Эффект Фостера

Матч двух штатов город ждал давно. Поэтому сегодня городской стадион Смита был заполнен под завязку.

– Давай, давай, – шептала я, сверкающими глазами наблюдая за Мейсоном, готовившимся отбить мяч. И даже в такой волнительный момент я не могла не отметить то, как потрясающе он выглядел. На нем была форма команды – белые брюки, которые к концу игры были испачканы землей и сине-белая рубашка с названием штата и номером двадцать девять на его груди.

Большими руками в кожаных перчатках он сжимал биту, все его тело было напряжено, а взгляд сосредоточен, и, признаться честно, ничего более завораживающего я не видела в своей жизни.

Женская половина трибун думала также. Все они смотрели на него, на лучшего аутфилдера нашей команды, выдающегося молодого игрока Юты и пускали слюнки. Но он был моим, был влюблен в меня, а не во всех этих фанаток. И я солгала бы, если б сказала, что совсем не чувствую гордости, что смогла подцепить такого парня.

Питчер[4]Калифорнии сделал последний замах, пафосно задирая ногу выше, чем девчонки из команды болельщиц и бросил мяч.

Трибуны замерли. Секунды растянулись, становясь невыносимо долгими, пока каждый на поле и на трибуне следил за траекторией одного мяча. Даже с такого расстояния я хорошо видела, как Мейсон сжал биту руками, казалось, даже слышала легкий скрип кожаных перчаток, и то, как он сделал вдох. В его глазах промелькнуло уже знакомое мне сияние, которое означало, что он точно возьмет этот мяч. Мейсон замахнулся и отбил, отправляя мяч в полет. В следующее мгновение он бросил биту и, улыбаясь во весь рот, медленно побежал.

Почему он медлит?

Отэм и Челси, а также все окружающие меня болельщики вскочили со своих мест. Челси потянула меня за руку, а когда я встала, набросилась на меня и начала обнимать.

– Хоумран! – завопила подруга. Я мягко оттолкнула ее и взглянула на мяч, который вылетел за пределы игровой зоны и приземлился прямо в большую перчатку болельщика.

Я запрыгала на месте от радости, попутно обнимая подруг. Толпа вокруг нас ликовала. Мейсон добежал до «дома», ребята из команды накинулись на него, принимаясь обнимать и поздравлять с великолепный ударом. Из-за радостных воплей и криков не было слышно голоса комментатора из динамиков, но все и так было ясно. Юта на один шаг ближе к первому месту, а Калифорния заканчивает свое состязание в чемпионате.

***

Прикрыв глаза, я наслаждалась энергичными мотивами клубной музыки. Танцпол был заполнен сотнями веселящихся молодых людей. В зале пахло сигаретным дымом и комбинацией из разных женских парфюмов. Даже в туфлях на тринадцатисантиметровых шпильках я чувствовала, как вибрирует пол подо мной.

Клуб, где мы остановились, находился в Ривертоне. Сегодня здесь было открытие, именно поэтому зал был заполнен посетителями.

– Знаете, они еще пожалеют, что решили кинуть вас, – прокричала Челси, стараясь быть громче музыки.

– Они не кидали нас. Просто вечеринка только для команды, – ответила Отэм.

– Утешай себя, – усмехнулась Челси.

Как бы мне не хотелось занять сторону Отэм, я была согласна с Челси.

После игры Мейсон сообщил мне, что команда хочет отметить важную победу. И где это могут сделать лучшие бейсболисты-старшеклассники штата, как не в загородном мужском клубе, принадлежащем отцу Леви Джексона – кэтчера[5]команды и по совместительству парня нашей Отэм. В городе не так много мест, где лицам, не достигшим двадцати одного года, позволили бы отрываться без присутствия взрослых, а тем более распивать алкоголь. Вечеринка была закрытой, только для команды, только для парней, поэтому я и Отэм остались за бортом.

Я не сильно расстроилась, ведь меньше всего мне хотелось находиться в обществе придурков, а многие игроки из бейсбольной команды штата были именно придурками. Бейсбол в этой стране любили, и парни, которые были уверены, что попадут в команду первого дивизиона университетского бейсбола, не стеснялись распускать свои павлиньи хвосты. Мейсон не был таким, а вот Леви Джексон, в которого Отэм угораздило влюбиться, был ярким представителем семейства фазановых.

– Наверняка они уже кувыркаются с целым взводом девочек по вызову, – поднося к губам коктейль из водки и клюквенного сока, ядовито выдала Челси. Подруга прятала за стаканом улыбку, словно наслаждалась переживаниями Отэм.

Отэм уныло застонала, прикрывая лицо руками.

– Хватит, Челси, – резко сказала я. – Зачем ты это делаешь?

– Я делаю? Разве нормально то, что они не взяли вас с собой?

Отэм вскинула голову, возвращая взгляд на Челси.

– Да, это нормально, потому что вечеринка «только для команды» означает, что там будет исключительно команда, это ведь даже не наши школьные бейсболисты, – сказала я.

– Тебе будто все равно, – фыркнула Челси, откидывая темные пряди за спину. В свете неоновых «бегающих» по залу лучей ее бежевое обтягивающее платье казалось совсем прозрачным.

Отчасти она была права, я не ревновала Мейсона так, как Отэм ревновала Леви. Но всему виной была не безграничная вера в Мейсона, а моя уверенность в себе. Мейсон влюблен в меня настолько, что никогда не станет участвовать в чем-то, что могло хоть немного расстроить меня.

