Дети Духов. Часть 2

Только начали, а уж вокруг и нукеры скопились с интересом наблюдая да хмыкая одобрительно, смущая этим. Хорошо, что за княжичем пришли и освободили от этой обязанности. Скрипя по снегу вычурными сапожками, в своём странном длиннополом халате, с угодливой улыбкой на гладком лице, подошёл тот самый переводчик:

– Здравствуй княжич – поклонился – я Гнол Мун, верный слуга темника Дайчин, и он просил меня сопроводить тебя к себе, а также наставлять, объяснять и отвечать на твои вопросы – подождал, когда тот соберётся, и семеня рядом начал наставлять, указав вдаль, на приближающуюся группу всадников – тысячник Хуранд возвращается с победой. Тебе, как и всем почётным гостям, необходимо приветствовать его, а также новых подданных Орды. Я объясню, как вести себя…

– А скажи – посмотрев в указанную сторону, спросил Гром – Орда правда такая непобедимая? Разве у кромешей такое большое войско? У нас здесь никто раньше и не знал про такой народ.

– Истинных кромешей не так и много – толково, словно непоседливому ученику, начал тот объяснять – но из них умелые полководцы, и элитные отряды нукеров. Костяк же войска остальные кромеши. Большая же часть, это покорённые народы…

– А там что? – поинтересовался Гром, кивнув на огромную юрту, мимо которой они проходили, даже больше юрты темника, и с охраной у входа никак не меньше.

– Жилище шаманки – снова склонил голову Гнол Мун, вежливо улыбаясь – туда лучше не входить.

– Слушай Гнол Мун, а почему ты такой… угодливый что ли?

– Так принято обращаться с правителями в стране, где я вырос и воспитывался.

– Но теперь мы не в твоей стране? К тому же я никакой не правитель, у меня и власти-то нет?

– Страны разные, правители одинаковые. И чем меньше власть правителя – тут он поклонился совсем уж явственно – тем больше его тщеславие – и забежав чуть вперёд, всё с той же угодливой улыбкой, раздвинул полог юрты темника перед княжичем, при этом указав на верёвки внизу. Так что осталось лишь войти, аккуратно перешагнув верёвки порога, и самому поклониться собравшимся. Уже внутри указал ему место, а сам подбежал к креслу Дайчина.

Похоже Гром попал на очередное посольство. Несколько старейшин вошли, и возложив дары в виде множества шкур, встали на колено, а самый старый произнёс:

– Оленье племя просит разрешения вступить в Великую Орду. Мы принимаем её законы, будем исправно платить дань и давать воинов по слову повелителя мира Дэлхий-эзена.

Темник милостиво кивнул и махнул рукой, разрешая им сесть с краю. Рабыня им тут же подала чашу с кумысом, а в центр вышел тысячник и, поклонившись, доложил:

– Другое племя отказалось принять наше предложение, и по твоему слову мы их загнали, кого перебили, а молодых и сильных забрали в рабство.

– Хорошо – легонько покивал темник – пусть весть об этом идёт быстрее ног наших коней. Здесь делать больше нечего. Завтра снимаемся и по воле Отца Неба и Матери Земли, двигаемся дальше. А пока пейте кумыс, кушайте мясо, веселитесь. Хуранд, не забыл ли ты мою долю?

– Как можно темник?! – и по его знаку воины втолкнули в юрту нескольких девиц, тут же сорвав с них платье – Ни оружия, ни лошадей достойных тебя, не было, но вот – Самых молодых и красивых отбирал! – гордо сообщил тысячник.

Грязные, утомлённые, жалкие, они еле прикрывались от мужских взоров, испуганно стреляя глазами из-под чёрных всклокоченных волос, за которые их грубо приволокли.

– Ты б их помыл что ли! – хмыкнул темник, задумчиво разглядывая оцепеневших дев – Куда мне столько рабов… Пусть в этот день это будет мой подарок гостям! – воскликнул вдруг – Утолите свои желания! – и уже тише добавив – А коли понесут, так ещё рабов прибавится…

У Грома тоже возникло желание. Особенно когда ближайшую к нему деву, плавными обводами ягодиц которой он любовался, схватил сосед и, повалив на ковер под смешки и вскрики, грубо лишил девичества. Пришлось даже несколько раз рукой у себя в портах поправлять, но что-то его останавливало. Заплаканных дев брали по очереди. Однако, как Гром заметил, ни темник, ни приближённые к нему из числа кромешей, участия в этом не принимали. Лишь презрительно смотрели на вождей других племён. В какой-то момент он встретился глазами с темником, и тот вдруг спросил со своим обычным хитрым прищуром:

– Что же ты, молодой княжич салавский? Неужто не разгорелось в чреслах?

