Квадратный метр неба

– Ты же явно его предупреждала, пускай подъедет за тобой позже, – предложила Морин, догадываясь, в чём заключается истинная причина. И пускай она всё время была включена в общий диалог, от внимания девушки не ускользнуло то, как Ассоль и Питер с самого начала встречи друг на друга смотрят и незаметно для окружающих контактируют. Ей стало любопытно, кто на самом деле такая Ассоль, и что происходит между ней и Питером.

– Поеду на такси, не хочу его напрягать. Спасибо за компанию и всем хорошего вечера. Увидимся в следующий раз, – попрощалась девушка, накинула на себя пальто и направилась к выходу.

– Я провожу её, – сказал Питер, раздосадованный сложившейся ситуацией.

– И зачем ты так поступаешь? Неужели ты не понимаешь, что лжёшь себе, и лжёшь неумело. Я же ощущаю, что ты чувствуешь… – как только они вышли на улицу, начал Питер, попытавшись обнять Ассоль, но в ответ получил сопротивление.

– Нет-нет-нет, это всё неправильно, так не должно быть. У меня есть молодой человек, и я не хочу его подводить. Давай больше к этому не возвращаться, Питер, прошу тебя, прошу… Иди к остальным, тебя они ждут, а за мной скоро приедет такси, – Ассоль, ускорив шаг, направилась к ближайшей парковке.

Питер замер на несколько секунд, не в состоянии поверить в услышанное. В нём боролись совесть и желание, отчаяние и безумие, разум и сердце, но все эти мелкие битвы меркли на фоне настоящей войны под названием «любовь». Когда он опомнился, девушка находилась в двадцати метрах от него. Встряхнувшись, он подбежал к ней, ухватился за её плечи и развернул к себе:

– Куда ты убегаешь? Какие все и какое такси? Ты же подводишь только себя, Ассоль! Посмотри мне в глаза и ответь, что ты чувствуешь по отношению к Родиону!? Только прошу, не ври мне, скажи прямо и открыто, а не увиливай от ответа, будто я для тебя первый встречный, – эмоции захлестнули Питера, он возбудился, твёрдо решив, что назад пути нет.

– Я его… – глаза девушки стали влажными. – Я его уважаю… – Слёзы, одна за одной, начали стремительно скатываться по щекам.

– Что? Уважа… – Ассоль перебила Питера, не в силах больше избивать известную обоим правду:

– Прекрати, пожалуйста, – и девушка самовольно кинулась в его объятия.

Неожиданно пошёл дождь, подчёркивающий весь драматизм сложившейся ситуации. Люди в спешке разбежались в стороны, прячась от разбушевавшейся стихии. И только двое стояли на обочине тротуара, освещаемые фонарным светом. Два человека, которым было наплевать на то, что через полминуты они промокнут, им было наплевать и на то, что на них недоумевающе смотрят несколько десятков человек, они стояли, глядя друг другу в глаза, плакали и смеялись. Солёные слёзы смешались с тёплыми каплями дождя, превратившегося в ливень. Губы Ассоль и Питера соприкоснулись. Сначала медленно и робко, как будто спрашивая друг у друга: «Я не нарушу Ваше спокойствие?», но с каждой новой каплей, разбивающейся об плитку под их ногами, сила и полнота поцелуев возрастала. Это была не страсть, знакомая каждому, это были слова: «Я так по тебе соскучился», но передать их можно было только таким образом, полным нежности, самоотдачи и теплоты. Полностью промокнув, они не отступились друг от друга и на миллиметр. Если бы позволяли законы природы, их тела бы проникли друг в друга, чтобы сегодняшним вечером стать единым целым. Каждое их движение было пропитано лаской, каждый вдох и выдох проникнут вечностью. Они молча утопали друг в друге, под тяжестью любви у них подкашивались ноги, но они продолжали стоять, изо всех сил наслаждаясь мгновением. Мы можем часто видеть такие сцены в кинофильмах, за которые присуждают «Оскар», потому что актёры сыграли так, что в это поверил зритель. Мы можем прочесть описание поцелуя, особенно под дождём, в романе, снискавшем мировую славу. Мы можем увидеть картину известного художника, где поцелуй влюблённых так искусно передан красками, что и не возникает сомнения в его неправдоподобности. Но как часто мы являемся не наблюдателями, а действующими лицами таких сцен?

