Плач цветка или хроники предпенсионного возраста

Дед вынимал шашку на четверть клинка из старых потёртых ножен и аккуратно возвращал клинок на место: "Спасибо тебе, подруга, спасала ты меня не раз, но не дай бог тебе ещё чьей-то крови испить. Она у всех одинаковая, что у нас, что у немцев – когда мало её, то, вроде как красная, а когда много – чёрная. Мне больше чёрной довелось видеть".

Утренняя тренировка обычно занимала час, не больше. Нет смысла уставать в самом начале дня, вечером можно больше поработать, нарубить дров для камина в буквальном смысле, следы тренировок лучше уничтожать, да и у огонька посидеть не помешает. Обдумать произошедшее – правильно ли всё сделано, да и то, что сделано, правильно ли. Поначалу сомнений не было, сейчас появилось некое предчувствие. Нет, не сомнения, но предчувствие их. Собраться и отогнать посторонние мысли, когда в руке клинок, думать действительно опасно. Птичку вот жалко …

Кружка чая, бутерброд, любимое варенье из малины с крыжовником. Крыжовник – правильный кустарник, не стоит дурнем, как смородина, подходи да ешь. Нет, он защищается, иголки острые, словно шпаги, короче, свой парень. Да и вкус у ягод бодрящий, терпкий. Варенье с малиной не такое приторное выходит, самый раз. Ну всё, в дорогу. Выеду пораньше – гаишники на Коммунальном мосту что-то в последнее время совсем с тормозов слетели, по каждой мелочи цепляются.

Машина завелась с полоборота. Дорога от дома идёт под уклон, так что двигатель можно слишком не прогревать. Когда нужно будет, то вообще можно не заводиться, полкилометра под горку и ещё триста метров по инерции, проверено. Может, когда-нибудь пригодится.

На службе первым делом узнать, как дела у этого следователя с усталым лицом. Иванов Михаил Андреевич … Говорят про него, что мужчина упёртый и нестандартно мыслящий. Нехорошо, что он будет этим делом заниматься, неправильно. А если разобраться, что есть в этой жизни правильное? Рождение человеческое правильное? Несомненно. А смерть? Без неё нельзя, но важно, когда она приходит и как. Когда дети хоронят родителей, это хотя и горько, но правильно – таков закон жизни. Но родители не должны хоронить своих детей – это против всех законов. И тогда по каким законам должны жить родители, на это не может быть одного ответа. Также не может быть ответа, каким судом судить убийц твоего ребёнка. Суд человеческий тут бессилен. Суд божий не так скор. Хотя и мой суд не был скоротечным. Ошибки быть не могло. Когда судья и палач одно лицо, ошибок не бывает»

Глава 5

Пятница началась, как обычно начинается понедельник, да по большому счёту и все остальные дни нашей российской недели – тяжело и суетно. Областное милицейское начальство метало молнии и грохотало громом. Дело «всадников без головы», как окрестил его самый скандальный журналист местного телевидения Рома Шустерман, он же «Шустрик», получило такой общественный резонанс, что даже победа родной футбольной команды над питерским «Зенитом» прошла незамеченной. Нечасто убивают сразу двоих депутатов, да ещё таким экзотическим способом.

Иванов вернулся от начальства красный от гнева и белый от возмущения. Его и так незавидная карьера грозила закончиться в скором времени увольнением «по собственному», и оставшиеся до пенсии несколько лет пришлось бы набирать в каких-нибудь «Рогах и копытах» охранником. И то, если повезёт, потому как слишком многим потенциальным работодателям он насолил за время своей службы. Ему дали три дня (три ночи подразумевались сами собой), чтобы добиться хоть каких-нибудь результатов и заткнуть горло прессе, а главное, унять ведущего телешоу «Крутой вираж» Рому Шустермана, начинающего свою ежедневную программу криминальных новостей с двух красноречивых цитат из бессмертного творения Майн Рида.

