Дополнения

Моя сменщица попросила меня прийти и сменить её пораньше. Я согласился, почему нет? Тем более, что день – воскресенье, а погода была не очень: прохладно и ветрено. Это вчера внезапно пришло такое пасмурное настроение середины августа, когда в ветровке жарко, а в рубашке холодно. Противный ветерок торопил бессолнечный день стать унылым вечером, так почему бы не помочь человеку и не начать свою смену на пару часов раньше? Я лучше захвачу с собой запасную книжку и кино на планшете и проведу время в тишине, покое и одиночестве. Это будет прекрасная смена. Всё оборудование выключено – идёт ремонтная компания, когда мы превращаемся из диспетчеров в сторожей, – и ничто меня не потревожит.

В четыре часа я уже на месте.

Ты на машине? – спросил меня охранник, готовый открыть огромные ворота.

Да. Я потом её загоню.

Да загоняй сейчас!

Да ладно. Мож тут народ ещё какой… ближе к вечеру загоню.

Да никого уже нет. Сейчас загоняй.

Не, к вечеру ближе.

Ну смотри сам.

По смене передавать было нечего. Я отпустил всю коллегу и остался один. Народу и правда никого не было. Вынужденные выходить в эту пору в выходные, ребята работали часов до трёх и расходились по домам.

Я сразу же переоделся и приготовил чаю. Пусть постоит – обжигает. Есть люди, которые пьют кипяток, и всё, что не кипяток, то уже холодное. Я не из этих. У меня есть товарищ, наливает в чашку воды, она там чуть ли не ещё булькает – такая горячая. А он пару раз ложечкой размешал заварку с сахаром и всё, уже прихлёбывает.

А если никто не мешает, загонять ли машину на территорию базы сейчас? За воротами, да ещё ночью мало ли какие дураки бродят, поэтому охранник на ночь пропускает авто, и аварийщики их ставят под окнами от греха подальше. Но я же обещал «ближе к вечеру», чего теперь сразу бежать… И я выждал полчасика, полежал – почитал. А потом встал, взял ключ и загнал. Но под своим окном не поставил: там было занято. Все оставили рабочие машины с будками наготове, а не в гараже, чтоб утром сразу прыгнуть в них, и – погнали. Это лучше, чем в такую страду ошиваться лишнюю минуту на базе.

Свою я поставил перед центральной дорожкой, ведущей прямо ко входу. Посидел в машине минуты три, послушал музыку. Куда спешить: по телефонам мне тоже никто не позвонит.

Иду по дорожке, клумба, ёлочки, лавочка. Вход с двойной лестницей: порожки справа, порожки слева. Пошёл по правой стороне, слева и так каждый раз на работу хожу. Поднялся под козырёк, вижу – гаражи открыты. Всё по той же причине, чтоб завтра прийти на работу, и сразу за работу. Я для профилактики спустился, заглянул в дверь и подал голос: «Эй!» Никого нет. И в гаражах аварийщиков, и трубах подпитки и давления.

Никто не знает и не понимает чужую работу. «У меня жарко, не могли бы вы выключить отопление?» – это так мне звонят по телефону обыватели, жалуются. Хочется узнать: это на ТЭЦ лично мне сейчас пойти и выключить отопление? «У нас холодно, когда вы уже включите отопление?»

Или начальнику какому-нибудь сообщаю:

Говорят, воды нет горячей.

Вы скажите, что это ЖЭУ работает, мы не при чём.

Ну я так и говорил, но люди думают, что у нас тут кнопка: нажал и всё выключилось, нажал – опять заработало. Всем же до балды, чем мы тут занимаемся.

А вот:

«Я шёл мимо и вижу, всё раскопано, никто не работает».

Может, отдыхают. Два часа долбить отбойным молотком или варить шов – ведь это ж невозможно без отдыха.

«Но их там никого нет».

Тогда может делают какие-то приготовления. Понимаете, есть много работы, скрытой от глаз обывателя…

«Что! (фальцет) Вы меня оскорбили!! Я не обыватель – у меня высшее техническое образование!!!»

Ну да.

Звонил мне ещё как-то один из дома творчества, про отключение воды узнавал. отчитал меня тихим таким интеллигентским голосом. Говорит, у нас тут живопись, акварель, мы не можем без воды, а вы лишили нас полдня работы. Ну, я – молчал. Дал ему меня отчитать. А потом сижу и думаю: надо его было послать, вот так как следует, грубо. Живопись там у него! Ведь интеллигент, а тоже научился права качать. Или по телевизору увидел, что надо качать. Ну вот представь: сижу я вечером, пишу роман. Ну, к примеру говорю: роман, а там может быть всё, что угодно. И тут – свет выключили. А в фонарике батарейки сели, а свечей в канделябрах тоже не оказалось. Ну что, разве я буду куда-то звонить и права качать? А этот решил мне позвонить. Отчитать. Мышь серая. Художник. Так позорненько отчитывать может только мещанство необразованное, а ты сиди и молчи. Пусть это поднимет тебя над толпой.

