еще мгновение и он легко бы позабыл о правилах, сорвал бы маску. Ее, свою, но в последний момент хозяйка с силой оттолкнулась от него. Резко мотнула головой и села на диван, кивком предлагая ему вернуться на свое место. В тот же миг лошади вздыбились подвластные воле возницы, сорвались с места и понеслись вперед к туманной линии горизонта.

Впереди замаячили деревья, растущие плотной группой, не иначе как обосновавшиеся у водоема. Остановились у симпатичного оазиса, царства тени средь бескрайней раскаленной равнины. Лакей с кучером синхронно соскочили с козел, дружно повернулись, посмотрели на хозяйку, та чуть заметно кивнула. Слуги скрылись в таинственной полутьме, что витала под сенью густых крон старых дубов. В повозке же остались двое.

Он повернулся к спутнице, та слегка наклонила голову и внимательно посмотрела на него. Ждала решительных действий? Наверняка! Сел рядом, обнял ее за плечи, та вывернулась и соскочила на землю. Он шагнул к ней, та предостерегающе выставила вперед руки и покачала головой.

– Нет! – дополняя серьезность, в девичьем голосе звенел счастливый смех. – Я девушка старомодная, так что ничего такого и не думайте!

Скоро ее яркое платье мелькало в редких просветах меж густой листвы. Он направился следом и вышел к небольшому озерцу. Там все было готово для пикника. На аккуратно подстриженной траве лежало цветастое покрывало, посредине бутылка вина, большая тарелка со сладостями. Чуть в стороне построились слуги. С совершенно безразличными лицами лишь немного прикрытыми очками-полумасками, они смотрели куда-то в необозримую даль.

Хозяйка прилегла на покрывало, посмотрела на него, скользнула взглядом по каменным лицам сопровождающих. Хихикнула. Кивнула. Лакей с кучером повернулись и скрылись в тени деревьев. Стих хруст веток под их ногами, но ему все еще казалось, что за ним наблюдают.

Пока он безуспешно пытался разобраться в себе, золотая маска с горящими глазами смотрела на него. Внимательно смотрела, будто старалась заполнить надолго, если не на всю оставшуюся жизнь.

Выдержала паузу, скромно отвела взгляд, тихо прошептала:

– Да, так и есть, я девушка старомодная. Мне нужны серьезные отношения. Сами знаете, сколько охочих найдется…

– Но я ведь с самыми серьезными!

Он уже физически ощущал, как в нем расползается и крепнет, то самое странное чувство, что возникало каждый раз, когда поблизости появлялась она. Плюс внутренний голос, тот, знающий, что и когда надо делать, тот, который буквально вопил, требуя себя услышать.

Внутренний голос победил. Сам особо не понимая, что делает, он опустился на колени в траву у края покрывала. Протянул руку, изо всех сил стараясь подобрать слова. Вот только разлетелись они, роились вокруг, не желая ему помочь.

– Это можно расценивать как предложение? – в голосе, что ручейком вытекал из-под золотой маски, зазвучали нотки волнения. Искреннего? Трудно сказать…

– Да, все так! Я хочу… Будьте моей… – то ли сказал, то ли услышал он.

Глава 10

Неслышно ступая, казалось, и вовсе не касаясь копытами земли, белоснежный красавец конь брел по очищенной от тростника плантации. Он не спешил. Он понимал, что очаровательной его всаднице есть о чем поразмыслить. Понимал, что от правильности принятого нею решения зависит многое, а для того, чтобы она не ошиблась необходимо не только время, но еще и спокойствие. Кстати, более всего именно спокойствие, с ним же ну просто беда…

В дальнем конце казавшегося бескрайним поля, в той стороне, откуда брел неторопливый конь, появилось и стремительно увеличивалось туманное пятнышко. Не прошло и минуты, как оно перестало быть размытым облаком, ползущим по земле, а превратилось в то, чем и было на самом деле – в столб пыли, вылетающей из-под копыт разгоряченной лошади, на спине которой без седла сидел загорелый мальчишка в разодранных брюках. Не останавливаясь, тот что-то прокричал, призывно махнул рукой и помчался дальше.

