Крах династии

– Ладно, отпустите его, – сказал я стрельцам. Те неохотно повиновались и, дав холопу просто так, для вразумления, пару тумаков, оставили нас вдвоем.

– Рассказывай толком, что случилось, – велел я Кирилычу, который, кажется, уже начисто забыл о своих имущественных претензиях и сочился липкой сладостью, как гниющий в жаркий день фрукт.

– Нынче ночью сегодня дьяка нашего и трех стрельцов, что с ним вместе в светлице спали, насмерть зарезали.

Новость оказалась сногсшибательной.

– И кто же их зарезал? – только и смог задать я обычный, в такой ситуации подразумевающийся, но глупый вопрос.

– Вот кабы то знать! Никого чужих в подворье не было, а как сегодня пришли боярина будить, глядь, они все вчетвером в крови купаются, остыли уже.

Мне сразу же подумалось, что это похоже на работу Версты.

– Твой дьяк нанимал людей меня убить? – прямо спросил я.

– Нанимал девку Маруську из Гончарной слободы.

– Нет, других людей?

– Чего не знаю, того не знаю!

– А приходили к дьяку двое, один здоровый с меня ростом, а второй вот такой? – я указал себе чуть выше пояса. – Маленький с желтым лицом?

– Всякие к нам ходят, всех и не упомнишь. Хотя маленького вроде как видел. Совсем щуплый как ребенок?

– Вот этот ребенок твоего дьяка и зарезал.

– Шутишь, что ж такой тщедушный против Дмитрия Александровича и трех стрельцов сможет. Дадут раза, и поминай как звали.

Что-то объяснять Кирклычу мне неинтересно, потому я его отпустил:

– Ладно, можешь идти.

– Как это идти, а деньги, что ты посулил?!

– Денег не дам, а вот на дыбу могу отправить, пусть тебя попытают, может, это ты своего хозяина зарезал.

И опять холоп Кирилыч смирил свой крутой нрав и беспримерную жадность, изогнулся, льстиво улыбнулся, поклонился до земли и затрусил в сторону Боровицких ворот.

– Это кто был? – спросил Алексий, когда я освободился и подошел к нему.

– Холоп дьяка, которого мы вчера собирались навестить. Кажется, нам крупно не повезло, нас опередил Верста.

– Как это опередил, в чем?

– Попал к дьяку раньше нас и зарезал его вместе с тремя стрельцами охраны.

– Этот, маленький? – недоверчиво спросил он. – Быть того не может! Один четверых! А точно он, может быть, кто другой?

– Это холоп видел его в имении несколько дней назад. Скорее всего, дьяк нанял Версту с товарищем убить меня, они не смогли, да еще Филипп погиб, вот Верста и сорвал зло на заказчике, – поделился я своей версией преступления.

– А вдруг его кто-то другой убил. Мало ли, ты же сам рассказывал, что дьяк имел дела со степняками, вдруг они деньги не поделили.

– Все может быть, но суметь без шума, в чужом доме зарезать четверых здоровых мужиков...

Договорить нам не дали, ко мне подошел боярин Иван Воротынский и сказал, что меня требует к себе царь Федор. Отказаться было нельзя. Я оставил Алексия дожидаться в центральных сенях и пошел в покои царя.

Когда я вошел, Федор хмуро на меня взглянул и натянуто поздоровался. Мне было понятно его состояние, но заниматься его сексуальными проблемами я не мог и не хотел.

Я остановился в дверях, ждал, что он скажет. Однако он заговорил не на тему сходить вместе к барышням, а спросил о сестре, как ее здоровье.

– Не знаю, – ответил я, – я ее со вчерашнего утра не видел.

– Ксения сказала, что ты вчера не приходил ее лечить, и ей за ночь стало хуже.

– Ты знаешь, что меня пытались убить? – не отвечая на претензии, спросил я.

Он утвердительно кивнул головой.

– Так вот, тот, которого я заколол, один из самых страшных убийц в Москве. А самый страшный – его оставшийся в живых товарищ. Ты слышал, что сегодня ночью у себя дома зарезали посольского дьяка Екушина с тремя стрельцами?

Федор вновь утвердительно кивнул.

– Это его работа. Я убил его товарища, и он хочет мне отомстить. Пока не удастся с ним сладить, ни тебе, ни царевне нельзя находиться рядом со мной, он охотится на меня, но не пожалеет никого, кто будет рядом. Поэтому пока обходитесь без меня.

То, что я сказал, было чистой правдой, ну, может быть, я чуть сгустил краски, чтобы Годуновы не мешали мне решить вопрос с Верстой.

– Так вот почему ты вчера не захотел пойти со мной! – просветлел лицом царь.

– Именно! Потому прости, государь, но у меня совсем мало времени. Я узнал, где этого разбойника недавно видели, и если не поспешу, он улизнет.

– А если я прикажу его изловить?

– Его все так боятся, что никто ничего не станет делать. Он очень страшный человек.

– А ты сможешь с ним справиться? – с тревогой спросил он.

– Не знаю, мне помогает товарищ, надеюсь, вдвоем совладаем.

– Ладно, только будь осторожнее. Да, а что мне сказать Ксении?

– Передай, что я все время думаю о ней и, как только управлюсь с душегубом, сразу же продолжу лечение.

– Счастливо тебе, возвращайся скорее, а то нам без тебя скучно.

Я уже хотел уйти, но подумал, что неизвестно как сложатся обстоятельства и решил предпринять еще одну попытку хоть как-то пробудить его к действию.

– Федор, – сказал я, подойдя к нему вплотную, – ты что-нибудь собираешься делать для спасения семьи?