Квадратный метр неба

Молодой человек задумался, вспоминая предпочтения посетителя, и спустя несколько секунд предложил:

– Сливочный суп с сёмгой, люля из говядины и баранины, запечённый на гриле картофель бэби с шампиньонами, салат коу-слоу и напиток на ваше усмотрение, – продиктовал официант, готовый записать предпочитаемый посетителем напиток. – Могу также предложить гороховый суп с беконом, форель в кля..

– Нет, спасибо, не нужно, давай первый сет, – перебил без злого умысла молодого человека Питер. – И какой-нибудь сок на твой выбор. – После этих слов Руди поспешил на кухню.

Питер, осматриваясь, вспоминал себя, как он здесь проводил вечера, за большинство из которых ему было стыдно на завтрашний день. Премиальный алкоголь, девушки, лиц которых он уже и не припомнит, реализация сумасбродных поступков, – всё это казалось таким далёким и в то же время дешёвым, сейчас уже не имеющим смысла.

Человек часто смотрит на своё прошлое и задаётся вопросами: А почему именно так? Зачем я это делал? И что по итогу из этого вышло? И рефлексировать в данном случае – это нормально. Не имеет смысла говорит о том, что у человека всегда есть выбор. В тот период Питер мучился от терзающих душу мыслей о будущем. Да, у него всё имелось, чего желает рядовой человек: он хорошо зарабатывал, мог позволить удовлетворить себе любую прихоть, неплохо выглядел и говорил, благодаря этим фактам он пользовался популярностью у девушек. Но всё это не способно было закрыть образовавшуюся дыру внутри. Максимум, на что были способны случайные связи, злоупотребление алкоголем и безрассудные действия, со стороны кажущиеся чем-то невообразимо весёлым, так это кратковременно увести мысли Питера в сторону. И на следующий день, когда он открывал глаза, думы с новой силой давали на его череп изнутри, заставляя несчастного как можно скорее найти выход из положения. Он полностью отдавался работе, чтобы избавиться от кричащих мыслей, а вечером искал утешение в крепких напитках и телах с гладкой кожей, чтобы четыре стены не свели его с ума. И ночевал он в отелях не потому что это экономило время или же в них было комфортнее и уютнее, нежели в квартире, а потому что там были люди, пускай их число и составляли незнакомцы, но всё же это были люди, – и это мысль немного успокаивала Питера, давала отпор внутренней тревоге, особенно, когда засыпал он в полном одиночестве, специально не выключая светильник. Сейчас же Питер смотрел на всё ещё не так давно происходившее как на пройденное испытание. Бывало, что по вечерам его настигали отголоски прошлого, но уже не такие разрушительные и болезненные, потому что в настоящий момент он более-менее знал, кто он, чего хочет и к чему необходимо стремиться.

Питер невольно вспомнил Кристину, но её образ был тускл и неясен, он лишь с сочувствием подумал о ней, некогда так часто находившейся рядом с ним. В его голове даже не возникало мыслей о том, как она сейчас поживает, чем занимается и о чём думает, как, впрочем, не возникало и до этого, когда она засыпала рядом с ним. Он её грубо и бесчестно использовал, чтобы дать отпор своему внутреннему страху. Конечно, тогда он не вникал в подробности её переживаний, опасений и мечт, как и ничего и не обещал, лишь изредка, в охмелевшем состоянии, давал ей ложные надежды, чтобы она не раздражала его бессмысленными разговорами и расспросами. Питер сейчас понимал, что он виноват, ведь Кристина успела к нему привязаться, отдать всё то немногое, что у неё было внутри, а он этого даже и не заметил.

Мысли быстро, словно пулемётная очередь, проносились одна за одной, оставляя за собой жгучие следы. И всё же все они сводились к одному тому, о чём Питер не переставал думать даже во сне: Ассоль… В последнее время девушка пыталась держать дистанцию, но она и сама, казалось, не понимала, зачем и почему это делает. Была посредственная причина – это её молодой человек, но она и не понимала, почему вступила в эти отношения. Неужели в человеческой жизни только тяжёлый и изнурительный путь ведёт к звёздам?