– Питер… – прервала поцелуй Ассоль. – Так нельзя… Это по крайней мере нечестно по отношению к Родиону.

– А разве всё изначально было правдой? – убирая мокрые волосы с лица девушки, спрашивал Питер. – Я не могу понять одного: зачем ты всё это затеяла? Неужели не было другого выхода?

– Мы же уже об этом говорили. Я чувствовала в этом необходимость, и, наверное, чувствую до сих пор… Ты непонятный, непостоянный, как ветер. Ты живёшь в мире мысленного хаоса, но для тебя это и есть порядок. Ты в этом живёшь и будешь жить, хотя, признаюсь честно, ты изменился. Я была приятно удивлена, когда ты мне поведал о своих планах.

– А ты не думала, что ты тот человек, который мне необходим. Ты единственная, Ассоль, которая сможет моей внутренней раздробленности придать смысл, заставить меня двигаться вперёд. Ты и так послужила рычагом к тем действиям, которые я сейчас совершаю. Былая жизнь – это сплошное течение реки, плыть против которого я не предпринимал попыток. Лишь только когда ты была рядом, я начинал слушать свой внутренний голос. И прошло почти восемь лет, прежде чем я его услышал, понимаешь? Не убегай насильно, не пытайся спрятаться от меня за людьми и вымышленными обстоятельствами.

– Я так боюсь… – Ассоль прижалась к груди Питера.

– Но чего? – спрашивал Питер, до конца не понимая страха девушки.

– Всего, Питер, всего… В тебе столько много этого всего, и с этим тяжело справиться.

– Иди ко мне… – Питер ещё крепче обнял Ассоль.

– Я и так рядом.

Дождь успокоился, и воздух наполнился необыкновенной свежестью. Возобновилось людское движение, а они как стояли вдвоём на обочине, так и остались на том же месте, – внезапно появившийся вечерний памятник романтике. И никто не посмел потревожит их. Любовь смешалась с грустью и тоской, ни Питер, ни Ассоль не знали, что ожидает их в будущем. Сейчас они были совсем рядом, вымокшие, влюблённые, по-своему счастливые. Но голос извне подсказывал им, что путь их будет усеян неопределённостью, преградами и потрясениями. Как бы им не хотелось, сегодня вместе они не уснут, как и не проснутся вместе завтрашним утром. Если бы жизнь была так однозначна, как нам её рисуют. Недостаточно хотеть, как и недостаточно стремится к осуществлению этого «хочу». Жизнь – это холм в множественном числе, оттого она так прекрасна и безобразна, оттого человеку и хочется жить.

IV

Дела шли своим чередом. Совместная деятельность Питера, Ассоль, Марка, Морин и Фрэнка начала приносить первые плоды. Ранее безызвестных авторов, которых решили они продвигать, стали замечать. Конечно, не в таких масштабах, как искусственно созданных звёзд, плативших за это небывалые суммы, но тем не менее это не могло не радовать. Появлялись новые имена на полках в книжных магазинах, на стриминговых сервисах, открывались небольшие художественные выставки, пополнялись ряды участников кинофестивалей. Постепенно к команде начали присоединяться единомышленники, и вскоре она стала достаточно известная в узких кругах. На собеседование в офис уже образовывалась очередь из десятков желающих быть услышанными.

– Три месяца назад я бы в это не поверил, – признался Марк, когда музыкант, за продвижение которого он взялся, вторую неделю подряд занимал почётное двадцать второе место в топ-чарте.

