По предварительному сговору

Заместитель начальника УВД, в кабинете Головина, настаивал, чтоб к задержанию были привлечены сотрудники СОБР. Даже пытался связаться с его командиром. Только упрямый взгляд исподлобья, и твердые настойчивые уверения, о том, что принять меры к задержанию необходимо осуществить незамедлительно, и справится, они могут самостоятельно, убедило руководство провести операцию силами сотрудников уголовного розыска. Провожая с кабинета, Головин положил ладони на плечи Кирилла.

– Вы там поосторожней, на рожон без надобности не лезьте. А у тебя, после командировки, как мне показалось, за эти два дня, какая-то нервозность появилась. Раньше я за тобой такого не замечал. Ты парень горячий, я знаю, но наживать проблемы, без нужды, не стоит. В случае чего мне за вас отвечать придется.

– Это не нервозность. Это эмоция и азарт, о которых я немного отвык. Запах дичи. Предвкушение результата, ты же меня понимаешь.

– Понимаю. Сам таким был. Поэтому беспокоюсь, и тебя, сынок, предостеречь от неприятностей пытаюсь. Ладно, с богом. Держи меня постоянно в курсе.

Кирилл остолбенел и слегка растерялся, когда налетел на появившегося из-за угла Василия, слегка наклонившись и державшись обеими руками за живот.

– Не понял. Ты что здесь делаешь? Толик говорил, что тебя же в больничку отправили. С травмой, несовместимой с жизнью.

– Ага, отправили, – выдавил из себя Небесный, показал туго перебинтованный набалдашник на среднем пальце левой руки. – Вот перевязку сделали, два укола от столбняка в живот и отпустили.

– Ну, так дуй домой, отлеживайся. Завтра с утра в поликлинику, и «падай на крест»[136 - «Падать на крест» (жарг.) – заболеть, попасть в больницу, получить освобождение от врача.].

– Как так, – непонимающе насупился Василий, – не надо мне крест. Я с вами хочу. Тем более мне в «дежурке» сообщили, что вы едете задерживать лиц по подозрению. Мне определенно необходимо участвовать. Ведь это я нашел инструмент при обыске. И по камерам видеонаблюдения добыл информацию. Получается, что я не заслуживаю доверия? Или вы ко мне предвзято относитесь?

Лицо Кирилла помрачнело. Действительно, вышло как-то неловко.

– Ладно. Не разводи соплей. Ступай обратно и получай оружие. Пусть выдадут автомат и бронежилет. Машины стоят во дворе. Только быстро.

– Спасибо! – испустил вопль на весь этаж Небесный, прыгая вниз через три ступеньки – Я вас не подведу!

– И каску не забудь, – крикнул ему вслед Кирилл.

Входили в дома, расположенные на одной улице недалеко друг от друга, разом. Под окнами расставились, преграждая пути возможного бегства. Дверь слетела с петель после второго удара плеча Кирилла.

– Это милиция. Где Януш?

Необъятных размеров пожилая цыганка кинулась им на встречу, преграждая путь, но лишь успела только ойкнуть, увидев направленный на не ствол автомата. Василий представлял собой чарующее зрение. Под два метра ростом, в бронежилете, скрывающего его худобу, массивна каска и огромный перебинтованный безымянный палец. К тому же он скривил такую зловещую физиономию, от вида которой почему-то захотелось смеяться или зарыдать. Следом за ним в дом вбежали еще двое оперативников с пистолетами в руках. Кирилл обежал все комнаты. Кроме пузатой женщины, в доме, мирно спящим на разложенном диване, прижав ноги к груди и закутавшись с серый пуховый платок, находился худощавый малец, который сладко спал, выпятив губы в трубочку. Кирилл грубо схватил за ногу и без зазрения совести стянул его на пол. Голова гулко ударилась об выцветший ковер, лежащий на полу. Тот еще не успел открыть глаза и понять случившегося, как руки его были заломлены за спину, на которых защелкнулись наручники. Беспардонно поставил на ноги, двинув кулаком, под дых, толкнул к выходу, где его принял Василий, ладонью пригнув тому голову вниз и вздернув вверх руки, босиком выводя на улицу.

– «Вякнешь», пристрелю, – гаркнул он.

Выходя из дома, Кирилл сорвал в вешалки светло-серую толстовку и подхватил, стоящие на пороге черные спортивные ботинки. Ткнул пальцем в телефон кнопку вызова.

– Толян, что у вас?

– Шеф, у сё в порядке. Взяли без шуму и пыли. Родственнички поначалу гай подняли, пришлось остепенить. Не переживай, все в разумных пределах. Наш клиент «обдолбанный»[137 - «Обдолбаться» (жарг.) – находится в состоянии наркотического опьянения.] в ноль. Уснул, прямо с «баяном»[138 - «Баян» (жарг.) – шприц для инъекций.] в руке. Так что разговаривать с ним пока будет тяжеловато. Что у тебя?

– Отлично. У нас тоже полный ажур. «Пакуйте» эту рвань и на базу. Я звоню «Деду», что у нас все гладко. Кстати, не забудь его верхнюю одежду забрать.

– Не наноси мне обиду, «Старый». Все чин чинарем. Уже подсуетился. Кстати, на его кожанке имеются затертые пятна. Похоже на кровь.

Первый заговорил Януш Оглы. Коля Воронов еще не о чем не подозревал, валяясь в это время на грязном полу камеры, под пристальным наблюдением дежурной смены, пуская во сне слюной пузыри и расчесывая пальцами живот и немытую шею, стараясь натянуть на плечи несуществующее одеяло. В это его подельник, захлебываясь в слезах, утирая крохотными грязными кулачками глаза, изливал, в кабинете Кирилла, душу.

