Путешествие на Южный полюс

– Вы знакомы с ним? – поинтересовался у меня Гачев. Все вокруг сидели и смотрели на меня, словно ждали открытия тайны происхождения рода человеческого.

– К сожалению, пока я не был удостоен чести познакомиться с этим человеком, однако я немного слышал о нем от своего дяди, – сказал я немного нехотя. Все знали старого профессора Самсона Туле, что человек он особого рода, что с ним сложно иметь какие-либо дела, и никто не знал, чем он занимается на данный момент. Помнили его только по слухам и из моих речей. Я же был не многословен, и говорил о дяде только то, что считал нужным, и, разумеется, только хорошее, ведь я и знал о нем только хорошее и ни в чем не мог упрекнуть старого гения.

Прошло пол минуты молчания. Все переглянулись, и Самерсон спросил меня:

– Мы все хорошего мнения о господине Туле, ты знаешь. Но скажи нам, какие дела он имеет с такой подозрительной личностью, как этот Ларс Нансен и как все это связано с тем, о чем нам рассказал Кочетков?

– Я только знаю, что он доктор зоологии, знает много языков, а также обучен морскому делу. – Мне не хотелось рассказывать им о наших планах с дядей, ведь это могло повлиять на общественное мнение, до которого мне конечно не было дела, но я старался защитить честь дяди. Могли подумать, что он обезумел и решил спустить все свои средства на такую неразумную и, скорее всего, гибельную экспедицию. Да и к тому же я не знал в действительности, кто такой Ларс Нансен.

Меня уже хотели засыпать вопросами, как вдруг в залу вошел мужчина тридцати пяти лет. Лицо его было белое, овальной формы, глаза ярко голубого цвета, напоминавшие арктические льды, но взгляд его был живой, дерзкий и мудрый. Надбровные дуги были немного приспущены так, что казалось он смотрит исподлобья. Это немного устрашало его взгляд. Волосы были коротко стриженые, светлые. Над верхней губой красовались пышные усы. Сам он был высокого роста, крепкого телосложения, на руках, поверх железных сухожилий, выступали вены, и по первому взгляду можно было сказать точно, что человек этот трудолюбивый, смелый, уверенный в себе, имеющий огромную силу и ясный ум. В глазах его читалось «я готов ко всему, что предложит мне судьба».

– Добрый вечер! – сказал он с небольшим акцентом, – Разрешите представиться, Ларс Нансен, зоолог.

Дуэль

Все задумчиво смотрели на Ларса Нансена, кроме Кочеткова, который глядел на него удивленно и хотел сказать что-то оскорбительное, но видимо решил с этим повременить. Молчание длилось недолго, его нарушил майор Гачев:

– Вечер добрый, сударь! Прошу Вас, составьте нам компанию, мы как раз собирались начать игру в вист. Я майор Гачев, это господа Кочетков, Курбатов, Самерсон и Раевский.

Гачев всех представил, как того требует этикет. Все кивнули головой, таким образом приветствуя незнакомца. Ларс Нансен поклонился в ответ. Затем Гачев взял карты в руки и начал их тщательно тасовать.

– Почту за честь, – кратко и вежливо согласился Ларс Нансен. Он сел рядом со мной, по правую руку, а по левую сидел Кочетков. Он злобно поглядывал на соперника и жестом дал понять, что не очень то ему и хотелось играть с незнакомцем. Колоду разбили на четверых. Самерсон и Раевский сидели в стороне и наблюдали за происходящим, они не участвовали в игре. Первая партия прошла в напряженном молчание, по крайней мере для меня.

– Откуда вы родом, господин Нансен? – вдруг спросил Гачев. Все переглянулись, словно ждали пока кто-то наконец задаст вопрос иностранцу.

– Из Норвегии, неподалеку от Христиансанна.

– Как вы попали в Петербург? – с особым интересом спросил Гачев.

– Мой друг попросил помочь ему в одном деле. Он живет в Петербурге. Я всегда хотел побывать в России, и вот я здесь. Я пришел сюда по совету князя Лужанского. Он осведомил меня о том, что в неком Английском клубе я смогу найти не менее отважных и смелых людей, чем сам Багратион, и что те люди будут любезны и отнесутся ко мне и моим предложением с пониманием. – Речь его была четкой и звонкой, как у военного, хотя и слышался небольшой скандинавский акцент.

– И что же это за дело?! – спросил Кочетков с особым подозрением. Улыбка его была лишь игрой, и он тут же стер ее со своего лица.

– Экспедиция. – отрезал Ларс Нансен. – Мы собираемся отправиться к Южному полюсу, перейти этот континент, отыскав его самую южную точку.

Он сказал это с гордостью в сердце, это было видно по его глазам.

В этот момент все были удивлены, кроме меня, ведь я знал об экспедиции, но не стал подавать виду. Я также заметил, что Ларс Нансен не узнал меня, когда Гачев произнес мою фамилию. Видимо дядя еще не рассказал ему о моем участии в деле.

– Неужели? И Вы считаете, что это возможно? – с глубокой иронией и сомнением спросил Кочетков, ничуть не стыдясь своего вульгарного поведения.

– Безусловно это возможно! Более того, я готов поклясться своей жизнью, что ни смотря ни на что, я смогу довести начатое дело до конца и отыщу то место, куда вонзается земная ось. – его слова воодушевляли, он говорил, как генерал, как человек, прошедший через огонь и воду, и знающий свое дело.