– Отличная работа. Если так и будет продолжаться, в скором времени мы сможем достигнуть точки безубыточности, – сказал Питер, радуясь успеху своего коллеги и товарища. Несмотря на то, что в их распоряжении и находились некоторые ресурсы компании – этого было недостаточно, и ему приходилось из своего личного кошелька покрывать часть расходов. Но Питер это предвидел, поэтому заранее привёл свои финансовые дела в порядок и знал, сколько может вложить в общее дело.

– Знаешь, Питер, никогда бы раньше и не подумал, что можно испытывать искреннюю радость, видя результат труда, хотя, казалось, выполнял все те же действия, что и раньше, только тогда результат проделанной работы был масштабнее и виден абсолютно всем, кто не обособлен от окружающего мира, – делился своими ощущениями Марк, в сотый раз за сегодняшний день поправляя свою новую причёску.

С начала так называемой дружбы Питера и Марка, последний успел ключевым образом измениться в лучшую сторону. Это уже был не замкнутый и стесняющийся мальчишка со смешными завитушками на голове и утопающий большом дня него в костюме. Теперь это был элегантный юноша, который смог раскрыться в полной мере. Марк обрёл ту самоуверенность, которой ему недоставало до этого. Стильные наряды, способность к импровизации и ведению диалогов удивили самого Марка, до этого не замечавшего за собой склонности к этому. Он уже не был тем застенчивым человеком, берущим близко к сердцу любое замечание. И пускай отголоски прошлого полностью не исчезли, давая знать о себе в действительно волнительных ситуациях, Марк сумел завоевать доверие со стороны единомышленников, и даже Генри, видевший в нём только средство исполнения поручений, стал по-иному, с неосознанным уважением относится к нему.

– Да это сами собой разумеющиеся вещи. Ты сейчас делаешь то, что тебе действительно нравится, ты по вечерам не утруждаешь себя работой, которая делается наперекор твоим убеждениям и взглядам. Сейчас ты – это действительно ты.

– Это прекрасное чувство. Спасибо тебе, без тебя ничего бы и не произошло, – поблагодарил товарища Марк, с особой силой веря в значимость того, что они делали.

– Не стоит преувеличивать моё значение, рано или поздно ты бы к этому пришёл, ведь ты смышлёный парень, – похвалил друга Питер, хотя понимал, что Марк относительно наивный в большинстве моментов человек, но это не обесценивало тех слов, что он сказал. Питер понимал, что находящемуся перед ним человеку в силу его возраста необходима «указка», помогающая сформировывать трезвый взгляд на действительность.

– Кстати, хотел поинтересоваться, как тебе роман Фрэнка «Запоздалый стук сердца»? – подкуривая сигарету, спросил Марк. В последнее время он пристрастился к никотину, внушая себе, что это действенный способ разобраться со своими мыслями.