Первая – «Кто бы он ни был он – человек, дьявол или чучело, – заявил член отряда, первым высказавший свое мнение, – я не вижу, почему бы нам не узнать, куда ведет его след, если, конечно, он оставляет следы.» И вторая цитата, самая обидная – «Может быть, оленя испугал всадник? Да, это он, пугает и заставляет недоумевать, в его облике есть что-то уродливое, жуткое. Силы небесные! У всадника нет головы! Это очевидно даже для неразумного животного. Еще с минуту смотрит олень растерянными глазами, как бы силясь понять: что это за невиданное чудовище?» После этой фразы ведущий задаёт провокационный вопрос: – Вам никого не напоминает этот олень? – и тут же на него отвечает, – похоже на руководителя следственной группы, ведущей дело о «Всадниках без головы» Михаила Иванова …» Ну и далее всё тому подобное.

Надо было успокоиться. На этот случай у Иванова имелась своя личная методика «успокоения». Заперев дверь кабинета на ключ, он вынул из сейфа «антигнев», так он называл пневматический пистолет «Аникс 101М». Двенадцатиграммовые газовые баллончики и магазин на 15 шариков калибра 4,5 мм. В дальнем углу кабинета было место для мишени. Повесив «любимый» портрет из толстой пачки фотографий политиков и олигархов, Иванов выпустил в него четыре магазина. С удовольствием рассмотрев изрешечённую фотографию, следователь открыл двойные двери своего кабинета.

– На совещание, господа детективы. Не стойте под дверью, коли не зовут. Про телефон слышали? Недавно Александр Белл изобрёл. Полезнейшая, надо вам сказать, вещь. Потом покажу, как пользоваться. Заходите, присаживайтесь.

В управлении про Иванова рассказывали разные легенды, некоторые были даже правдой, и одна из них была про то, что ему неведомым образом удаётся за пару минут восстанавливаться после мощных нервных стрессов, вроде того, что только что произошёл в начальственном кабинете, и звуки которого слышал весь этаж. Никто не знал, что делает Михаил Андреевич, закрывшись в кабинете, но всегда через пару минут он выглядит так, будто вернулся с отпуска на каких-нибудь Канарах, да ещё впридачу на обратном пути заглянул в Монте-Карло и выиграл миллион в рулетку.

– Излагайте, коллеги, результаты своих изысканий. Начнём с версии о, так сказать, профессиональной деятельности убиенных.

Следователь Дмитриев (из «молодых» – сорока ещё нет) прокашлялся и, не торопясь, обстоятельно начал излагать факты, говорившие, что никому, кроме государства, коммерческая и прочая деятельность покойников не приносила абсолютно никакого вреда и неудобства. Времена всяких там «бригад» и кровавых разборок давно прошли, и «братки», оставшиеся в живых и на свободе, вели безопасную мирную жизнь, по совести и по понятиям разделив сферы влияния в городе. Некоторые даже избрались в областную Думу для солидности, а иногда даже участвуют в неких совместных проектах, последний из которых прошёл, кстати, не совсем гладко, но опять же без ущерба для авторитетных представителей общественности. Как всегда, пострадал лишь федеральный бюджет, а он, как известно, бессловесный и терпеливый.

– Был один интересный момент, Михаил Андреевич, – Дмитриев сделал небольшую паузу, – как утверждает спикер Думы, накануне убийства на очередном заседании депутаты Кувалдин и Жарков сказали следующее, –следователь достал распечатанный лист бумаги с гербом области, – зачитываю дословно отрывок из стенограммы «…Граждане депутаты! Даю голову на отсечение, это просто какая-то ошибка бухгалтерии, мы во всём разберёмся и на следующем заседании вы убедитесь в нашей честности. Борис Владимирович, вы как? – Тоже даю … это самое… на отсечение». Данное обстоятельство позволяет нам предположить, что убийство может быть связано с присутствующими на этом заседании депутатами и техническим персоналом, ведущим стенограмму, являющуюся строго конфиденциальной информацией. Таким образом, можно значительно сузить круг подозреваемых и работать уже только по ним.

– Всё это было бы полезно, если бы наша уборщица баба Нюра не рассказала эту страшилку мне на второй день после убийства, а ей рассказал внук, прочитавший всё в интернете. Это уже стало анекдотом, как и то, что Рома Шустрик каждый вечер сравнивает меня с оленем, – Иванов поднял растопыренные ладони над головой, изобразив оленьи рога, – Простой вопрос – они кому-нибудь из серьёзных людей мешали настолько, чтобы я в результате всего произошедшего вас тут смешил? Нет? Спасибо. Что с амурной частью, Олег Николаевич?