V

Выбор… Как тяжело его порой сделать. Безусловно, у человека всегда имеется пару выходов из ситуации, но вход всё же один. Преисполненные страхом или отчаянием люди часто выбирают совсем не то, чего бы им действительно хотелось. И самое интересное заключается в том, что впоследствии большинство из них готовы оправдать тот выбор, который сделали неискренне. Люди тратят столько усилий лишь на то, чтобы убедить себя и окружающих в «правильности» сделанного, которая аукается перед сном, не давая им уснуть. Можно быть приверженцем метафизического либертарианизма, не вникая в суть этого термина, но знать, что свобода воли и выбора существует, или же жёсткого детерминизма, и списывать всё на волю случая, ограничивающего нас в выборе. Тем не менее, отбросив все философские понятия, ведущие нас в большинстве случаев не к жизни, а от жизни, мы понимаем, что с выбором мы сталкиваемся ежедневно, начиная с того, что нам съесть на завтрак, и заканчивая тем, что мы будем делать вечером. Человек – это совокупность выборов, которых он сделал до определённого момента, и на них может влиять круг общения, религия, политическая ситуация, то есть всё то, что его окружает, а также формирует и проходит сквозь призму собственного «Я».

У Питера появился полноценный выходной день за последние несколько месяцев. Он наконец-то смог выспаться и пополнить запас энергии, которая находилась в дефиците последние несколько недель. Проснувшись в двенадцать дня, он сразу и не понял, что происходит. «Проспал!» – вскрикнул Питер, посмотрев на часы, и начал в спешке одеваться.

– Ты чего так резко спохватился? – обнимая подушку, в полусонном состоянии спросила Морин. У неё с Питером складывались довольно интересные взаимоотношения: никто из них ни в чём друг друга не ограничивал и ни на что не претендовал. Они иногда проводили вместе вечера, пытаясь спастись от действительности и поддержать друг друга настолько, насколько это было возможно в сложившейся ситуации. Питер никогда не говорил Морин об Ассоль, но та интуитивно понимала, в чём дело, и не задавала лишних вопросов. Им было легче переносить возникающие трудности вместе – на этом и строились их отношения. Что Питер, что Морин были не глупы, оттого и не возникало желания что-то выяснять и до чего-то докапываться. Каждый понимал: появись у кого-то любимый человек – и всё будет кончено. Удивителен был и тот факт, что их тесное общение никаким образом не сказывалось на рабочей обстановке, на совместных заседаниях они даже не задумывались над тем, что ещё утром вместе пили кофе. Каждый их них выполнял свою работу, и выполнял её добросовестно, без каких-либо задних мыслей.

– Проспали мы, уже почти обед. Нужно на работу собираться, вставай, – натягивая джинсы, подгонял девушку Питер.

– Какая работа? Сегодня у нас выходной, – Морин перевернулась с одного бока с на другой, ища рукой одеяло, сброшенное на пол. – Ты ведь сам сказал, что всем необходимо отдохнуть.

Питер накрыл девушку и вспомнил свои вчерашние слова, адресованные коллегам. Он ощущал слабость в мышцах и лёгкое головокружение, говорившее о перенапряжении, но ему уже не хотелось спать – небольшой стресс давал о себе знать. Питер понял, насколько же устал от ежедневной работы, но вместо того, чтобы лечь обратно в постель, он направился на кухню, достал бутылку застоявшегося коньяка и поочерёдно опрокинул пару рюмок, после чего принял горячий душ. В совокупности все эти действия заняли не более получаса, но принесли должный эффект: стоило ему только прилечь, он сразу же уснул, забыв о действительности.

В девять часов вечера Питер проснулся в кровати один, не понимая, какое сейчас время суток. В квартире стоял запах жаренных морепродуктов и соевого соуса. «Так пахнет завтрак или ужин?» – накидывая халат, спросил он сам у себя, и пошёл на кухню.

– А вот и работник месяца проснулся, – усмехнулась девушка. На ней была трикотажная сорочка телесного цвета, от чего создавалось впечатление, что Морин была без одежды.