– Вот как! Да Вы, господин Нансен, безумец, как и Ваш друг! Ваше безрассудство выходит за рамки человеческих возможностей, – грубо произнес Кочетков.

– А Ваше хамское поведение выходит за рамки человеческой порядочности, – саркастически точно заметил Ларс Нансен. Он сказал это очень спокойно, как будто ничто не могло вывести его из себя, в отличие от его оппонента.

– Что!? Что-оо!? Да как ты смеешь, негодяй! – захрипел Кочетков. Ситуация очевидно вышла из-под контроля. События развились так быстро, что никто и подумать не мог, что дойдет до такого.

– Прошу Вас, господа, давайте успокоимся, и решим этот вопрос по-хорошему, – предложил молниеносно Гачев. Самерсон и Раевский хотели было засмеяться над разгневанным Кочетковым, но решили, что это будет не совсем уместно.

– Ты! Подлец! – взорвался обезумевший егермейстер, – Вы правы, Гачев! Мы решим этот вопрос как решают его мужчины! Я вызываю тебя на дуэль, Ларс Нансен. Я покажу тебе, что такое порядочность, когда пуля залетит в твое бьющееся от страха сердце! – Он ревел, руки его тряслись. Все это время Ларс Нансен сидел в кресле и смиренно смотрел на Кочеткова. Тот же, не желал останавливать свой монолог и продолжил:

– Завтра утром мы будем стреляться на окраине Лесного парка. Даю вам право выбрать оружие, – закончил наконец он.

– Пистолеты, – спокойно произнес Ларс Нансен.

– Будь по-твоему! Господа! – обратился он к остальным, – кто желает быть моим секундантом?

– Это можно, – принял предложение Самерсон.

– А я могу быть Вашем секундантом, господин Нансен, – предложил я зоологу. Тот кивнул головой, встал и вышел из клуба. Я спешно попрощался со всеми и выбежал на улицу в надежде догнать норвежца. Шел дождь, он стоял у входа, ожидая экипаж.

– Господин Нансен, – обратился я к нему, – не думаю, что Кочетков поступил разумно, вызвав Вас на дуэль.

– Почему же? У него наверняка были основания, – усмехнулся он, потирая усы.

– Да, но поступил он по-свински, оскорбил Вас, ему самое место в свинарнике, – я старался подбодрить иностранца, полагая, что ему нужна поддержка. Но вскоре я понял, что поддержка скорее была нужна мне, ведь я почему-то беспокоился за Ларса Нансена. Мне казалось, что мы были знакомы много лет. Мне нравилось то спокойствие, которым он владел. Он посмотрел на меня и спросил:

– А где находится Лесной парк?

– Не волнуйтесь, завтра я проведу Вас туда. Полагаю, что нам нужно условиться о встрече.

– Несомненно.

– Тогда завтра рано утром, в половине пятого, я заеду за Вами…, – я не закончил предложение, как бы спрашивая своего нового друга, куда мне завтра за ним заехать.

– Боткинская 6е, – четко сказал он и попрощавшись сел в экипаж.

Что касается меня, то я отправился к себе домой, чтобы продумать весь план завтрашнего мероприятия. Я был обеспокоен и боялся за норвежца и Кочеткова, хотя он и не был никогда хорошим человеком, все же он был человеком. Однако у него было преимущество перед зоологом, поскольку он являлся егермейстером и в совершенстве владел любым огнестрельным оружием. А что мог простой зоолог и моряк против такого соперника? Вся надежда была на удачу и только. Но часто удача побеждает там, где мастерство терпит поражение.

Через час после того, как я вернулся домой, ко мне пришел Самерсон для подписания протокола встречи. Мы обговорили все условия дуэли и занесли их в протокол.

– Вся эта затея с дуэлью кажется мне неразумной, – сказал я своему другу.

– Я солидарен с тобой. Но мы ничего не можем поделать, нарушение дуэльного Кодекса недопустимо, – с сожалением сказал Самерсон. Он подал мне перо для подписи. Составив два экземпляра и подписав их, Самерсон ушел.

Утром следующего дня Ларс Нансен и я стояли в Лесном парке, ожидая оскорбленного Кочеткова и его секунданта. Погода стояла теплая, где-то в молодой листве пели птицы, земля под ногами была согрета утренним солнцем, и я подумал в тот момент, почему же такая драматическая сцена должна была свершиться именно в этот замечательный день? Я был в плохом настроение из-за этого, что не сказать о Ларсе Нансене, который стоял с закрытыми глазами и видимо заслушивался пением птиц.

– В России очень красиво, – вдруг сказал он. – Здесь я чувствую благодать, она наполняет меня радостью. Разве это не прекрасный день? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Надеюсь он таковым и останется, господин Нансен, – сказал я, с полной надеждой на благоприятный исход поединка, в котором никто не пострадает и не придется применять свои навыки врача.

– Вы тоже считаете, что затея с покорением Южного полюса, не осуществима? – неожиданный вопрос поставил меня в неловкое положение.

– Вы должны знать, господин Нансен, что я поплыву с Вами в качестве корабельного доктора, – Ларс Нансен смотрел на меня и ждал продолжения моей речи. Было видно, что он не особо был удивлен. – Да. Мой дядя Самсон Туле рассказал мне о намерении пересечь ледяной материк, и хорошо отзывался о Вас.

– Значит, Ваш дядя господин Туле? И Вы, полагаю, также в курсе, что он просил меня собрать команду для путешествия?