Олег Сёмушкин, которого Николаевичем звал только Иванов, но никакой иронии в этом абсолютно не чувствовалось, так как Олег был хотя молодой (по настоящему молодой – недавно после университета), но толковый, а таких старший следователь Иванов уважал, немного покраснел и начал доклад, из которого следовало, что по всем имеющимся официальным и прочим источникам ревнивых мужей и всяких бойфрендов нашим депутатам бояться не стоило. У них были законные жёны и не менее законные любовницы, о которых супруги знали, но чуть ли не хвалились друг перед другом, как в том анекдоте, «…а наша-то лучше всех»

– Законных жён обеспеченная жизнь с рождественскими поездками на Куршевель и отдыхом на Канарах и в Ницце вполне устраивала, а всяких романтических подруг тем более. Никаких иллюзий ни у тех, ни у других не возникало. Кроме утешения в смысле любовных утех народных избранников других побочных занятий у всех вышеупомянутых дам не наблюдалось. Информация из вполне достоверного источника. Так что опасность с этой стороны гражданам не угрожала. Только если бы они не надорвались в амурных утехах, чего, как мы знаем, не успели.

– Спасибо, Олег Николаевич. А что нам скажет начальник транспортного цеха?

Под этой кодовой фразой подразумевался криминалист, он же Палыч.

А ничего нового не скажу, товарищ директор, – подхватил Сташевский знаменитый Райкинский монолог, – абсолютно никаких следов, о которых можно было бы сказать, что они принадлежат преступникам, фактически нет. На местах обнаружения тел перед нашим прибытием прошли и проехали стада машин и толпы народа, а на месте предполагаемого убийства пожар уничтожил всё, кроме бассейна с грязной водой, пожарные же довершили дело. Но есть одна новость. Я определил тип орудия убийства, и это не гильотина.

– Уже лучше. Что же это было, Палыч?

– К сожалению, могу вас разочаровать, это не было световым мечом джидаев. Сабля! Характер раны показал, что головы в обоих случаях были не отрублены, а как бы отрезаны, убийца владеет отличным клинком и владеет им очень даже прилично. Удар поставлен, как у моего прадеда, варшавского шляхтича. Отец рассказывал, что дед на спор мог с одного удара рассечь берёзовое полено пополам. Я проверил всё имеющееся в нашем распоряжении холодное оружие подобного типа, очень помог в этом областной музей, и выяснил, что след от шашки немного отличается от сабельного. Это была именно сабля и, более того, клинок дамасской стали, так называемый «сварочный дамаск», эта сталь отличается своеобразным узором. Под этим материалом подразумевается собственно персидско-индийская тиглевая сталь с высоким содержанием углерода. Упомянутый узор появляется за счёт образования матрицы карбида и феррита при медленном охлаждении материала. При заточке и шлифовке мягкие ферритные волокна стачиваются, и на режущей кромке остаются наиболее твёрдые карбидные матрицы – кромка клинка получается состоящей из неразличимых глазу, но алмазно-твёрдых и очень опасных зубчиков, так называемой «микропилы». Она то и позволяет владельцу такой сабли разваливать противника надвое без особых усилий. Нет, коллеги, это дело становится интереснее с каждым часом.

– Сплюнь, Палыч! Интересные дела обычно становятся висяками. Давай без лишних деталей. Из твоего доклада, а точнее лекции, я понял две вещи. Первое – орудие убийства вещь редкая и в охотничьих да сувенирных магазинах не продаётся. Второе – убийца есть сам по себе человек незаурядный, как личность и, главное, прекрасно владеющий орудием убийства, что подразумевает регулярные тренировки. Значит, у него есть место для этого, и, развивая свою мысль, осмелюсь предположить, что место это уединённое, и опять же предположу, что человек этот одинок. Далее, исходя из этих предполагаемых данных, я осмелюсь сказать, что вероятным мотивом этих жестоких убийств может быть …

«Yesterday …» – а вот этот мотив, прозвучавший из мобильника Иванова, означал, что с ним желает говорить его старый закадычный друг, Генка Вакуум, для остальных Геннадий Владиленович Аввакумов, звукорежиссёр областной телерадиокомпании и весьма уважаемая личность не только среди местного бомонда, но и некоторых авторитетных властных кругов. Геннадий был страстный меломан, а если брать по большому счёту, то и представитель самой элиты данной части человечества – битломанов, а в их стройных рядах состоял и один из местных олигархов, что и роднило простого представителя средств массовой информации с верхушкой общества. «Что-то случилось, потому как Гена никогда не звонил мне в рабочее время», – Иванов извинился и вышел в коридор.