– Да, забавный сегодня день, – изнеможённо сел на стул Питер, ему болела голова после долгого сна. – Вроде бы и выспался, но ощущаю себя ещё более разбитым и скомканным, наверное, лучше бы я вообще не ложился повторно в кровать.

– Ничего, скоро расходишься и будешь чувствовать себя хорошо, – сказала девушка, перемешивая блюдо на сковороде. Кухня в квартире была просторной, с островной частью по центру, где располагалась столешница. Правильные, лаконичные и чёткие линии мебели в стиле хай-тек подчёркивали лёгкость и воздушность пространства. В интерьере присутствовали стеклянные и металлические вставки, отсутствовали лишние элементы декора. Преобладали строгие оттенки чёрного и серого тонов, кое-где виднелись металлические блики. Питер по своей натуре был ценителем минималистических форм, но назвать его перфекционистом было сложно. – Поспал ты, конечно, неплохо. Почти что сутки! Будешь ужинать, ну или завтракать, не знаю, как правильно выражаться в таком случае. Жареные мидии с чесноком и соевым соусом.

– Спасибо, Морин, я не голоден, да и мидии особо не люблю, – с усилием произнёс Питер, массируя виски в надежде, что отступит головная боль. – А где ты взяла продукты?

– В магазин сходила, – обидчиво сказала девушка. – У тебя холодильник стоит просто так? Он же совсем пуст, кроме двух бутылок красного вина там совсем ничего нет.

– К твоему сведению, я не ел в этой квартире почти что полгода. Неудивительно, что здесь нет еды, – Питер подошёл к окну и приподнял рулонную штору. – Наверное, прогуляюсь немного, взбодрюсь.

– Странный ты… Заодно сходи поужинай куда-нибудь, где не подают невкусных мидий.

– Не обижайся, я действительно не хочу есть, а ты перекуси, приятного аппетита, скоро вернусь, – он быстро оделся и скрылся за дверью. Морин, выключив плиту, в непонимании опустила руки. Ей было интересно, что сейчас тревожило Питера, и о чём он мог думать. Она понимала, что он ей ничего не расскажет и не поделится своими проблемами, как и не спросит у неё, как она себя чувствует. «Это меня не огорчает, обычное женское любопытство», – вслух сказала она и словила себя на мысли, что аппетит у неё совершенно пропал.

Весенний вечер. Цветочный аромат витал с одной улицы на другую, с другой на третью, – и так до тех пор, пока не заполнил собой каждую улочку, убаюкивая уставший город. Май – апогей весны, подводящий итоги поры года. Месяц, с которым связали и которому посвятили больше всего произведений искусства. Время, когда проще всего мечтается, когда последняя надежда преобразуется в сильную веру, оставляя позади всё негативное и ненужное.

Питер медленно шагал, наполняя лёгкие свежим воздухом, плотным и почти что осязаемым. Погружённый в себя и безучастный к окружающему миру, он думал над своей дальнейшей судьбой, которая начинала извилистой дорогой катиться вперёд, а не наматывать, как это было раньше, бесчисленное количество кругов, соединяя прожитые дни, знакомых людей и эмоции, прикрытые вуалью фальши, в следующий день, который снова предстоит просуществовать. Рядом с ним проносились люди, у которых также свои судьбы: прямые, извилистые, стоящие на месте, круглые, и даже предопределённые. Мальчишка, которому на вид было не более девяти лет, случайно задел Питера за рукав, и это направило мысли последнего в другую сторону. «А кем он станет? – возник в голове у Питера вопрос. – Возможно, это будущий гений, который впоследствии сможет изменить ход истории, или же врач, спортсмен, модельер, журналист, политик, а возможно, это будущий преступник, который станет презирать людей и ненавидеть землю, по которой он будет ходить. Но сейчас этот ребёнок – чистый холст, на котором рисуют его родители, близкое окружение и общество в целом. А как он будет в дальнейшем смотреть на этот мир, зависит от мазков, оттенков и тонов красок, высохших на личностной поверхности».

Питер достал телефон и набрал номер Ассоль, ему не терпелось с ней поговорить, просто услышать её голос, даже если их диалог будет обо всём и ни о чём. Не прошло и двух гудков, как на звонок ответили:

– Привет, Питер, – доносился из телефона нежный голос, который так сильно он желал услышать.