Но раз сейчас на базе никого нет, дай-ка погуляю тут, а чего? Можно подняться в спортзал, после ремонта я там полраза был. Вхожу, первый этаж, это слесарная раздевался, а чуть поодаль столы для обеда, кухня. Второй – то же самое. Тишина, урчат холодильники. На улице ещё светло, а тут уже сумрачно. Надо потом пойти на улице на лавочке почитать, пока ещё окончательно не стемнело.

Вход в спортзал через второй этаж. Открыто. Тут светлее, потому что окна большие. Так…! Что тут есть? Тренажёр, типа бег-ходьба. Попробовал. Чё? Классно. Боксёрская груша. Бью. А это бильярд. Очень потрёпанный, местами рваный. Никогда не играл на бильярде. Хоп-хоп. Прикольно.

Турник. Гантели.

Дверь.

Когда убирали мусор, чтобы соорудить в заброшенном крыле спортзал, мы заходили через эту заднюю дверь, а та, через которую я сейчас вошёл, через раздевалки, была забита.

Вошёл, сразу паутина на лицо. Коробки от тренажёра и ещё от чего-то, пенопласт, всякий прочий мусор, корзина для бейсбола. Вот ржавая здоровенная дверь, что ведёт на улицу, на крышу соседнего крыла, а оттуда вниз по железной очень крутой лестнице. Тогда вдобавок мы работали зимой, по ней страшно было и подниматься, и спускаться – скользко. А ещё, стоя на крыше, мы сбрасывали вниз в кузов грузовика гвоздатые доски от древнего гнилого и очень грязного пола, который только что ломали. Столетняя пыль стояло густо, и дышать было не просто трудно, но и больно, а руки даже сквозь перчатки все в занозах. Заноза занозе рознь: какие не замечаешь, а какие остро рвут и дырявят по касательной. Только после обеда нам выдали ватно-марлевые повязки, а сами мы ещё захватили ломы посолиднее.

Вдруг моя дверь захлопнулась. А что если совсем? Да нет, открыта. Классно, если б я такой остался до утра в этом не диспетчерском месте. Проверил, не захлопнется ли в самом деле мой путь назад. Нет, дверь как следует-то и не закрывалась вовсе. Значит, полезли дальше.

Лестница наверх, куда уж выше? Помнится там был типа балкончик. Тут же на лестнице какие-то трубы с задвижками. Задвижки вроде открыты, вроде работают. Поднялся. Балкончик завешен, завален и перегорожен всякой железной ерундой. Но можно подняться ещё выше, это уже где-то четвёртый этаж.

Новая лестница привела прямо в потолок, а стена сбоку заложена кирпичом. Тут почти совсем темно, не сумрак, а натуральный мрак. Это я, наверно, забрался к бывшей эстакаде. Надо тут бы с камерой побродить, снимать виде-экскурсию для любителей всякой орловской старины. А что? Здание это историческое, построено пленными немцами. Я, кажется, видел где-то выложенный кирпичами год постройки. Где? Может, где токарная?

Спускаюсь вниз и выхожу на улицу. Ага, вон там заброшенная эстакада (для угля?), где я был. Хорошо, что я тут один. Хрен бы полазил так другой раз. Сменщицы мои боятся одни без аварийки и закрываются на ключ.

Обхожу здание со стороны гаражей и токарной мастерской. Вот оно: под самой крышей сбоку выложены кирпичом красная звезда и год 1946, а на соседнем корпусе 1948. Значит и правда немцы строили, я ничего не перепутал, они тут были до пятьдесят пятого. Старая кладка уже сыпется, кое-где стены латаные-перелатаные. Один корпус пару лет назад вообще развалился. Слышим, грохот невозможный! Пыль столбом! И из этого тумана выходит, как терминатор, человек, ничего не понимает. Десять секунд задержись он – и не было бы человека.

Надо сходить за телефоном, сфотографировать годы. Покажу потом любителям старины. Хотя это секрет, мы тут стратегический объект между прочим, нельзя ничего фоткать.

