Хроники Абсурда. Сборник рассказов

– Эх! Хорошо! – сказал Жмых.

– Хорошо, – согласился Пупель. – Но плохо.

– А что, плохо-то?

– Есть нечего.

– Ну, так мы сейчас найдём чего-нибудь.

– Где ж найдёшь.

– А вон, кто-то идёт. Сейчас мы у него отнимем, если есть.

Навстречу снова шёл бегемот. Он ел сухарик и запивал газировкой, а пузыри вылетали из бутылочки и лопались от попадающих в них пикирующих самолётиков всё также летающих над ним журавлиным клином.

– Так, это, – засопел Пупель в ухо Жмыху. – С ним же ничего не случилось. Может, ты чего перепутал?

– И сам не пойму, – почесал за ухом Жмых. – Он должен уже дома с унитаза не слезать и плеваться.

Когда бегемот подошёл ближе, Жмых спросил у него:

– Ну что, как дела? Как сухарик, как газировка?

– О, да! Спасибо! – поблагодарил бегемот с набитым ртом. – Какой вкусный сухарик и какая великолепная газировка!

– Ты точно что-то перепутал, – снова зашипел в ухо Жмыху Пупель.

– А ведь и правда, – отвечал Жмых Пупелю. – Я, наверное, их дома оставил. Я помню, что растворял пурген в газировке и мазал ядом сухарик, но на столе были ещё бутылки и сухарики. Наверное, я не те взял.

– Фух, – облегчённо вздохнул Пупель. – Давай назад заберём!

И Жмых крикнул бегемоту:

– Ну, раз вкусно, то отдавай обратно! Теперь наша очередь, чтобы было вкусно!

Он с угрожающим видом начал наступать на бегемота.

– Нате, держите, – испуганно сказал тот и вернул сухарик и бутылочку.

– То-то же, – усмехнулся Жмых.

Приятели сели у горевшего костра и начали по очереди откусывать сухарик и запивать газировкой, а бегемот сел неподалёку на свободную лавочку.

– Вот теперь хорошо, – заулыбался Пупель. – Теперь тепло, светло и мухи не кусают.

– Да, – согласился Жмых. – А главное, вкусно.

Так они просидели минут пять, пока Пупель не начал к чему-то прислушиваться.

– Эй, ты чего? – спросил Жмых.

– Ой, мне, кажется, теперь уже нехорошо. Что-то живот начал болеть.

Жмых прислушался к своему животу.

– Ай-ай-ай. Кажется, и у меня тоже!

– Ой-ой-ой, – запричитал Пупель. – Вот мне совсем нехорошо.

Он бросился на землю и начал кататься, а вслед за ним повалился и Жмых.

– Ребята, вы чего? – к ним подошёл бегемот. – Что с вами случилось?

– Ой-ой-ой! – запричитал Жмых. – Нас, кажется, отравили!

– Кто же вас отравил? – бегемот шевелил ушами и недоумевал.

А Пупель катался по земле и верещал ещё громче, и из его штанов начали вываливаться черные шарики. Жмых ему вторил и катался рядом.

– Ой-ой-ой! – запричитал он. – Я, кажется, обкакался!

Вдруг послышался далёкий грохот бум, бум, бум! И откуда-то с неба раздался голос:

– Ути моя свиночка, ути моя бегемоша. Вот ты где!

Огромная рука пронеслась над поляной и схватила бегемота.

– Давай-ка я тебя отнесу домой, а то забегался ты, наверное, кушать хочешь. А вот и они, хомяки-бесстыдники! Опять где-то нажрались чего ни попадя! Загадили мне тут всё! А ну тоже давайте в клетку!

Над поляной пронеслась огромная щетина. Она опустилась на землю и пошла мести, пока не добралась до катающихся Жмыха и Пупеля. С другой стороны опустилась огромная плоскость. Щетина замела на эту плоскость двух розовых хомячков, и плоскость взмыла вверх. Она подлетела к клетке и вытряхнула их в дверной проём.

– Вот теперь другое дело, – сказала девочка. – Вам тут и место, а чтобы вы больше не убегали, клетку я закрою.

Девочка протянула руку и защёлкнула маленький засов на маленькой дверце.

Павел Виноградов «ОЖИДАНИЕ В РАЮ»

Иллюстрация Марии Становой

Раз в книжке он увидел картинку. На ней было всё, и всё это отражалось в зеркале: маленькая принцесса, её фрейлины, и гофмаршал, и карлик с уродливой карлицей, и даже художник. На груди у художника алел крест. Король с королевой тоже были, но не там – они отражались в другом зеркале, которое тоже было в зеркале, и он немного рассердился, что их плохо видно.

Он подошёл к зеркалу, которое висело на стене его комнатки, и перевернул его. Скоро вообще забыл, что бывают зеркала. Иногда, правда, заметив, что на стене висит какая-то доска, удивлялся, подходил ближе, долго стоял, гадал, что это такое, пальцем рисовал в покрывшем дерево слое пыли кривые кресты и чёртиков.

А жил тихо. Вставал рано и шёл на работу, каждый раз переходя железные рельсы. На работе работал, а потом шёл домой, по дороге часто покупал новую книжку и пачку сигарет, складывая их в тряпичную сумку. Дома запирал дверь на три замка и сидел в кресле под торшером, бросавшим на белый потолок три круглых пятна от трёх лампочек, не отрываясь от книжки, вставлял в рот одну сигарету за другой. Иногда одна из лампочек хлопала и гасла, тогда вместе с книжкой и сигаретами он покупал новую лампочку, и опять сидел под тремя светлыми пятнами. Часто читал до тех пор, пока в оконце не принимался лезть красный свет, а на улице уже покрикивали птахи.

Особенно любил книжки про море. Однажды даже захотел жить на маленьком острове под синим небом, посередине зелёного моря, острове с тремя пальмами и множеством мелких чёрных крабов на белом песке. Думая про это, переставал читать, и долго глядел на светлые пятна на потолке, слабо улыбаясь, а потом со вздохом ложился в свою постельку, и море ему снилось.

Раз проснулся ночью и увидел в своей постельке чужую женщину. Он тихо, чтобы не побеспокоить её, встал, попил водички, покурил и снова улёгся. Перед тем как заснуть и увидеть зелёное море, подумал, что эта женщина – его жена, и что у неё большой живот.