– Разгорелось… – промямлил Гром покраснев, и тут же поправился – Прости темник, я не привык брать насильно, да и детей своих рабами видеть не желаю.

Как ни странно, темник на его слова не обиделся, а одобрительно улыбнулся:

– Правильно. Что ты за воин, коли не можешь обойтись в походе без женщины, и как ты дорожишь кровью своих благородных предков, коли даришь своё семя первой встречной девке?!

Когда Гром вернулся, то с изумлением увидел странную картину. Кромеши во всю помогали Босому, показывая новые приёмы, что-то объясняли и о чём-то спорили. Босой вообще каким-то образом быстро научился общаться с ними, будто не просто выучил какие-то слова, а уже прекрасно понимал, да и они его. И уже вечером, сидя у обложенного камнями очага, все они вместе смеялись, шутили, болтали и распивали кумыс.

Грому это было несколько странно и необычно, ведь это те самые враги, с которыми ещё совсем недавно они воевали. Хоть он и сам был вынужден проводить время с темником. По неведомой причине тот считал нужным постоянно приглашать его на пиры и прогулки, где подолгу беседовал, расспрашивая о Салавии да окружающих её странах, землях и народах. Особенно любил держать возле себя во время перекочёвки тумена на новую ставку. Такое переселение на десятки вёрст, вроде неспешное, но упорное, вместе с рабами, юртами и стадами, происходило каждые несколько дней, и ставка постепенно смещалась всё южнее и южнее. Но темник лишь загадочно улыбался, и Грому оставалось только догадываться о конечной точке этого путешествия.

Впрочем, полководец и сам много чего рассказывал и с охотой отвечал на другие вопросы:

– Есть только два божества, что породили всех остальных: и божеств, и духов, и людей. Отец Небо и Мать Земля. Именно им мы и поклоняемся, а потому непобедимы. Они нам дали власть над степью и велели покорить все прочие народы – объяснял Дайчин. Его конь взошёл на холм и остановился, Черныш встал рядом, а перед всадниками открылась чудная картина.

Живу здесь было и не узнать. Огромная река, в устье ещё шире раздавалась в стороны, разделяясь на множество рукавов, меж двумя самыми толстыми образуя большой остров, а вокруг несколько поменьше. Так что где начинается море, а где кончается река, и не понять совсем. А на островах этих будто город раскинулся, без каких-либо стен и ворот, но с домами и не сотней ли кораблей у причалов, от сюда не разглядеть толком и не сосчитать.

Ну да, он самый, легендарный остров Алатырь, о котором Гром только в сказках и слышал. Отсюда торговые пути во все стороны лежат: через степи, в дальние и непонятные восточные страны, или в западные; на север, по реке в Забугар и лесную Салавию; через горные тропы в Арах можно пройти, от куда и в само Визайской царство добраться; а Южным морем в богатые города Сарахара и другие дальние земли. Правда тогда он его себе совсем по-другому представлял, в разноцветном блеске и золотой роскоши, а тут, какие-то глиняные мазанки по несколько этажей, с камышовыми крышами друг на друга заходящими. И так плотно стоят, что отсюда кажется, будто единый огромный дворец над рекой раскинулся.

А от корабля, что стоит на этом берегу, словно бы их поджидая, на холм уже взбирается несколько человек. Все в разной необычной одежде и смуглыми лицами, один так совсем чёрный, таких Гром и не видал никогда. Остановились перед конём темника, поклонились, да главный и говорит:

– Купцы Сарахарских городов приветствуют великого полководца Дайчина! Давно поджидаем тебя, так-как знаем, что после побед славных, много добычи у непобедимых Кромешей скопилось. Готовы купить её и избавить твоё войско от ненужной обузы.

– Поджидаете?! А не боитесь, что и ваш город разграблю, имущество ваше себе возьму, а вас самих в рабство обращу? – перевёл его ответ Гнол Мун.

Многие из них заулыбались, а кое-кто так и усмехнулся даже, глава же ответил:

– Тёплые и солёные воды Южного моря смешиваются здесь с рекой, потому вода никогда не замерзает, а твоя конница вряд ли сможет переправится через холодные бурные потоки в версту шириной. Что же касается нас самих, то трюмы кораблей наших пусты, а склады забиты ненужным товаром, потому как из-за войны не пришли купцы с севера и востока, да и в западных поганских землях неспокойно. По разумению нашему, нет тебе нужды воевать с нами, а лучше принести пользу и прибыток друг-другу.