– Я его предупреждал, что не надо. Разве он меня послушает. Его когда «ломать»[139 - «Ломать, ломка» ( жарг.) – болезненное состояние после употребления наркотических средств.] начинает он совсем с катушек слетает. Дядька, я ведь ни в чем не виноват. Отпустите меня.

– Не мельтеши. Излагай все по порядку.

– Хорошо. Я понял. Все буду рассказывать, как было. Ведь мне это зачтется, правильно?

– Правильно. Давай, исповедуйся.

Цыганенок закивал, сделал основательную затяжку зажатой в кулаке сигаретой, разрешенной Кириллом, помолчал, собираясь духом.

– Мы «кучера» почти при въезде в город отловили. Дедок, на убитом «Москвиче». Он согласился подбросить нас до Любки, за полтинник. Хотя у меня и Кольки денег совсем не было. Думали, проедем «на шару»[140 - «На шару» (жарг.) – даром, бесплатно.] а потом просто «кинем»[141 - «Кинуть» (жарг.) – обмануть.].

– До города как добирались?

– Знакомый, с села, подбросил.

– Дальше.

– Дальше хотели у Любки «лавэ»[142 - «Лавэ» (жарг.) – деньги.] обжиться, она не дала. Сказала у самой «галяк»[143 - «Галяк» (жарг.) – отсутствие чего-либо]. Даже «барбитуру»[144 - «Барбитура» (жарг.) – лекарственные препараты или смеси лекарств с наркотиками.] сварить не на что.

– Она, что, тоже на «системе»[145 - «Система» (жарг.) – постоянное употребление наркотиков.]?

– Конечно. Это ее Колька специально подсадил, когда Ибрагима закрыли. У нее весь пах разворочен, посмотрите. Ну, мы когда вышли от нее, этот старик, на своем драндулете, нас высматривает, перед посадками деревьев. Колька перед этим пообещал, что деньги из дома вынесет. Мы про него и забыли совсем. А тут он, стоит. Дожидается.

– Что потом?

– Мы стали настаивать, что он нас в центр города отвез, потом и сочтемся с ним, но стрик отказался и стал требовать от нас деньги, которые обещали сначала. Видно сообразил, что мы не собирались с ним рассчитываться. Колька совсем озверел и ударил его по лицу кулаком. Тот упал. Потом несколько раз пнул его ногами, после чего отобрал ключи и полез в багажник. Там большой топор лежал. Он и ударил им со всей силы три раза лезвием по затылку…

Кирилл глубоко вздохнул, максимально задержав дыхание. На его скулах остро проявились желваки. Дрожащие пальцы наткнулись на массивную пепельницу на столе, с силой сжали ее. Сидевший перед ним тщедушный цыганенок дернулся, прикрывая голову руками. Паническое смятение и замешательство мелькнуло в его глазах.

– Рассказывай, – выдавил через силу Кирилл.

Цыганенок медленно опустил руки.

– Что еще рассказывать? Тело мы оттащили в посадку. Я за ноги, Воронов за руки. Там закидали его ветками. Недалеко от того места, где зарубил. Я показать смогу. И следы от крови, когда волокли, припорошили снегом. Перед этим Колька обшарил карманы, забрал шестьсот рублей и телефон черный. Потом он вернулся к машине за топором и еще насколько минут добивал старика, хотя и так было понятно, что он мертвый. Я подходить не стал, стоял в стороне. Даже смотреть на это не мог, как он голову отрубал.

– Он отрубил ему голову? Зачем!?

– Я не знаю. Он ненормальный. На учете стоит, что-то с головой у него не в порядке. Дальше поехали на машине в город, через мост, кататься. Доехали до вокзала, Воронов приказал остановиться и подождать. Без меня куда-то сходил, притащил «дозу». За деньги, что из карманов старикана вытащил. Тут же в салоне «приделались»[146 - «Приделаться» (жарг.) – употребить наркотики.]. Хотели, мимо теплиц проехать, на окружную дорогу, по ней добраться до села, а там вовсе от «телеги»[147 - «Телега» (жарг.) – автомобиль.] избавится. Но около пруда застряли, дорога совсем разбитая. Колька слил из бака остатки бензина, облил внутри и поджег ее, чтоб следов не оставить. Сами пешком вернулись в город. Вроде все.

– Вроде все? Кто управлял машиной после того как вы убили человека?

– Я не убивал, – взмолился малолетний изувер, – это все Воронов. За руль меня посадил. И инструменты из багажника он забрал. Хотел «толкнуть»[148 - «Толкать» (жарг.) – продать.] за тысячу. Ходили возле рынка, где хлам разный продают, предлагали. Но никто не захотел брать. Он этот инструмент у Лебедевой Любки оставил. Мы на следующий день, утром, к ней вернулись. Сказал, чтоб припрятала или предложила за деньги кому-нибудь.

Кирилл стремительно вскочил, натягивая куртку.

– Поехали.

– Куда?

– Дрочить у верблюда?. Собирайся. Покажешь, где труп скрыли. И не дай бог… пристрелю при попытке к бегству. Ручаюсь, рука не дрогнет.

Через пару часов, допрошенный подозреваемый Януш Оглы, в ходе следственного действия, проверка показаний на месте, добровольно, сбиваясь и заискивая, подробно, не испытывая неловкости, давал пояснения, под светом лучей мощных фонарей, указывал на место совершения убийства и нахождение трупа убитого трое суток назад водителя. Кирилл близко подходить не стал. Его неудержимо лихорадило.