Путешествие на Южный полюс

– Доброй ночи, дядя.

Я вышел и направился к себе в каюту. Долго еще я не мог уснуть и думал о том, что сказал Джонатан Пигми, думал и о дельфинах, и об игре в хнефатафал… что после уезда из Петербурга я наконец обрел то, что давно мечтал обрести – хороших друзей и насыщенные деньки, которые радуют мою душу. Вскоре я заснул.

Происшествие

Было около шести часов утра, когда ко мне в каюту ворвался Ларс Нансен.

– Быстрее-быстрее, господин Курбатов, матрос упал с мачты!

– Что?! Кто упал?! Не трогайте его, я сейчас приду, – сказал я обеспокоенному норвежцу. Упавшего нельзя было трогать, иначе это могло бы убить его или нанести тяжкий вред здоровью. Я быстро оделся, взял инструмент и вышел на палубу. Все столпились вокруг лежащего на спине матроса. Это был Хенрик Айердаль. – Что произошло? – спросил я.

– Это был несчастный случай, господин доктор, – сказал Джеймс Аллен. – Поднялся ветер, и я распорядился, чтобы Хенрик и Нильс подняли паруса. Когда они поднялись на верх, я закурил трубку, и не прошло и полсекунды, как я услышал глухой звук, словно что-то упало. Я повернулся и увидел лежащего на палубе Хенрика, и сразу понял, что произошло. Он поскользнулся на рее и упал. Он рассказывал это с глубокой печалью, словно это было его вина. Разумеется, он не был виноват. Каждый из команды рискует жизнью, поднявшись на борт любого корабля.

– Миша, сделай что-нибудь, – поторопил меня дядюшка. Он тоже был растерян, и не знал, что ему делать.

Я наклонился над матросом, сердце его билось, он дышал, но пульс его был слабым. Я внимательно осмотрел пострадавшего и обнаружил обширную гематому на затылке и левом плече. Я открыл ему веки и посветил в них дядюшкиным фонарем, но зрачки не реагировали.

– У него сотрясение мозга, и скорее всего сломаны несколько ребер, и вывихнуто плечо, – сообщил я.

– Как скоро он придет в себя? – спросил капитан.

– Возможно сегодня, а возможно завтра, через неделю, месяц. Я не знаю. Наука пока не в силах предсказать что-то в подобных случаях. Самое полезное, что мы можем сейчас сделать, это отнести его в лазарет и присматривать за ним, пока он не очнется. Я вправлю плечо, наложу повязку на голову и на ребра, остальное будет зависеть лишь от него самого.

– Хорошо, – одобрил капитан. – Господин О,Нейл, не могли бы вы помочь нам отнести бедолагу в лазарет?

– Конечно, капитан! – сказал великан и, взяв матроса на руки, понес его в лазарет.

– Эх, бедняга! Такой молодой, как же так вышло?! – терзал себя Аллен.

– Господин Тран, что Вы видели? Как это случилось? Опишите подробнее, – расспрашивал капитан матроса. Нильс Тран стоял у мачты, оперевшись на нее плечом, и угрюмо смотрел куда-то в пустоту. Его взгляд был потерянным, он сложил руки на груди и поглаживал свою черную бороду.

– Я был на грот-рее, поднимал парус. Хенрик что-то крикнул мне, но я не расслышал что. Когда я повернулся, он уже лежал внизу, – ответил парусный мастер.

– Как же такой хороший матрос, как Хенрик Айердаль, знающий свое дело с пеленок, мог совершить такую неосторожность? – спросил Ларс Нансен.

– Вы подозреваете меня в чем-то, боцман? – угрожающе спросил матрос.

– Ни в коем случае, господин Тран, я лишь хочу понять, что произошло. Я вас не обвиняю, я никого не обвиняю.

– Это просто несчастный случай, вот и всё, – сказал Нильс Тран.

– Необходимо, чтобы все написали мне объяснительные, кто и где находился в момент происшествия и что видел. Вы знаете правила, – сообщил всем капитан и удалился в кают-компанию.

Я наложил повязку и еще раз осмотрел Хенрика Айердаля, но ничего больше не обнаружил.

Весь день больной лежал и не приходил в себя. Все это время на корабле ходили разные слухи о том, что матрос умрет, или что это призрак толкнул его с реи и тот упал. Другие же говорили, что он очнется с минуты на минуту. Но матрос Хенрик Айердаль оставался в том же состоянии, что и прежде. Вся команда надеялась на благоприятный исход.