– Что у тебя, дружище? Извини, но у меня запарка по работе, долго говорить не могу.

– Слышал я про твои запарки – каждый вечер этого кретина Шустермана слушаю.

– Да, кстати, я заметил, что его с каждым разом слушать становится всё противнее и противнее, а в последний вечер вообще невозможно. Голос у него, как у поросёнка, но я тут субьективен, думал, только мне кажется. А что, твоя работа?

– А то. Нечего приятным баритоном гадости вещать. Малость частотную характеристику подправил, пусть народ от одного его голоса тошнит.

Аввакумов был гением работы со звуком, а Шустерман изрядной сволочью, и очередным доказательством этого послужила последовавшая от Аввакумова информация:

– Миша, сегодня утром какой-то паренёк приволок к нам посылку для Шустрика. Было ещё рано, в это время обычно приезжаю только я. А в последнее время и Рома. Наверное, очередную гадость обдумывать. Короче, я был там, когда он вскрывал посылку. Миша, там были головы … Те самые! В сумке-термосе, обложенные льдом. Всё цивильно, никакой крови, чистенькие. Ромку сразу же вырвало, я еле успел подсунуть ему кулёк из заготовки сценария его сегодняшней вечерней передачи. Но потом оклемался, гадёныш, и начал орать, что с таким материалом все «Тэффи» в этом году заберёт и на первый федеральный канал уедет.

– На Пушкина 40, в СИЗО он может уехать, Гена. Он что, не собирается полученные вещдоки к нам везти?

– Не собирается. Спрятал всё, гад. На сегодняшнем шоу хочет народу показать, представляешь? Поначалу хотел вообще в утренних новостях, но я сумел его убедить подождать до вечера и молчать, пришлось припугнуть компроматом из моего аудиоархива, – Аввакумов хитро улыбнулся, – я иногда микрофоны в студии включаю и выключаю немного не в то время, как наши телезвёзды считают. Любопытнейшие реплики случаются, иные всю карьеру журналисту могут загубить. Рома купился, и до вечера время у тебя есть, пока дружище! Ну всё, пока! У нас эфир, бегу работать!

«До вечернего шоу Ромки Шустермана осталось восемь часов, за это время надо, получается, раскрыть дело, которое не далось за десять дней. Стоп! Пока не прозвучала знаменитая мелодия Пола Маккартни, всё было не так плохо, я практически нащупал мотив убийства. Это была месть. Месть старая, именно та которую подают холодной. Убийцу в этом деле надо искать в прошлом. В прошлом его жертв», – Иванов закрыл крышку мобильника и вернулся в кабинет.

– Коллеги, есть пренеприятнейшее известие – для раскрытия дела нам осталось всего восемь часов.

– Как восемь часов? Андреич, ты что, в коридоре Гоголя ненароком перелистал? – Сташевский приподнялся со стула вопросительным знаком, – Что случилось вообще то?

– Случилось страшное, Палыч. Объявились отрубленные головы, и они в руках у любителя великого Майн Рида. Звезда местной тележурналистики Роман Шустерман получил их сегодня утром в посылке. Как шампанское, со льдом. В вечернем эфире вылетит пробка и под какой-нибудь вальс, например, «Брызги вышеупомянутого шампанского», наша команда во главе со мной перестанет существовать. В том смысле, что меня уйдут пинком под зад, а вы разбредётесь по разным пенатам, хотя, возможно, всё обойдётся малой кровью, и заменят только меня, как руководителя. Кстати, о посылке знает только Шустерман, мой друг Аввакумов и теперь вы.

