Путешествие на Южный полюс

Отплытие

Прошла неделя после последней встречи с моими друзьями, и я начинал беспокоиться, вдруг что-то пошло не так и шхуна затонула. Все мои вещи были собраны, особое внимание я уделил теплой одежде и обуви, ведь кто знает, насколько низкие температуры ждут нас на Южном полюсе. Я вышел на улицу и тут же поймал свободный экипаж. На погрузку всех моих вещей потребовалось довольно много времени. После чего карета направилась в сторону порта. Через час я был на месте. Меня встретил матрос Том Блэк. Он был крепкий малый, хотя и небольшого роста.

– Доброе утро, господин доктор, – радостно поприветствовал меня матрос.

– Доброе-доброе, – улыбаясь, ответил я. Он взвалил на себе несколько сумок и рысцой направился к пирсу, где уже стоял «Гефест». Взяв одну сумку, я тоже направился к шхуне. Она была великолепна. Ее корпус выкрасили в черный цвет, из-за чего она выглядела красивее, чем, когда стояла на стапеле.

Я поднялся на борт, где меня встретил Ларс Нансен, одетый как настоящий моряк. На нем был черный двубортный пиджак с медными пуговицами.

– Здравствуйте! – произнес он специально с сильным акцентом и улыбнулся широкой улыбкой, слегка поклонившись.

– Приветствую Вас, господин Нансен, – поздоровался я. – А где капитан?

– Капитан на юте,[4 - Ют – кормовая надстройка судна или кормовая часть верхней палубы.] – показал он на верхнюю палубу. – Он ждет Вас.

Я поднялся на ют и увидел там дядюшку, стоящего у фальшборта[5 - Фальшборт – ограждение по краям наружной палубы судна, корабля или другого плавучего средства, представляющее собой сплошную стенку без вырезов или со специальными вырезами для стока воды.], облокотившись на него, он смотрел вдаль, а затем повернулся ко мне. На дядюшке красовался черный сюртук с позолоченными пуговицами.

– Дорогой племянник, – начал он, – рад видеть тебя.

– И я тебя, дядя, – сказал я. – Как же долго шла неделя.

– Долго? По мне так мы только вчера разговаривали об отплытии, а сегодня, погляди, мы стоим на плавучем судне, которое понесет нас в море навстречу приключениям. Мы отплываем через час, пока ты можешь устроиться в каюте – она напротив моей – и осмотреть свой кабинет. А, впрочем, Томас сейчас покажет тебе. – И он позвал матроса. Тот, услышав приказ, поспешил ко мне. Я подал ему сумку, и он провел меня в мою каюту. Она была довольно просторной. Здесь располагался письменный стол с электрическим светильником, широкая кровать, над которой была полка с книгами. Внутренняя обшивка каюты была из темно-красного дерева, с противоположной стороны от стола стоял шкаф для одежды и комод для всякой утвари.

Оставив вещи в каюте, я пошел осмотреть лазарет. Он находился в соседней каюте и был в два раза больше, чем мой кабинет. Там располагались три койки с чистыми белыми простынями и теплыми одеялами, огражденные ширмой. Слева от входа стоял хирургический шкаф, где находились лекарства и травяные настойки. Все эти флаконы и бутылки были тщательно подобраны и описаны мной в письме к дядюшке, когда я составлял список нужных мне медикаментов для экспедиции. Я также учел инструменты и расходный материал, по возможности я просил найти некоторые виды растений (полынь, багульник, тысячелистник, эвкалипт) и запастись медом и чесноком – самыми лучшими природными антибиотиками. Помимо всего прочего в каюте имелись два больших окна, но то было не стекло, а какой-то иной очень прочный прозрачный материал. В качестве ночного освещения на потолке были закреплено множество небольших электрических ламп, ярко освещающих каюту. Стены были выкрашены в белый цвет, что делало комнату еще больше. Это был настоящий медицинский кабинет.

Выйдя из лазарета, я хотел пойти осмотреть другие помещения шхуны, как вдруг в темном проходе я наткнулся на огромного человека, это был Оливер О’Нейл. Я сильно испугался, так как не ожидал его встретить. Я машинально схватился за сердце и немного нагнулся, оперевшись другой рукой на колено.

– Господин доктор, – произнес басом кок, – с Вами всё в порядке? – Он говорил медленно и размеренно.

– Да, мой друг, все хорошо, просто я не ожидал тебя здесь увидеть.