– Привет, как ты? Как твои дела?

– Вроде бы неплохо. Ты знаешь, что я заболела, и как обычно тёплой весной, – улыбаясь, жаловалась девушка. – А ты там как? Как дела на работе?

Питер, присев на лавку, задумался о том, что зря затеял эти взаимоотношения с Морин. Стоило снова ему услышать Ассоль, так он тут же понимал, что именно с ней ему хочется проводить вечера и выходные. Он и так знал, что хочет с ней засыпать и просыпаться, наслаждаться лёгкими прикосновениями, будоражащими сознание. И после усталого дня Питеру хотелось уткнуться в волосы Ассоль, лечь ей на колени, ощущая прилив нежности и тепла. Но сейчас это было невозможно, хотя где-то в глубине души он понимал, что рано или поздно это произойдёт, но нужно было время, которое, как казалось ему, уходит у него из-под ног. И чем дольше Питеру приходилось ждать, тем больнее он это переносил и тем больше об этом думал.

– Питер, ты слышишь меня? – Не услышав ответа, спросила девушка.

– А, да… Неплохо, даже очень хорошо. Если такими ударными темпами проработаем ещё квартал, то сможем окончательно обособиться от компании Ричарда, но интуиция подсказывает мне, что этого он нам не простит, – поделился прогнозами на будущее Питер и после небольшой паузы продолжил: – А ещё Генри… – И тут его вопросом перебила Ассоль, которая пропускала все вышесказанные слова мимо себя:

– А как у тебя дела с Морин? Всё хорошо? – этот вопрос обескуражил Питера, он явно его не ожидал. Хоть он и рассказал всё без преуменьшений и преувеличений во время их прошлого разговора, не желая больше врать Ассоль, сейчас же этот вопрос показался ему крайне непонятным.

– Не знаю. Разве может быть что-то хорошее в этом? Да, я засыпаю не один, и благодаря этому меня не тревожат с былой силой мысли перед сном, но на этом все преимущества и заканчиваются. Ты же всё прекрасно понимаешь, зачем ты это спрашиваешь?

– Потому что ты не последний для меня человек, и меня это интересует. Послушай, Питер, стоит только подождать, и всё наладиться. Ты сложный человек, но ты должен справиться, – дружелюбным тоном произнесла Ассоль, но на самом деле девушку всё это до такой степени ранило, что стоило ей сейчас увидеть Питера, она бы тут же разрыдалась. И самым удивительным было то, что и он всё это чувствовал, но не знал, как реагировать. У неё был другой человек, с которым она просыпалась, завтракала, смеялась, делилась своими переживаниями, ужинала и засыпала. И Питер не понимал, когда всё это успело произойти, ведь совсем недавно она смотрела на него неописуемым взглядом, нежность, чуткость и обострённую мелодичность которого можно ощутить, только если он направлен только на тебя. Сложившаяся ситуация казалась ему смешной, как будто он и она герои нелепой игры с непродуманным сюжетом и глупыми диалогами, но это была жизнь, настолько непредсказуемая и непонятная, уже не единожды сбивавшая с толку самых мудрых и опытных людей.

– Зачем ты это мне говоришь, Ассоль? Я же знаю, что все твои слова не несут за собой искренности, и я сейчас не про то, что ты не желаешь мне добра, всё как раз-таки наоборот, – Питеру надоели диалоги, никоим образом не вяжущиеся с действительностью. – Чувствую ведь, что тебе самой это неприятно, хотя ты пытаешься перевернуть всё с ног на голову. Я уже не знаю, как себя вести, как реагировать на происходящее! Какой к чёрту Родион, откуда он взялся? Все твои слова…

– Питер, успокойся, ты сейчас не в самом лучшем расположении духа, – сквозь слёзы пыталась остановить словесный поток Питера девушка, но этого не хватило:

