Жёлтая виолончель

Мне страшно.

– Эй! – пытаюсь крикнуть я. – Кто-нибудь… Помогите…

С высунутым языком это получается плохо. Голос тоже не мой, слабый, дрожащий… Из проёма слева ко мне бросается низенькая крепко сбитая фигурка. Это что, Вера? А она-то почему здесь?

– Ты что, Хармс? – она испугана. – Что случилось? Кошмар?

– Пошему ты в ажу? – говорю я.

– Что? – не понимает Вера. – Почему ты так странно говоришь?

Вижу в темноте её синее перепуганное лицо. До меня начинает доходить, что это не ад. Но что тогда за странное место?

– У меня яжык не помешаетша… – говорю я. – Гже мы?

– Язык? – не понимает Вера. – У тебя что, провал?

Я киваю.

– Чёрт побери, – сказала Вера. – Ты ничего не помнишь? Да убери язык… Всё у тебя нормально. Давай сядем. Блин, я так спать хочу… Только в туалет встала…

Я убираю язык. Сажусь на край кровати. Вроде и правда, нормально. Языку тесновато, но места хватает.

– Ты зубы вставил, – говорит Вера, поднимая с пола уроненное мной одеяло. – Три моста и два импланта.

– Зубы? – соображаю я вслух. Щупаю всё во рту языком. Вот почему так тесно. – Постой. Это же дорого. И долго.

Я продолжаю щупать. Точно, зубы. Как-то неудобно говорить… Может, губы вот так вытягивать?

– Горшок, – говорю я, делая губы трубочкой. Странная дикция…

– Что за горшок? – Вера пугается.

– Извини.

– Что ты последнее помнишь? – спрашивает Вера.

– Как я работу нашёл. И домой пришёл потом.

– Господи, – сказала Вера. – Год почти. Мы поженились. У тебя не было провалов давно. Я уж думала…

– Поженились? – я пытаюсь переварить. Это немного внезапно для меня.

– Слушай, у меня глаза слипаются, – говорит Вера. – Сейчас два часа ночи. Вчера был трудный день. Давай поспим, а утром я всё объясню.

– Ладно, – говорю я.

Вера забирается на своё место на кровати, к стене.

– Чёрт, – говорит она. – Одеяло всё мокрое. Почему ты так вспотел?

Она возится с одеялом, переворачивая обратной стороной. Я ложусь рядом, на спину. Она отворачивается лицом к стене.

Слева от меня всё покачивается подвешенная на верёвке фигура.

– А где мы? – спрашиваю я.

– Дома, – говорит Вера. – Мы квартиру купили.

– А почему здесь труп повешенный? – не понимаю я.

– Это не труп. Это инсталляция, – говорит Вера. – Спи, пожалуйста. Утром.

– Ага, – говорю я.

– Не говори со мной.

– Ладно.

Я лежу на спине. Впереди, в центре комнаты, арка. Только сейчас замечаю, как от неё до самого пола идёт колонна, по которой спускается вниз головой нечто вроде змеи. Деревянная, что ли? Ладно, утром так утром.

А что я видел до того, как сюда вернулся? Разговор в общаге. Пьянка. Получается, что Элемент невозможен. Или я всё-таки придумал способ его создать? Непонятно. И Надя… Вроде она одного со мной возраста. И младше Веры на три года. А Вера младше на год. Кстати, откуда я это знаю? Не уверен. Но если это так, то… Как это может быть? Точно ли мы в реальности? Точно ли под одеялом рядом со мной лежит Вера? Может, она сейчас обернётся и окажется чудовищем с горящими глазами и клыками до земли?

– Вера, – шепчу я.

– Ну что?

– А ты же меня на год младше?

– Да, – отвечает она.

– А как же Надя тогда младше тебя?

– Чёрт, какая Надя? – Вера оборачивается ко мне. Глаза сонные, лицо недовольное.

– Ну, сестра твоя…

– Блин, да нет у меня сестры. Спи.

Она возится снова, отворачиваясь и глубже забираясь под одеяло. Я закрываю глаза. Пытаюсь уснуть. Уснуть. Уснуть. Да я же только что умер. Мои рёбра крошились, словно битое стекло под ногами. Стекло… Какое стекло? Там, за окном, я видел пламя. Наверно, огни машин. Может, встать, убедиться? Может, я всё-таки умер и сейчас в аду? Нет. Вряд ли я мог бы там так спокойно лежать в кровати. Тем более рядом с Верой.

Но я так отчётливо всё помню. Я точно погиб. Я не мог выжить после падения с шестнадцатого этажа! Значит, это был просто сон?

– Вера! – зову я. Она не реагирует. Наверно, спит.

Как же о многом хочется её расспросить… Неужели прошёл целый год? И я – её муж. Что это значит? Что я теперь должен делать? Нужно отдавать ей заработанные деньги? Я обязан любовницу завести, что ли? А если я не хочу? Что это вообще значит – быть мужем? Могу я прижаться к ней сейчас, когда она спит, или это нарушение брачного контракта? И что это за странная квартира? Филиал ада. Такие квартиры бывают? И что произошло с Агатомеей? Мы же с ней вроде ладили. А, вспомнил. Она же рассыпалась в крошки… Гули-гули.

И ты, Зен. Кто тебе будет сказки рассказывать? Интересно, написал ли я книжку о тебе? Наверно, некогда было. Зубы вставлял. И квартиру купить – вообще не представляю, как это возможно. Наверно, больших денег стоит. Если уж батон стоит тридцать рублей, то квартира, небось, десять тысяч. Хотя у меня зарплата больше. Наверно, я неправильно считаю. А у Зена в его деревне какие деньги? Тоже рубли? Никогда не задумывался. Наверно, и нет никаких. У них же натуральное хозяйство. Вон, какавку растят. На радиоактивных дрожжах неудивительно.