К вечеру я поднялся в кают-компанию, где капитан читал объяснительные команды.

– Ну как обстоят дела с нашим бедолагой? – спросил он меня.

– Также, дядя. Хорошо то, что нет осложнений и его состояние не ухудшилось.

– Это правда, – сказал дядя, но мысли его были о чем-то другом. – Знаешь, я прочел все объяснительные нашего экипажа, но не нашел никаких намеков на то, что это был не несчастный случай.

– Вы полагаете, что Хенрика Айердаля столкнули вниз? – удивленно спросил я капитана.

– Я не уверен, но также я не уверен и в том, что молодой матрос, смекалистый, бодрый и сильный, мог сорваться с реи во время легкого ветерка. А как ты думаешь? – спросил меня дядя. Он повернулся ко мне и, сняв очки, наклонил голову слегка вниз и ждал моего ответа.

– Мне думается, что вся эта история с Хенриком не лишена смысла. И единственный способ проверить, был ли это несчастный случай или его толкнули, мы можем только в случае его пробуждения. Но пока он спит, нам не стоит распространяться о наших предположениях кому-либо, ведь это может повлечь за собой серьезные последствия, – предупредил я дядю.

– Ты прав. Нам остается ждать и…, – он вдруг замолчал и словно что-то его осенило. – А если его толкнули, и тот, кто это сделал, решит закончить начатое, чтобы очнувшийся не выдал его тайну! Быстрее, беги в лазарет!

Я понял, о чем говорит дядя, и поспешил в лазарет. Когда я пришел, ничто не указывало на то, что здесь кто-то был. Вскоре пришел капитан и привел Оливера О’Нейла, чтобы тот следил за тем, чтобы никто не тревожил больного.

Утром кок разбудил меня и сказал, что Айердаль очнулся. Мы поспешили к нему.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я матроса, осматривая его.

– Я…я…голова болит немного. Слегка тошнит, но это терпимо.

– У тебя сотрясение мозга, это пройдет со временем. Я сделаю тебе отвар из пустырника и чабреца, это восстановит твою нервную систему. Тебе нужен покой – он сделает за меня всю работу. Расскажи, что последнее ты помнишь?

– Я помню, что господин Аллен попросил меня и Нильса поднять паруса. Помню, что поднялся на грот рей и… Больше ничего не помню, – он пытался вспомнить что произошло, но не смог.

– Отдыхай. Я сообщу команде, что ты идешь на поправку.

– Благодарю Вас, господин доктор.

Я вышел на палубу, капитан уже всех собрал. Все молчали и ждали новостей о больном.

– Господа, смею заверить Вас в том, что матрос Хенрик Айердаль очнулся и чувствует себя нормально, его состояние полностью стабильно, и через несколько дней он сможет встать на ноги.

– Ура-а! – обрадовался экипаж.

– Он что-нибудь сказал? – спросил капитан. Все насторожились. Аллен недоверчиво посмотрел на Нильса Трана, который стоял в стороне и мрачно ждал моего ответа. Было в нем что-то подозрительное.

– Нет. К сожалению, память подвела его, и он не помнит, что вчера произошло, – сообщил я. Аллен молча покачал головой, как бы давая понять, что остались еще вопросы, на которые никто не мог ответить, кроме самого Хенрика Айердаля.

Все разошлись и принялись за повседневную работу. На следующее утро я пришел проведать больного, и обнаружил его лежащим на полу. Он был без сознания. Я положил его на кровать и осмотрел. Никаких признаков, указывавших на ухудшение его самочувствия, я не нашел. Вдруг из его рта пошла пена и он начал кашлять. Я посмотрел на тарелку с едой и увидел там недоеденного тунца. После того, как тело Айердаля начало покрываться красными пятнами, я принял решение дать ему хинин. После этого судороги прекратились, и я прочистил кишечник с помощью спринцовки. Обильное питье помогло ему прийти в себя уже через час.

– Что случилось, Хенрик? – спросил я его.

– Оливер О’Нейл принес мне на завтрак тунца, я принялся его есть и почувствовал першение в горле, но прием пищи не прекратил. Першение усилилось, и я почувствовал, что не могу дышать и начал кашлять, после чего я упал на пол и потерял сознание, – довольно подробно изложил Айердаль.

– Кроме Оливера к тебе никто не приходил?

– Нет, господин доктор.