– Послушай, Ассоль, все твои слова – это какая-то фикция. Где я допустил ошибку? Венеция? Да плюнь ты на неё, там всё было достаточно ясно и понятно, и вину свою я признаю, но опять же, что сейчас происходит? Ты же врёшь себе, и знаешь это. Ты хочешь, чтобы я весь мир возненавидел, ломал себя и сквозь искусственно созданные преграды добирался до тебя? А ты подумала о том, что я приду к тебе инвалидом, который не будет нужен тебе, в котором ты уже не найдёшь то, чего хотела… Да я люблю тебя, Ассоль…

– Подожди, я… – наступила пауза, из динамика телефона доносились непонятные звуки, похожие на шуршание и скрипы. – Извини… Я уже не одна, поговорим позже. – Эти слова, словно когти, вонзились в сердце Питера, в очередной раз оставив возникшие вопросы без ответа, которые он снова безостановочно станет искать в своих мыслях, словно соломинку среди горы иголок, пока не расцарапает до костей свою душу, молящую хотя бы о передышке, не говоря уж об остановке.

Питер достал сигарету, лениво её подкурил, и замер на месте, так ни разу и не затянувшись. Очнувшись после недолгого сна, вызванного переизбытком мыслей, он выкинул сигарету в урну, подкурил новую и медленным шагом направился домой. По пути ему не встретился ни один человек с грустным лицом. Изначально он не обращал на это внимания, но потом начал с любопытством всматриваться в лица прохожих и обнаружил, что проходящие мимо него люди улыбаются. Питер подумал, что его внешний вид вызывает смех у окружающих, но осмотрев себя, он ничего курьёзного не обнаружил. Подбираясь всё ближе к дому, количество людей увеличивалось, и ему казалось, что их улыбки превращались в оглушающий хохот, сводящий с ума. Он ускорил шаг, спасаясь от звуков радости, переходящей в безумство. Укрывшись в подъезде, он опёрся о стенку, приводя дыхание в порядок. «Какая-то истерика, – сказал он сам себе. – Нужно успокоиться».

– Долго ты гулял, тебя не было более трёх часов, – встретила в прихожей Питера Морин. – Я уже думала, что ты потерялся.

Посмотрев на часы, Питер удивился тому, как быстро пролетело время:

– Мне казалось, что я отлучился максимум на полчаса. Странный сегодня день, у меня такого давно не было, – и он рассказал Морин о случае, случившемся с ним по пути домой.

– Голова у тебя уже не вмещает мыслей, ты слишком перевозбуждён. Тебе необходимо отдохнуть, сходи в душ, смой с себя весь негатив, – внимательно выслушав рассказанную историю, предложила Морин, и Питер последовал её совету.

Выйдя из душа, он направился в спальню и увидел в дверном проёме Морин, освещаемую тусклым светом светодиодных ламп. Она смотрела на него с огнём в глазах, прикусив губу, с которой начала сочиться кровь. Расстегнув единственную пуговицу, на которой держалась сорочка, она резким движением руки сбросила её с себя и предстала перед Питером абсолютно нагой. Ночь скользила по прекрасно сложенным контурам её тела, окружая девушку дымкой загадочности. Любой мужчина отдал бы многое, если не всё, чтобы провести с Морин ночь, утопая в блаженстве и забывая о насущных проблемах. Из её тела так и вырывалась энергия, жаждущая подчинения, упругая кожа испаряла воздух в квартире, превращая его в опьяняющий аромат. Но Питер вместо того, чтобы сделать шаг вперёд и соединиться с девушкой в озаряющем ночь танце, вновь подумал об Ассоль и понял, что абсолютно ничего не произойдёт.

– Извини, но не стоит, – сказал Питер, глядя девушке прямо в глаза.

Он ожидал, что его слова обидят Морин и сильно заденут её самооценку, и в конце концов девушка кинется в плач, жалея о том, что она решилась на такой поступок. Но вышло всё иначе:

– Ладно, – подняв с пола и надев сорочку, как ни в чём не бывало сказала Морин, добавив: – Тогда пошли спать. – Питер был не готов к такому исходу событий, но обрадовался тому, что ничего печального не произошло.

Уже лёжа в кровати, он решил поделиться своими мыслями с девушкой:

– Знаешь, Морин, ничего серьёзного из этого не выйдет, ты ведь отдаёшь себе отчёт в этом?