Одиссея

Земля впереди, как последняя вера в спасенье,

Нет пищи, вода на исходе и в сердце сомненье.

У берега в бухте томится усталый корабль,

Глаза на носу потускнели, румянец стал дрябл,

И волны соленые смыли, когда-то живую раскраску,

И смотрят уныло ахейцы на лик слеповатого судна,

Не веря в удачу, по берегу бродят с невольной опаской,

Иные заснули в траве иль в тени корабля непробудно.

Ушел Одиссей еще утром бродить меж холмами

И ближе к обеду вернулся, неся на плечах

Тяжелую тушу оленя, такими природы дарами,

Полны все поляны душистые в здешних лесах.

Два воина рослых добычу вождя подхватили.

Царь оттер на плечах след крови оленьей, травою

«Друзья, ободритесь, ведь смерть мы свою отвратили,

Свой глад утолите, а после поспорим с судьбою.

С вершины я видел, земля эта – мелкий лишь остров,

Средь леса шумящего, нет тут почти ничего.

Но вьется дымок от жилища и тянет так пищею остро».

«Но мало ль в жилищах мы видели злого всего?

Мы разве забыли циклопов и каменных чудищ,

Кто знает, что снова тут встретим опять»? –

Воскликнул в сердцах Эврилох, – «нас погубишь»,–

«Ты хочешь тут вечно у берега ждать?

Дорогу к Итаке узнать непременно нам надо»

С вождем согласились ахейцы, и боле не споря,

Создал Одиссей из людей два отдельных отряда,

Один оставаться обязан все время у моря,

Другой на разведку вглубь острова шел бы.

Начальником первой дружины был сам Одиссей,

Второй – Эврилоха назначил, чтоб воинов толпы

Не стали по лесу бродить, разгоняя и дичь, и людей.

И кинули жребий, и выпала кость уходить Эврилоху.

Один за другим исчезали товарищи в чаще,

А те, что остались, с тревогою ждали любого подвоха,

Следя неустанно за тенью, от мачты скользящей.

Не раз им казался треск сучьев и шелест травы,

Но вот, наконец, под хруст веток из темного леса

К ним выскочил воин и, руки убрав с тетивы,

С трудом Эврилоха узнали, от слез его полны глаза,

Всколочены волосы, взлохмачена вся борода

И руки, к друзьям простирая, он начал рассказ:

«Средь леса густого жилище нашли без труда:

Прекрасный дворец формой радовал смертного глаз.

Был цоколь высокий закован в пурпурный гранит,

Покрыты все стены нефритом оттенка небесной лазури,

Резьба на дверях золотая и крыша из мраморных плит,

Мы долго еще любовались, гадая о местной культуре,

Как вдруг на поляне возникла огромная стая зверей,

Тут были и серые волки, и черные горные львы,