Подарок отца. Книга пятая. Леди золотой кувшинки

– Питер – это просто немыслимо! Почему ты меня не предупредил, что мы с тобой здесь не одни? – её возмущению не было предела.

Питер громко засмеялся.

– Ровена, любовь моя, как будто бы это тебя остановило.

Она смутилась ещё больше, услышав замечание супруга.

Ей очень хотелось пнуть его изо всех сил ногой. Он явно намекал, что именно она его соблазняла. Вот бесстыжий…, вот наглец…!

Возмущению Ровены не было предела.

– Ты выставил меня на посмешище! – продолжала возмущаться она.

– Ну, хоть в этом…, хотя замечу, моя дорогая, и без моей вины, мы теперь квиты.

Ровена надула губки, Питер просто злопамятный тип, как оказалось. И ему крупно повезло, что он не принимал в этом спектакле участия! И она решила перенести свой гнев на другого человека.

– Сэр Томас, вам никогда не говорили, что не прилично подглядывать?

Ровена была рассержена и не знала, на ком отыграться.

Питер её тут же поддержал.

– Да, Томас? Вам что, делать было нечего? А что ты сейчас делаешь здесь?

– Ничего, – ничуть не смущаясь, произнёс Томас, не показывая никаких эмоций. – Просто все интересуются, когда мы возвращаемся?

Изумлению Ровены не было предела.

– Все?! – вопрос замер у неё на устах.

Она в опасении подняла глаза и увидела воинов Питера, которые сидели на пригорке наверху обрывистого берега, как зрители в амфитеатре в Древнем Риме на бое гладиаторов, только здесь они наблюдали совсем другое.

Глаза и рот Ровены расширились от удивления.

Девушка резко повернулась к Питеру и обвинительным тоном спросила:

– Ах, ты знал, что за нами наблюдают?!

Она начала колошматить Питера кулаками.

Питер, не ожидавший ничего подобного, пропустил один удар в челюсть. Он попытался остановить Ровену и, когда руки её были за спиной плотно зажаты его рукой, поцеловал. Затем, отстранившись, он засмеялся и примирительно произнёс:

– Ровена, будет тебе сердиться, я сам забыл обо всём на свете, как только увидел тебя. Не переживай. Они никому ничего не расскажут.

Ровена после его правдивых слов смягчила свой взгляд, но голос ещё звучал строго:

– А я думала, ты их призвал в свидетели моей невинности.

– Боже! Ровена, мне это было совершенно безразлично в тот момент. – сказал Питер, но, заметив на лице Ровены сердитое и обиженное выражение, добавил: – Хотя не скрою, теперь мне приятно узнать, что я твой первый и последний господин.

Ровена немного успокоилась, узнав, что Питер ничего не подстраивал.

Она от волнения теребила край своей одежды, больше ей ничего не приходило в голову, но руки срочно надо было куда-то подевать. Щеки девушки пылали от смущения. Боже, думала она, теперь все будут обсуждать её недостойное поведение. Новобрачной, считалось, надо было быть очень скромной, а она вела себя с Питером уж точно не так.

Она решила не смотреть в сторону сэра Томаса.

Ровена была уверена абсолютно, что прочла в его взгляде осуждение.

Питер тем временем поднял знамя, на котором они провели ночь, видя, как Томас всё время косится в эту сторону.

– Томас, по-моему, ты уже удовлетворил своё любопытство, – недовольно пробурчал Питер. – Можешь идти всех успокоить. И пусть собираются в путь. Сейчас отправляемся, только по дороге захватим Анфред в хижине рыбака.

Постепенно Ровена позабыла о своём смущении.

Более того, теперь рыцари удовлетворены и перестанут злословить, успокаивала она себя.

Получилось, как получилось.

Отряд с новобрачными, не спеша, возвращался домой в замок Гилфорд.

Ровена ехала вместе с Питером на его коне и всю дорогу радостно улыбалась. Счастье переполняло девичье сердце и радовало душу. Она любит Питера, он любит её, и они теперь муж и жена. Такое же глупое и счастливое выражение лица было и у Питера. И ничего другого для счастья, казалось, им и не надобно в этой жизни.

Но, однако, сейчас леди Ровену беспокоили некоторые моменты, которые в порыве счастья вылетели у неё из головы совершенно.

Молодой воин Питера, Гендель, посланник с её письмом домой в Алансон, вернулся с континента. Он, ещё до прибытия за ней Питера, передал ей ответ из дома: послание от младшей сестры Беатрис. Сначала Ровена не придала особого значения некоторым моментам послания, мысли её в это время были заняты совершенно другим, но сейчас, когда они возвращались в замок, у неё появилась возможность поразмыслить над загадками. Она припомнила тот самый момент, который её беспокоил. Вышивка, которую ей передала сестра, была свёрнута и перевязана кожаным шнурком для волос. Вроде бы на первый взгляд ничего необычного в этом не было для постороннего человека, но вот Ровена, когда все страсти воссоединения её с супругом улеглись, испытывала взволнованность по этому поводу.

Сестра всего лишь отправила ей кожаный шнурок для волос.

Но для Ровены было в этом нечто весьма странное и непонятное.

Откуда Беатрис могла знать, что она потеряла свой шнурок во время путешествия? Ведь она потеряла его у водопада во время трагичного происшествия, о котором сейчас в самый счастливый день совершенно не хотелось ни вспоминать, ни уж тем более думать.

Ровена допускала мысль, возможно, сестра просто так на всякий случай послала шнурок для волос. Но отчего-то Ровене казалось, что это был шнурок именно тот самый, который она потеряла. Во всяком случае, он был такой же точь-в-точь! Она, сейчас держа его в руках, уже в который раз, пересчитала все узелки на нём. Даже количество узелков, которые Ровена делала на своём шнурке каждое утро незаметно от похитителей после пробуждения, было таким же. Их было столько, сколько ночей они с Анфред были в пути в обществе похитителей.

Будь её мысли смелее, она готова была признаться себе, что шнурок был именно тот самый, который она потеряла у водопада, когда она с Питером в спешке покидали то злосчастное место. Но это было просто невероятно! И именно от этого факта на душе Ровены было неспокойно.

Ровена решила по возвращению в замок, когда появится минутка для размышлений подумать о невероятном совпадении основательно, возможно посоветоваться с Анфред.

И, более того, она должна обязательно поговорить с Питером о том происшествии у водопада. Он теперь её супруг и обязан посвятить её в свои секреты. А сейчас она собиралась насладиться своим медовым месяцем и первым днём семейного счастья. Она непроизвольно погладила жемчужного рыцаря, которого вышила на красном бархате перед самым похищением.

Сколько воды утекло с тех пор.

Питер, заметив этот жест, плотнее прижал к себе Ровену.

Ему показалось, что она загрустила. Сначала он подумал, что до сих пор от смущения после их первой брачной ночи, но, когда супруга достала из своей сумки и развернула красный бархат, решил, что она грустит о доме, о родных. Жалеет, что осталась. Видимо, поэтому он не сдержал свой порыв и прижал её покрепче. Бархат тот самый, о котором рассказал ему при встрече на пути в Дувр его молодой воин Гендель, передавший послание для его супруги из дома. Сам не зная, почему так поступил: хотел ли подбодрить супругу или это был собственнический инстинкт.

Он заглядывал через её плечо. Ровена рассматривала жемчужного рыцаря и пальчиком проводила по бусинкам. Ему вдруг захотелось быть этим рыцарем. Рыцарем для своей леди, как говорила сама Ровена. Он, довольный, улыбнулся, представив, что Ровена сейчас думает именно о нём, как и он о ней.