Из всей команды продвигали только творчество Фрэнка, остальные решили пока воздержаться, хотя у каждого за спиной имелась не одна полноценная работа. И стоило только предстать стихотворению, заметке, очерку, рассказу или прозе Фрэнка перед общественностью, он расплывался в улыбке, становился лёгок на подъём и обожал этот мир, каждую его частицу, даже самую мрачную, грустную и пугающую. Душевные силы переполняли его, он безотказно брался за любое дело, но до конца доводил его только в здравом уме, не перенасыщенном энергией. Но стоило этой чувствительной и восприимчивой натуре, воспитанной романтикой, получить несерьёзное замечание по поводу своих литературных произведений или навыков, как Фрэнк тут же угасал, терял интерес к окружающему миру и замыкался в себе, неспособный нормально контактировать с людьми, ограничиваясь междометиями. Выходил он из этого состояния быстро, но иногда бывали случаи, когда несколько дней он ходил потерянный с опущенной головой. Жена Фрэнка, Линда, в один апрельский день, когда её супруг в очередной раз вернулся домой разбитым и малоречивым, решила узнать, что у него такого происходит за пределами их квартиры, и посетила рабочий офис мужа, где наткнулась на Питера, который ей всё деликатно объяснил. «Вы должны понимать, он – творческая натура, склонная к эмоциональным перепадам, в этом нет ничего удивительного, главное поддержать Фрэнка в трудный момент, тогда он быстрее отходит», – объяснил он негативное настроение товарища его супруге, до этого не видевшей своего мужа в похожих состояниях. И в этом не было ничего удивительного, ведь Фрэнк, показывая свои сочинения жене и близким знакомым, всегда слышал в свой адрес только похвалу и комплименты, потому что слушателями и читателями выступали люди, никаким образом не связанные с литературой. Но общественность – это далеко не тот круг общения, в котором тебя ценят, любят и уважают. Сейчас Фрэнк услышал первые слова критики, и некоторые из них были весьма аргументированы, но в то же время он испытал до этого неизвестное, приятное, ласково гладящее самооценку чувство, – он услышал вдохновляющую похвалу от ранее незнакомых ему людей, а это дорогого стоит для творца, которого услышали за пределами видимого им круга знакомых лиц.

– Как сказать, роман относительно неплохой, я бы не сказал, что он глубокий и способен открыть читателю глаза на некоторые вещи. От её прочтения нет эстетического эффекта, как бы это печально не звучало, – высказал свою точку зрения Питер, прочитав роман своего приятеля три раза. – И будем честны перед собой, это также и не литературный фаст-фуд, который может на время заменить зевакам телефон, газету или журнал. И это среднее, между небом и землёй.

Марк, взяв с полки напечатанную черновую версию романа Фрэнка, быстро пролистал его, в голове прикидывая шансы на успех произведения:

– Ты прав. Большим тиражом он не разойдётся, да и своего читателя ему будет найти очень и очень тяжело, и то, если удастся ещё. Но мне бы этого хотелось, ведь Фрэнк за такой короткий промежуток времени стал так близок всем нам, что я готов приложить все усилия, чтобы его книгу увидело как можно больше людей.

– Это ещё не самая большая проблема, мы-то сможем кое-как заполнить этой книгой полки многих книжных магазинов и сайтов, но ведь Фрэнку очень важно и мнение литературных критиков, писателей, да и вообще всех тех, кто связан с литературой, – Питер остановился и начал нервно перебирать пальцами по столу, – а тут могут возникнуть проблемы, я это чувствую, и самому Фрэнку об этом не скажешь: критика со стороны друга звучит намного больнее, особенно, если он никогда до этого от близкого человека не слышал замечаний. Тем более это не стихотворение или какой-нибудь рассказ на пару страниц, это труд, явно отнявший у него много времени и сил.

– И что ты планируешь делать? – поинтересовался Марк, которого действительно волновала судьба Фрэнка.

– Пока что ещё думаю. В любом случае мы решим эту проблему. Возможно, роман стоит дополнить или вычеркнуть некоторые его части, грубо говоря, придать более свежий вид. Это Фрэнку нужно будет осторожно донести, и не нам с тобой, а Морин или Ассоль, девушек он воспринимает всё-таки иначе. А дальше будем смотреть по ситуации, но опять же, предчувствую, что нам это очень дорого обойдётся, и не только в финансовом плане. Работы будет много, – закончил Питер, прихлопнув по столу двумя руками.

– По крайней мере в одном я уверен точно: мы справимся, – с уверенностью произнёс Марк и перевёл тему в другую сторону: – Тебя сегодня Генри искал, он был раздражённый какой-то, говорил про какие-то проценты и числа.

Питер подкурил сигарету и медленно затянулся, задумавшись над складывающейся ситуацией. Он понимал, что в дальнейшей перспективе ему придётся отказаться работать с Генри, да и не только с ним, он не отрицал, что некоторым людям придётся покинуть «First Media Group», в том числе и ему. Ричард уже неоднократно высказывался, пускай и в мягкой форме, о неудовлетворённости в работе вновь прибывших сотрудников, но пока что не предпринимал никаких действий, так как основные требования, выдвинутые с его стороны, добросовестно выполнялись.