– Капитан попросил меня сходить за Вами, чтобы показать камбуз[6 - Камбуз – помещение на судне, соответствующим образом оборудованное и предназначенное для приготовления пищи (кухня).].

– Очаровательно. Что ж, не будем терять время. Вперед. – И мы вышли из узкого прохода, где коку явно было тесно, и он шел боком, чтобы случайно не снести фонари, которые светили очень тускло, поэтому в проходе было мрачно.

Мы прошли через всю нижнюю палубу и вышли прямиком в столовую, где располагался большой деревянный дубовый стол на десять человек, а также прикрученные к полу скамейки. Больше ничего в этом помещении не было, кроме небольшого окна, выходящего в камбуз и служащего для выдачи пайка. Сам камбуз был небольшой, что являлось для кока проблемой, из-за его огромного роста.

– Здесь довольно тесно, – прокомментировал я, оглядывая «кабинет кока».

– Жаловаться не приходится, господин доктор, мне здесь уютно, всё под рукой. – Оливер О’Нейл не проявил никакого недовольства, ведь теперь он больше не был рабом, и более того, он имел ответственную должность на корабле, от него зависел весь экипаж «Гефеста». Он это знал, и ему нравилось быть тем, кем он являлся. Тесный камбуз никак не мог огорчить великана, и он радовался тому, что имел.

После осмотра камбуза, я захотел посмотреть на кают-компанию[7 - Место отдыха и общего стола офицеров, а также – помещение, где проходили общие собрания, своеобразным «парламентом».]. Я поднялся на шкафут[8 - Шкафут на кораблях и судах – средняя часть верхней палубы от фок-мачты до грот-мачты либо от носовой надстройки (бак) до кормовой (ют).], где погрузка подходила к концу, и матросы Блэк и Джеймс Ален завершали ее проверкой такелажа[9 - Такелаж (оснастка) – общее название всех снастей на судне или вооружение отдельной мачты или рангоутного дерева, употребляемое для крепления рангоута и управления им и парусами.]. В корме[10 - Корма? – задняя часть корпуса корабля (судна).] было два входа. Я немного удивился, ведь обычно на кораблях всего один вход – в кают-компанию. В этот момент ко мне подошел дядя, положил мне руку на плечо и сказал:

– Вижу, ты думаешь над тем, что за той дверью? – хитро спросил капитан «Гефеста».

– Действительно, что же там?

– Это баня, мой дорогой племянник. Настоящая русская баня на дровах! – расхохотался он и открыл мне дверь. – Заходи, не стесняйся.

Помещение состояло из двух частей – предбанника и парилки. Оба помещения составляли около пяти метров в длину и трех метров в ширину, где запросто смогло бы поместиться по восемь человек в каждом из них. Над дверью предбанника находилась полка с березовыми и дубовыми вениками.

– Не потерплю зловония на своем корабле! – шутливо произнес дядя. – Это отличная профилактика заболеваний, не так ли, доктор? – заметил он, уставившись на меня, слегка наклонившись вперед.

– Вы совершенно правы, капитан. Более того, это отличное время препровождения и отдыха, что обязательно влечет за собой оздоровительный эффект! – я сказал это с особой серьезностью, и мы вместе засмеялись.

В кают-компании было не так много места, как объяснил капитан, это не так важно, ведь здесь он планировал заниматься только навигацией и, возможно, устраивать одиночное чаепитие и чтение Шекспира.

– Обедать буду с командой, – заявил он.

Окна кают-компании были сделаны также из того же материала, что и в лазарете. Я поинтересовался у дядюшки, что это за материал, но он вскользь ответил мне, видимо, думая о чем-то более важном.

Затем к нам подошел Ларс Нансен и предложил мне показать свою каюту.

– С превеликим удовольствием, мой дорогой друг, – согласился я.

Каюта Ларса Нансена находилась рядом с кубриком, где расположились матросы. Всего было два кубрика по 4 места в каждом. Мы зашли в помещение, напоминавшее адмиралтейскую каюту, на левой стене висел флаг Норвегии, на правой – красовались два острых палаша[11 - Пала?ш – рубяще-колющее клинковое холодное оружие с широким к концу, прямым и длинным – до 100 см – клинком, который может иметь двустороннюю (ранние образцы), чаще всего – одностороннюю или полуторную заточку, со сложным эфесом.] с двусторонней заточкой конца 18 века. Стоял также стол, книги по зоологии и стопка записных книжек. На столе стоял портрет женщины с длинными кудрявыми волосами. Над кроватью на стене висел Ланкастер[12 - Гладкоствольное ружье английской фирмы Чарльза Ланкастера.] 1870 года. Я сразу узнал это ружье, такое же я видел у господина Гачева в его доме.