И они торговали. Множество купцов прибыло с острова, ходили по раскинувшемуся стану, предлагая свой товар и скупая рабов сотнями. Лишь Грому, Бурьке и Босому предложить было нечего, и потому, одной оставалось просто любоваться удивительными харасарскими клинками, а другому мечтательно вдыхать запахи заморских вин.

А вечером самую большую юрту разобрали, открыв взорам широкий, обтянутый кожей помост, высотой с человеческий рост, и недвижимо сидевшую на нём, замотанную в разноцветные ленты, фигуру. И всем троим, за одно со знакомыми нукерами, удалось пробиться сквозь, обступившую помост, разноплемённую толпу, к самому краю. В какой-то момент, как по волшебству, все замерли в ожидании, и даже шумные торговцы притихли, надеясь на необычное зрелище.

Кажется, что сам воздух остановился и сгустился. Тишина всё явственнее, такая, что аж в ушах зазвенело. И в этой тишине, фигура на помосте плавно выпрямляется, приподнимаясь. И вдруг крутанулась, ленты взметнулись, красивые руки вскинулись вверх, босая ножка топнула по помосту, и весь мир взорвался грохотом. Так что Гром чуть не оглох, а затем и… почти ослеп. Шаманка, в каком-то странном танце, всё вертелась на этом огромном барабане, вплетённые в её волосы ленты широким куполом расправились вокруг неё. И серебристые бисерины на концах тех лент тоненько застучали, создавая мелодию, согласную с ударами гулкими. Всё быстрее и быстрее, ленты всё выше и выше, открывая её мелькающие ножки, бёдра, попу, живот, грудки и наконец личико. И всё это ловкое, молодое и красивое тело, покрыто знаками, расплывающимися от быстрого вращения и потому непонятными. Гром всё вглядывался и вглядывался и только под конец, когда дева, вдруг сомкнув ноги и опустив руки резко остановилась, и прежде, чем ленты снова полностью обмотали её в несколько слоёв, укрыв от взоров, в это самое мгновение он успел разглядеть. От лица, по плечам, животу, спине, ногам, сверху вниз, её смугловатое тело золотом перечёркивали тонкие ломанные грозовые молнии.

Она снова села и недвижимо застыла, а вокруг аж воздух заискрился от неожиданно спустившегося с небес холода. Люди стали расходиться, рабы начали заново устанавливать юрту над помостом. А Гром всё стоял напротив этой фигуры сам замерев, не замечая, как парок от дыхания осаживается на лицо инеем, и пялился на то место, где должно быть её лицо. И непонятно, видит ли она сквозь эти ленты, знает ли вообще, что он тут стоит, смотрит ли на него?

– Ну ты чего застыл? – толкнула его в бок Бурька – И не дозовёшься, встал как вкопанный…

– Уходить надобно… – добавил с другой стороны Босяк, с опаской поглядывая на недобро посматривающую в их сторону, стражу.

– Это моя суженная – прохрипел, пришедший наконец в себя, Гром.

– Аккуратнее княжич – откуда-то возник Гнол Мун – истинные Кромеши покорили множество народов, но очень редко когда смешивают свою кровь с другими, дабы только в их роду рождались великие воины и великие шаманки.

– Шаманка, слышишь меня? – не обращая ни на что внимания, Гром вплотную приблизился к барабану, чуть не хватаясь за него и смотря только на эту застывшую статую – Ответь, мне надо с тобой поговорить…

– Она всё равно не понимает твоего языка…

– Видишь, даже Гнол предупреждает – схватил его за руку Босяк – опасно рядом с ней находиться…

– Научишь меня? – попросил Гром переводчика, когда Босяк с Бурькой уже потащили его прочь.

А чуть в стороне, сидя на своём коне, в окружении своих тысячников и нукеров, за этой сценой молча наблюдал Дайчин, и по лицу темника совсем непонять было, что он об этом думает.

Всю ночь Гром не мог уснуть, ворочался и вздыхал, тем самым не давая спать и Бурьке с Босяком, перед глазами всё стояла ветвистая молния, а в ушах слышался небесный гром. Лишь чуть закемарил под утро, как тут же «БУМ» этот гром снова разбудил его. Открыв глаза, увидал как нукеры спешно снаряжаются.

– Что случилось – спросил спросонок.

– Вставай! – рявкнула в ответ Бурька, напяливая свою бронь.