Апатия, что завладела нею, моментально улетучилась. Она встрепенулась, легонько сжала бока коню, тот радостно заржал и тут-таки перешел на галоп. Скоро они поравнялись с пареньком и уже вместе буквально въехали в толпу рабочих, которые застыли, пораженные невиданным ранее зрелищем – скачками на свежеубранном поле.

Паренек внимательно с отчетливо читающейся завистью во взгляде осмотрел коня соперницы. Уважительно кивнул девушке, которая, особо не напрягаясь, умудрилась его догнать, отвернулся и тут-таки о ней забыл. Не до нее было, его распирало от осознания собственной значимости, еще бы, ведь он был чуть не единственным живым существом на свете, кто слышал новость! Свежую, с пылу с жару, ему не просто не терпелось нею поделиться, он готов был взорваться, лишь бы выпустить ее на свободу.

Юный наездник выпрямился, звонко и торжественно выкрикнул:

– Внимание! Внимание! Внимание! Мои всем поздравления. Буквально несколько минут назад хозяйка изволила поделиться с нами своей радостью. Она выходит замуж! Праздник будет! По такому случаю все работы отменяются! У нас два полноценных выходных дня! – он выждал, пока стихнет гул рабочих и ворчливый ропот надсмотрщиков. – Также всем надлежит привести себя в порядок, ровно на пять часов назначено венчание, сбор во дворе, явка обязательная, форма парадная, ну, все в курсе…

Он что-то еще говорил, по всему видно – паренек не из тех, кто любит тишину, вот только его уже никто не слушал. Началось движение знаменующее конец трудового дня. Рабочие складывали инструмент на телеги, погонщики брались за хлысты. Взмахи, свист, щелчки. Ни особой радости, ни признаков приближающегося праздника, конечно же, не было. Просто работа закончилась на несколько часов раньше. Радоваться? Чему?! Норму никто не отменял, то, что не сделали сегодня, придется нагонять в последующие дни.

Рабочих построили. Процессия знакомым маршрутом двинулась в сторону бараков. Осознавая, что новость перестала быть его единоличным достоянием, парень заливисто расхохотался. Повернул голову коня туда, где вдалеке работали еще люди, ясно же, в те края известия пока не долетели!

Средь опустевшего поля осталась лишь она. Сидела на надежной спине благородного животного, низко наклонила голову, пытаясь осознать то, что происходит, полностью отдавая себе отчет в том, что ни понимать, ни осознавать ничего не хочется.

Все разошлись. Улеглась пыль, стих шум и топот. Мгновение абсолютной тишины и тут, разбавляя уныние, послышался смешок, тихий, приглушенный, но столько в нем веселья, столько радости и задора!

Так не к месту был новый звук, что конь вздрогнул и пошевелил ушами, мол, неужели послышалось? Неуверенно потоптался на месте, медленно повернул голову и внимательно осмотрел свою всадницу. В огромных глазах животного была печаль, была тревога, немой вопрос был в них: а не сошла ли вдруг она с ума?

– Поехали домой, – улыбаясь, сказала она, – сама начала – самой и заканчивать…

Пытаясь в меру своих сил поддержать разговор, конь приглушенно заржал, резко наклонил голову, будто кивнул. Она улыбнулась.

– Правильно, мы должны раньше них приехать, есть у меня одна забавная идейка. Кроме всего, правила карнавала никто не отменял. Мне необходимо раздобыть новую маску…

Средина дня, раскаленный полдень, далеко не лучшее время для прогулок по свежему воздуху, потому и неудивительно, что во дворе никого не было. Ни хозяев, ни гостей, ни слуг. Усадьба будто вымерла.