– Завтра поговорю с ним, думаю, в скором нас ждут перемены, – серьёзно, делая акцент на последнее слово, сказал Питер.

– Каждый знал, к чему он идёт, – не менее серьёзно заключил Марк. Наступило молчание. В комнате, наполнившейся табачным дымом, воцарилась тоскливая атмосфера. Двое думали о будущности, которая их поджидает в дальнейшем. Да, сейчас дела шли рука об руку с успехом, но каждый понимал, что это временное состояние, и в скором будущем им придётся столкнуться с серьёзными проблемами, и никто не знал, как поведут себя остальные. Мысли Питера и Марка не были наполнены беспросветным негативом или отчаянием, напротив, они были позитивными, ведь начало пути уже было положено.

– Каждый… Обсудим дальнейшие действия, когда придут все, – Питер взглянул на часы. – Ещё два часа до собрания, перекусить не желаешь?

– Нет, я поел перед встречей с тобой. Пока что поработаю, нужно ещё договориться о съёмках клипа, чтобы Брент не сошёл с радаров СМИ и аудитории.

– Помощь не нужна? – поинтересовался Питер скорее для того, чтобы увидеть реакцию приятеля.

– Если будут вопросы – обращусь, спасибо, – улыбаясь, ответил Марк.

За стенами офиса моросил дождь, подгоняемый лёгкими порывами ветра, – такая погода пришлась по душе Питеру. Он не очень-то и любил тёплый климат, палящее солнце и безоблачное небо. Его умонастроение подчёркивала сырость, туман и дождь, оттого излюбленной порой года Питера была осень, вобравшая в себя наибольшее количество пасмурных дней. В данном случае категории «дождь – это грусть» и «солнце – это радость» не работали. О чём может думать человек, подняв голову и увидев над собой безоблачное небо? Другое дело, когда тысячи оттенков соединяются воедино, чтобы предстать перед нами в виде неповторимой картины, наталкивающей на тысячу мыслей. Горящее небо, где источник пожара – малиновый закат, а облака с их разветвлениями – дым, может ли этот вид оставить кого-либо равнодушным? Даже незрячий человек – и тот почувствует в воздухе гарь, но не обычную, а особенную, которую возможно вдохнуть лишь раз в жизни, ибо в другой раз будет другой запах, возможно, не в меньшей степени толкающий на мысли, но уже не такой.

Питер, выйдя на улицу, направился в ближайшее кафе, но по дороге к нему ему захотелось пообедать в ресторане отеля «Pallas», и он заказал такси. В заведении, с момента последнего визита Питера, ничего не изменилось: все те же деревья сакуры, размещённые по периметру ресторана, те же столики с разделяющими их канатами, казалось, что и те же посетители, которые находились здесь несколько месяцев назад, до сих пор ждут своего заказа. Ещё совсем недавно Питер завтракал и ужинал здесь каждый день и проводил ночи в номере с Кристиной. Но как многое успело измениться: он уже был не тем, кто ради нового впечатления готов был неоправданно пожертвовать собой. Не сказать, что Питер повзрослел за это время, стал более реалистично смотреть на мир, нет, он наконец-то понял себя, нашёл тот недостающий пазл, которого не хватало, чтобы увидеть то, к чему необходимо стремиться.

– Здравствуйте! – послышался радостный голос, прозвеневший на весь ресторан. – Как давно я Вас здесь не наблюдал.

– Привет-привет, Руди. Да, давненько я не захаживал сюда, – Питер обрадовался молодому официанту, который ни на каплю не изменился с момента их прошлой встречи: презентабельный внешний вид, строгая причёска, идеально чистые и отлаженные одежда и обувь. – Что сегодня на бизнес-ланч?