– Пора домой! – послышался человеческий голос из-за ширмы, возле окна, – Проклятый шквал! – снова донесся голос. Это немного затуманила мое сознание. Я не понимал, что происходит.

– Не волнуйтесь, господин Курбатов, это всего лишь птица, – вывел меня из забвения норвежец. Он отодвинул ширму, за которой стояла большая клетка с огромных черным вороном. Он ходил из стороны в сторону и повторял отдельные фразы.

– Не может быть. Это же настоящий ворон! – я был изумлен.

– Его зовут Пенснэ. Он мой друг, мы познакомились с ним очень давно, когда я еще плавал в северных морях. Настоящий морской волк, – засмеялся Нансен.

– Волк! Волк! – закричал ворон, и я засмеялся.

– Какой забавный дружок, – я хотел сунуть ему палец в клетку, но побоялся лишиться его, и тут же отдернул руку назад. – Хорошая птичка. Знаете, господин Нансен, это забавно. Вы доктор зоологии и Вам, как никому другому нужен друг от братьев наших меньших, – сказал я норвежцу.

– Вы правы, мой друг, это действительно так. Пенснэ выручал нас много раз. Однажды наш компас сломался, пришлось идти вслепую. Берега не было видно больше месяца, хотя он должен был появиться уже давно. Мы выпускали Пенснэ каждый день, и он всегда возвращался, пока однажды он не вернулся. К вечеру мы причалили к берегу. Ворон вернулся ко мне спустя два дня. С тех пор мы не расстаемся. Куда я, туда и он.

– Интересная история, – сказал я. В этот момент капитан окликнул нас. Мы вышли на палубу, вся команда была в сборе. На шканцы встал Самсон Туле.

– Господа! Сегодня знаменательный день. «Гефест» выйдет в море и будет держать курс на запад к Балтийскому морю, там он обогнет Готланд и направится на юго-запад к острову Бронхольм, затем, пройдя пролив Эресунн, Каттегат и выйдя в пролив Скагеррак, мы встанем на якорь в Христиансанне. Там мы отдохнем и пополним экипаж. Затем через Северное море к проливу Ла-Манш, там вдоль берегов Португалии, Марокко и Мавритании, мы выйдем к экватору, где до Сандвичевых островов рукой подать. Оттуда и начнутся наши опасные приключения. В путь!

– Ура! – все дружно крикнули. Корабль отчалил от берега.

Готланд и Борнхольм

К вечеру мы подходили к острову Готланд. Я чувствовал себя хорошо, особенно после плотного обеда и сна. Меня переполняло чувство радости. Я был свободен, соленый морской ветер гнал корабль на юго-запад, где разворачивался прекрасный вид. Через несколько часов солнце зайдет за горизонт, жаль остров Готланд мы так и не увидим. Все время, что мы плыли, дядюшка ни разу не использовал своё изобретение, мы шли исключительно за счет парусов. Наступило время, когда можно было немного отдохнуть перед ночной вахтой, поэтому матросы уселись на палубу. Джеймс Ален достал из кармана ауру[13 - Губная гармошка], и начал играть английскую мелодию, братья Блэк весело подхватили мотив и запели песню. В ней пелось о том, как братья китобои отправились за большим белым китом, которого так и не смогли поймать, но потом на их корабль прилетел черный альбатрос и снес три золотых яйца. Это старинная народная морская песенка была довольно веселой и хотелось им подпевать. Все слушали и улыбались.

– Как Вы думаете, он существует? – загадочно спросил Оливер О’Нейл.

– Кто? – удивленно спросил я.

– Черный Альбатрос, несущий золотые яйца.

– Вряд ли такое возможно, сударь, – ответил норвежец. – Эта птица не имеет полностью черный окрас, как говорится в песне. А из тех 18 видов, что я знаю, только восемь имеют черное оперение на крыльях. Молодые особи также могут быть с коричневым или бурым оперением, но никак не с черным, – утверждал Ларс Нансен. Ему невозможно было не поверить, ведь сложно спорить о животных с доктором зоологии.