К последнему царству

– В прошлый раз мне наколол дров на зиму будущий царь, а в этот раз – бывший диктатор. Чудны дела Твои, Господи.

– А до этого как вы сами кололи дрова?

– Примерно, как вы в первый день.

– Я пошлю к вам человека, он все ваши хозяйственные проблемы порешает, – сказал Ставров и вдруг понял, что ни кого и ни куда он уже не пошлет, что у него во всей России больше нет ни одного подчиненного, и губернатором он если и будет, то очень далеко от этих мест. – Что-нибудь придумаем. У меня ещё есть друзья. Если есть, конечно.

Оказалось, что есть. На следующий день в деревню на джипе прикатили Мозгов и Бабкин.

– Ты как? – спросил Мозгов.

– Хреново, – ответил Ставров.

– Я думал, будет хуже. Мы с Бабкиным собирались тебя скрутить и отвезти в наркологию.

– Уже вся Россия знает, что Ставров в запое?

– Не вся, конечно. Но у старушек есть мобилки.

– Мужики, надо бы их на попечение взять.

– Он всё забыл, – рассмеялся Мозгов. – Саша, это теперь не заброшенная деревня, а царская дача. Тут дрова и без тебя бы покололи.

– Значит, и за этим я не нужен. Ну что ж, пора вступать в управление отдаленной губернией.

– Ты этого хочешь?

– Нет. Но я обещал государю.

– Государь велел передать, что ты можешь отдыхать сколько захочешь, хоть год.

– Но что я буду делать?

– Почему ты сразу не поехал к брату в монастырь?

– Была мысль, но почему-то эта мысль меня напугала.

– А сейчас?

– И сейчас пугает.

– Значит, решено. Завтра утром все вместе едем в ставровский монастырь.

– Игорь, ты не много на себя берёшь?

– Саня, я бы ответил тебе что-нибудь остроумное, но ни чего в голову не приходит, так что давай без лишних разговоров.

***

– Что мне делать, Володя? – спросил Саша.

– Не знаю. А в чем проблема?

– В душе. Там ад. Оказалось, что я не могу без власти.

– Первым делом – строгий пост, подготовка к причастию, исповедь за всю диктатуру.

– Ты что думаешь, я за все эти годы ни разу не исповедался?

– Это другое. Теперь ты можешь единым взглядом окинуть всё своё правление от первого до последнего дня. И, уверяю тебя, увидишь много такого, что раньше не замечал. Из тебя надо токсины выводить.

– Да я, вроде, оклемался.

– Ты вывел токсины из тела, а теперь надо из души. Ты отравлен властью. Ты подсел на власть, как на наркотик. Ещё немного, и власть окончательно убила бы твою душу.

– Вот удивительно. Я что, первый человек в истории, в руках у которого оказалась абсолютная власть над большой страной?

– А ты знаешь, что было с другими? Стендаль писал, что 13 лет абсолютной власти довели Александра Македонского до полного безумия, а Наполеона 13 лет почти такой же абсолютной власти довели до безумия почти такого же. Ты ещё, можно сказать, принял половинную дозу, к тому же ты, в отличие от них, искренне пытался служить Богу, исповедался и причащался. Поэтому с тобой сейчас ещё можно говорить на эту тему, с ними на закате правления было уже бесполезно говорить, они слышали только себя.

– А как же царь?

– Настоящий царь – человек другого качества. Власть у царя в крови, он с этим рождается, поэтому власть его не отравляет. Монарх царствует, как дышит, стихия власти для него – естественная среда обитания. Впрочем, ты лучше меня знаешь, сколько было в истории негодных царей, совершенно не созданных для трона. Они являли собой фигуры либо ужасающие, либо комические. Многих из них власть не убивала только потому, что они её на самом деле и не имели ни когда. А многих убивала, но этого ни кто не замечал. Лучший царь – это лучший молитвенник среди царей. Одним из самых лучших русских царей я считаю Федора Иоанновича. Его считают слабым и даже глупым, но он был хорошим молитвенником. Царь Федор царствовал, боярин Борис правил, это был образец изумительной гармонии во власти. Но стоило боярину Борису стать царем, как всё пошло наперекосяк. Борис Годунов был хорошим правителем, а царем оказался никудышным. Он не был настоящим царем, вот в чем проблема. Турки говорят, что власть – рубашка из огня. Если носить её правильно, то она испепелит врагов, а если неправильно, эта рубашка испепелит того, на ком надета.

– Получается, что я неправильно носил рубашку из огня, и она испепелила мою душу?

– Мне кажется, ты всё делал правильно, но диктатор – фигура трагическая. Ради грядущего царя диктатор берётся за власть, не будучи прирожденным властителем. Он может править очень хорошо, но его душа не создана для противодействия токсинам власти. Спасая страну, он неизбежно погибает сам. Ты исполнил свою роль весьма не плохо. Другой на твоём месте накануне Собора мог сказать, что Россия ещё не готова к реставрации монархии, надо ещё 6 лет, а потом ещё 6 и так далее. Другой мог выбрать претендентом на трон человека заведомо управляемого, карманного царя, а ты выбрал Константинова, хотя по нему ведь сразу было заметно, что ни кто не сможет им вертеть, как вздумается. Ты мог протаскивать «своего царя» всеми правдами и неправдами, но ты ведь этого не делал.

– Короче, я молодец. Который должен был погибнуть. Но вот я перед тобой сижу. Живой?

– Полумертвый. Поэтому и живой, что молодец.

– Что же мне теперь делать? Пойти всё-таки в губернаторы?

– Смотри сам, но не советую. Ты настолько отравлен властью, что браться за маленькую власть, это всё равно что алкашу пить маленькой рюмкой после большого стакана. Это значит не лечиться, а продолжать себя убивать. К тому же тебе не понравится решать губернские проблемы после вселенских. И стиль управления у тебя диктаторский, ты не сможешь его изменить, а при царе нельзя управлять губернией теми же методами, какими ты управлял страной до царя.

– Тогда остается пойти в управляющие царской дачей. За порядком следить, дрова колоть, баню топить.

– Ты до мозга костей городской человек, ты не сможешь жить в деревне.

– Тогда – в монастырь.

– Да какой из тебя монах?

– А из тебя?

– Ты прав… Я был плохим рыцарем, потом стал плохим монахом. Но что же мне делать, если я всё ещё жив?

– Я тоже.