– Нашлись головы? И они у Шустрика? Сташевский изобразил рукой восклицательный знак, или просто поднял руку, как на уроке в школе – Тогда такая смерть, как у фигурантов нашего дела, покажется лучшим выходом. После вечернего кривляния этого местного Доренки я сам сделаю себе харакири. Михаил Андреевич, только под вашим руководством мы сможем раскрыть это дело, соберитесь и командуйте. Я считаю, мне стоит ехать на телевидение, думаю твой приятель поможет мне ознакомиться с артефактами.

– Удачи тебе! А мы что стоим? Версия о мести из далёкого прошлого не отменяется. Олег Николаевич и Дмитриев уже роют архивные дела и ищут, очень хорошо ищут всех пострадавших от общения с вышепоименованными лицами и на ваш объективный посторонний взгляд, наказанными недостаточно серьёзно. Начиная с детского сада! Может совочек не поделили или там кого-то с горшка столкнули. Вперёд! Вам час на всё!

– Так мало же, – начал было Сёмушкин, но умолк, получив удар под рёбра.

– Молчи, студент. Андреич всегда время с запасом даёт, умножь на два и прибавь полчаса, – прошипел Дмитриев, работавший с Ивановым уже пять лет и тихо, про себя, боготворивший его. Сам Владимир Дмитриев, как говорится, звёзд с неба не хватал, но был упорным и старательным. Любое порученное дело доводил до конца, за что Иванов ценил его. Хвалил правда редко, но и в обиду не давал. Было ещё одно обстоятельство, которое связывало их – Владимир был обязан Иванову жизнью.

Однажды во время следственного эксперимента с выездом на место преступления то ли из-за халатности конвоя, то ли чего похуже – деньги большие там крутились – подследственный смог освободиться от наручников, завладел оружием конвойного, но почему-то взял в заложники Дмитриева. Потом то выяснилось почему – конвойный был с ним в сговоре и должен был помочь выбраться из города. А Дмитриев был без оружия и в полном ступоре от неожиданности, делай с ним, что хочешь. Да и остальные не лучше. Ситуация была критическая. Отпускать подонка-педофила никак нельзя было. Его папаша, из олигархов первой волны, поднявшийся на крови конкурентов, уже наверняка за бугром местечко сыну приготовил, не достать. А в том, что тот курок спустит, сомневаться не приходилось. Девять жизней он уже забрал …

Естественно, что первым делом отморозок потребовал, чтобы все положили на землю оружие. У парня с видеокамерой оружия не было, а остальные колебались …Иванов тоном, не допускающим возражений, приказал выполнить требование. Он это умел. И сам тоже спокойно нагнулся и положил свой табельный ПМ на землю. Дальше всё произошло за какие-то доли секунды. Выпрямляясь, Иванов сделал какое-то молниеносное движение и в его руке оказался пистолет, мгновенно сделавший два выстрела. Дмитриев понял, что никакой ствол ему на висок не давит, а рука, державшая его за отворот куртки, ослабла и что-то упало ему под ноги. Он посмотрел вниз и увидел тело с пробитой головой. Подняв глаза, он увидел в руке Иванова пистолет с непривычно длинным стволом, который всё ещё смотрел на лежащего преступника.

– Проверь его! Услышал Дмитриев команду начальника и машинально проверил пульс у лежащего тела. Естественно, никакого пульса не было, как и половины затылочной части черепа.

– Он мёртвый …

– Точно? Тогда надень наручники на этого, – и Иванов показал стволом на конвоира, застывшего в ступоре, как и все остальные. Затем добавил, обращаясь ко всем, – Когда будете писать рапорта, не забудьте добавить, что я сделал даже не один, а целых два предупредительных выстрела. Вот они, – и с этими словами Иванов два раза выстрелил в воздух.

– Правда? Тогда, конечно, хватит… Володь, ты чё?

Дмитриев тряхнул головой, отбросив воспоминания о начале своей работы вместе с Ивановым, и подмигнул Сёмушкину, – Олежа, а Шеф тебя ценит. Но не дай бог тебе сверх того ещё пять минут добавить.

– И что?

– Ничего, Майн Рида почитай на досуге. Узнаешь, что будет. Шевели конечностями.