Она спешилась. Погладила коня. Кивком позволила тому уйти в прохладную конюшню, сама же бросилась в дом. Забежала в ближайшую гардеробную, не выбирая, схватила маску – безликую, черно-белую разделенную на четыре равные части. Такая себе шахматная доска на четыре клетки с чертами человеческого лица. Сбежала по лестнице, заспешила к церквушке, что стояла в нескольких десятках метров от дома.

Остановилась у входа. Опасливо огляделась. Машинально перекрестилась. Заглянула внутрь. Как и во дворе, в просторном вытянутом в длину нефе никого не было. Облегченно выдохнула, ведь ей-то как раз никто и не был нужен, ее интересовали часы, огромный циферблат которых служил изысканным украшением колокольни.

Дверь, ведущая в башню, оказалась закрытой, на огромных кованых кольцах висел непропорционально маленький навесной замочек. Подобная преграда не могла ее остановить, она сняла безвкусную брошь – подарок хозяйки. Пользуясь изогнутой кем-то, кто владел украшением до нее, иглой провернула механизм замка. Что-то внутри затрещало, тихо клацнуло, дужка весело выскочила из паза. Проход открыт.

Она оглянулась. Никого. Прошла вперед, предусмотрительно закрыла за собой дверь. Быстро взбежала по винтовой лестнице. Оказалась в помещении, большую часть которого занимали внутренности старых часов. С трудом протиснулась между огромными шестеренками. Выскочила на площадку с сетчатым полом. Медленно обернулась, поражаясь масштабу отмеряющего время механизма. Завораживающее зрелище: множество зубчатых колес, пружины, поворачивающееся во все стороны флажки, маленькие колокольчики и большие колокола. Все движется, все вращается, а вокруг, дополняя общую картину и заставляя брезгливо вздрагивать – паутина.

Огромный механизм поразил и озадачил. Как-то она не предполагала, что задуманное окажется делом далеко не простым…

Небольшая металлическая лесенка. Площадка у стены. Узкая дверца. Слегка приоткрыта. Она догадалась – пользуясь выдвижной платформой, мастер мог выйти, поправить стрелки, почистить циферблат. А это шанс!

Заставить замолчать врожденную брезгливость – далеко не самое простое дело, тем не менее, у нее получилось. Измазавшись и намотав на руки десятки метров липкой паучьей нити, она добралась до заветной дверки, распахнула ее, выглянула наружу, посмотрела себе под ноги. Увидела сложную конструкцию из переплетенных между собой толстых прутьев, закрепленных на общей некогда подвижной раме. Да, давно когда-то эта платформа легко выезжала наружу, где служила выносным балконом для часовщика. Все это так, вот только давненько нею не пользовались. Железо проржавело настолько, что подвижные элементы буквально срослись с направляющими, исправить же положение не было ни малейшей возможности.

Конечно, это препятствие, но маленькая стрелка! Она была совсем рядом, надо только дотянуться, а уже после…

Время, продолжая свой бег, плавно приближалось к двум часам по полудню. Лучшего момента, чтобы все исправить и быть не могло. Это реально, надо лишь заставить себя поверить!

Наполовину высунувшись наружу, вытянув вперед и вверх руку, она коснулась острия стрелки. Той, что призвана круговым своим движением наглядно иллюстрировать скоротечность человеческой жизни. Уперлась ногами в растрескавшуюся кладку порога, обняла стену и, изо всех сил стараясь не смотреть вниз, надавила на стальную полоску, силясь повернуть время вспять.

Далеко за краем поля на линии горизонта разрасталось облако пыли. Наверняка это возвращалась хозяйка, с ней он, а это значит…

Где-то в глубине часовой комнатки что-то противно затрещало. Шестерни проскальзывали. Хороший знак! Стрелка понемногу поддавалась, рывок еще один и вот удалось отвоевать у жизни целый час, нет, ну чем ни машина времени!

Она облегченно выдохнула и вернулась в комнату с побежденным нею механизмом. В тот миг мимо церкви промчался экипаж. Она упала на пол и опасливо выглянула наружу. Нет, ее не заметили.