– Мне не все равно, но можешь ты просто перестать додумывать? Отэм и без этого беспокоится, – сказала я.

– Плевать, – фыркнула Челси. – Я танцевать, вы со мной? – Отэм отрицательно дернула головой. Я тоже отказалась, и Челси ушла танцевать одна.

– Она права, парни могут сейчас развлекаться с девочками, – как только Челси скрылась из виду, уныло протянула Отэм.

– Просто перестань думать об этом.

– Мне кажется, он изменяет мне.

– Леви? – мои брови в удивлении сошлись на переносице. – Не думаю.

– Это точно, я чувствую это. Может, я недостаточно хороша для него?

Я бегло прошлась взглядом по стройной фигуре Отэм, изумрудного цвета платью и роскошным волосам. Моя подруга была эталонной красавицей, нежная, но при этом холодная красота. Кожа Отэм была светлой, без единой родинки или веснушки, завершали эту картину голубые глаза холодного оттенка с зелеными крапинками в них.

Леви многие считали привлекательным, он был высоким, спортивным и с крепкими ногами, всегда модно одет и ухожен, но все портило по-детски смазливое личико, и полная недоразвитость механизма «сначала думай, затем делай».

В отличие от Отэм, которая с утра до ночи занималась, чтобы попасть в лучшую юридическую школу штата, Леви просто был Леви. Играл в бейсбол и во всем надеялся на папочку.

– У нее были съедобные трусики и задница как у бразильянки, – послышался звонкий мужской голос, и по тому, как этот голос тянул гласные, стало понятно, что его обладатель уже изрядно пьян.

Кстати об обществе придурков. Челси почему-то решила, что втроем нам будет очень скучно, поэтому позвала с нами своего парня футболиста – Билли, его дружков – Купера и Кая, а также пацифистку, веганку и ярую сторонницу движения «Гринпис» – Фиби Пакстон. И если футболистов еще можно было терпеть, то Фиби была сущим кошмаром. Она была из тех ребят, что проблему небольшой царапины на пальце раздуют до масштабов переломанного позвоночника.

В девятом классе на весь город прогремел документальный фильм о вреде осушения Большого соленого озера. По словам ведущего перспектива у близлежащих городов была крайне мрачная. Долгие годы добывания меди на местном руднике, крупные заводы на близлежащих территориях привели к тому, что на дне озера скопились десятки частиц различных химических элементов, в том числе и опасных. Обмеление озера и открывшиеся высохшие зоны обнажат эти залежи частиц, а ветер разнесет их по близлежащим городам. В будущем разносимые ветром частицы уничтожат экосистему и навредят людям.

Фиби Пакстон тогда так сильно впечатлилась этим фильмом, что незамедлительно создала петицию, в которой призывала сократить потребление водопроводной воды, чтобы озеро оставалось полным. Десятки экоактивистов, одетые в странные костюмы химических элементов выстроились на главной площади города, требуя от местного правительства принятия незамедлительных мер.

Инициатива была неплоха, если бы не одно «но». Фиби не учла, что водопроводная вода не забирается из озера, а осушают его не жители, а солнце и глобальное потепление. Это как если бы гипотетическому виду белых зебр без полос, она вручную подрисовала бы полосы. Проблему белых зебр это не решило бы, но Фиби определенно порадовалась бы своей работе, до следующего поколения зебр, которые родились бы снова без полос. Выходит, что сколько бы Пакстон не написала петиций, сколько бы экоактивистов не выстроилось в «цепочку химикатов» на главной площади, решить проблему осушения озера было никому не под силу.

– Я уже говорила, как мне не нравится это место? Диваны обтянуты кожей! – воскликнула Фиби, падая на свободное место рядом со мной. Ее черное узкое платье задралось, выставляя на всеобщее обозрение ее нижнее белье, но Фиби поспешила исправить это. Ее светлые волосы длиною до плеч закрутились от влажности, макияж немного размазался, но не думаю, что Фиби хоть немного волновало это. Она была сильно пьяна.

– Они из искусственной кожи, – сказала Отэм.

– Плевать! Я ненавижу, когда эксплуатируются животные принты.

– Надеюсь, производители диванов сделают отчисления коровам, – усмехнулась я, поднося стакан к губам. Фиби вздернула курносый нос и отвернулась, явно оскорбленная тем непониманием, с которым она сталкивалась в этом жестоком мире.

– Барбара, как поживаешь сестренка? – По другую сторону от меня расположился Кай Данкрафт – любитель съедобных трусиков и поп как у бразильянок. Не церемонясь, он расположил руку на спинке дивана позади меня и прислонился к моему боку своим телом. Карие глаза замерли на моем лице, а с его тонких губ не сходила довольная улыбка, от него пахло алкоголем и женскими духами, а значит, он успел с кем-то перепихнуться в туалете. От этой мысли меня затошнило, и я отодвинулась от него. Лучше быть ближе к девушке, которая считает, что сплотившись, мы сможем изменить ось вращения земли, чем к любителю съедобного белья.

– Я тебе не сестренка, и еще раз коснешься меня, не сможешь играть в футбол минимум неделю.

Данкрафт рассмеялся, запуская по всему моему телу неприятные мурашки. Он не принял мои слова во внимание, либо был тупым, либо из-за громкой музыки просто не услышал, вместо этого приблизился к моему уху и прошептал:

– Ты всегда нравилась мне, принцесса.