Вошёл в здание, включил свет в коридоре, чтоб ночью в туалет не так стрёмно ходить было. Чай, наверное, уже совсем остыл, забыл я про него совсем. Хочу взять кружку, но чая там осталось полглоточка на дне!

Что, б…?!

Но это выхлебал не полтергейст, а…

Глава 4 «Цветочки»

Но чаще это, конечно, тоска и уныние. Бывает, живёшь так, делаешь своё дело, и тут тебя по голове «а дальше что?» А ничего. Это же закон. Дура лекс. Немногие находят в нём лазейку, оставляют его позади и делаются главными героями своей же жизни. Часто человек даже в собственной жизни никто. «Делай, что лучше получается, всегда стремись!» – советует Кто, он с большой буквы, он уже кто-то, он, наверное, даже, ГГ. На одного Кто приходятся сотни тысяч «а дальше что».

Нет! Покажите мне удачливого счастливого человека, который занимается любимым делом и «ду хиз бэст», без стеклянного глаза и мёртвого сердца. Я не верю в него. Это какая-то легендарная личность. Счастливые люди – это ложь сетевого маркетинга. Там точно так же говорят: «Стремись! Сотрудникам пятой звезды дарят авто! А ещё (добавляют полушёпотом) ты можешь получить собственную яхту!» И показывают в презентации «павер поинт» некое улыбающееся лицо. Я не поверю, что существует где-то главный герой, сам и только сам преодолевший «а дальше что» или не менее конфликтное «а как иначе» пока не вложу пальцы в его раны. Я спрошу: «Чего у тебя нет?» И он ведь ответит. Обязательно начнёт загибать пальцы – всегда чего-то нет. Список известен, нужное подчеркнуть. Разрушение и взлёт. Это обидно, но нормально. Вновь что-то закопошится, начнёт стремиться. Замолчите, пожалуйста… Возможно, я не прав.

1

Это происходило близ Антиохии. Когда и в какой точно из шестнадцати существующих тогда Антиохий это происходило трудно сказать, но точно было известно, что недалеко от одной стены города порой собирались христиане, чьё общество здесь было основано самим апостолом Павлом. Выйдя же из ворот у противоположной стены, можно сразу очутиться в чудесных рощах Дафны, побродив по которым обязательно наткнёшься на небольшие языческие храмы, где совершались ритуальные оргии в честь Аполлона.

Но нас интересует третья стена. Я говорю третья, будто не было четвёртой. Правильно, четвёртой были крутой утёс и море, Чёрное, а может и Средиземное. Так вот, наша стена выходила на запад, и местность за ней была слишком хороша для христиан и совершенно убога для Аполлона. Невдалеке мы находим грот, переходящий в пещеру. Пещера имела множество запутанных ходов и коридоров, на первый взгляд кажущихся ровными. Незнающий человек мог долго блуждать в них с утра до вечера и лишь, измотавшись вконец, вернуться ко входу скорее всего при помощи высших сил, а их, как мы уже видели, вокруг города был большой выбор.

Мы же с вами всевидящим оком выберем один, самый интересный, туннель и безошибочно пронесёмся по нему, не задевая стен и не замечая фальшивых поворотов. Через какое-то время мы выйдем к совершенно изумительной местности, и прямо перед нами окажется небольшой пруд, на дне которого бьёт, по всей видимости, дерзкий ключ с кристальной и ледяной водой. Вокруг прудика ровнёхонько растут деревья. Лишь в одном месте они образуют арку своих ветвей, и мы с неохотой пересиливаем своё желание подойти к воде и зачерпнуть ладонями томно-золотой закатный луч, пронзающий водоём до дна с мелкими переливающимися рыбёшками. Пусть эти рыбки плывут куда хотят, иначе они испугались бы и попрятались за пресловутые камешки. Мы идём дальше и видим руины чьей-то покинутой усадьбы. Что здесь происходит? Раз в месяц, а может быть и реже, сюда выходят двое. Смотрите, а вот как раз и они. Одного из них зовут, к примеру, Илиодор. Он немного мешковат, но по его поведению видно, что он не смущается своего несовершенного телосложения – да и в его время любая плоть была священна. Ибо что такое дух? Мы не знаем. Мы привыкли называть духом тот голос, который слышим в голове, когда думаем. Но если смерть – это возможность думать вечно в полной темноте, думаю, многие не боялись бы смерти. Тем не менее, дух Илиодора любил свою плоть такой, какая она есть.

…о, подождите. Кроме этих двух, здесь, кажется, есть кто-то ещё посторонний. Даже несколько. Это целая процессия. Какая-то траурная. Мы пришли не вовремя? Нет-нет, это очень любопытно.