Внеклассные чтения

И достаёт из тумбы плётку и кляп…

* * *

Ты колесишь по двору на своей новенькой ярко-красной "Каме".

Уже середина мая – всюду солнечно, сухо и даже немного жарко. Ещё через две недели учебный год закончится. Летние каникулы и прочая дребедень…

Родители думают, что «Каму» тебе отдал друг, а себе купил спортивный велосипед с переключающимися скоростями.

Родители с трудом, но, видимо, верят…

Свой старенький «Школьник» ты продал соседскому парнишке за символические 20 рублей… «Кама» же тебе обошлась в целую сотню. Её ты копил целый месяц…

Ты беззаботно колесишь по двору на почти честно заработанном велосипеде, когда тебя окликает высокий усатый мужик в костюме.

Не без опаски ты подъезжаешь к нему… Этот мужик представляется и рассказывает тебе следующую историю…

Несколько дней назад отец Сани Иванова, подполковник Министерства Обороны, даёт своему другу-сослуживцу посмотреть фильм "Последнее танго в Париже". Но уже на следующий день друг возвращает кассету и рекомендует глянуть эпизод в середине фильма…

Якобы там в один из моментов фильм прерывается, и около минуты идёт откровенное порно. Но порно не ФРГшное, в шикарных апартаментах отеля, а какое-то до боли знакомое… Советская потрёпанная «хрущёвка», советские ПТУшники, ругающиеся отборным русским матом и вчетвером облепившие на кровати какую-то голую тётку…

Самое забавное там – это фраза одного из парней.

На записи он довольно произносит: а это Вам за вчерашнюю «двойку», и втыкает свой юношеский член туда, куда удаётся воткнуть… В единственное свободное отверстие.

А самое странное то, что злостный мститель, таким необычным образом борющийся со своей школьной неуспеваемостью, – это сын Николая Иванова.

Саня…

Друг возвращает онемевшему отцу Сани кассету и говорит: устрой своему сынку допрос с пристрастием… А так, фильм ничего…

И подмигивает: это я не только про "Танго в Париже"…

Дома отец налетает на своего Саню чуть ли не с кулаками, и тот ему со слезами на глазах всё рассказывает.

Саня выкладывает отцу всё, как есть. Всю твою историю с деталями, которые он только мог знать. Про домогательства, про водку, про ноксирон…

Рассказывает и всю свою историю: в оргиях участвовал, деньги платил, на камеру снимал…

С "Последним танго" у Сани осечка была такая… Он по ошибке сделанную на днях запись Нины Васильевны начал переписывать не на ту кассету. Не на ту, куда обычно переписывал всё с камеры, а на "Последнее танго в Париже". Минуту спустя опомнился, спохватился, кассету из видеомагнитофона вытащил…

Потом Саня всё, как и положено, переписал на свою обычную «секретную» кассету, где им уже было записано почти два часа отвязного советского порно…

А вот затереть тот сраный минутный эпизод с "Танго в Париже" Саня забыл.

Так и провалялась кассета дома почти две недели никому ненужная, пока отец не отдал её своему другу по Минобороны.

Усатый дядька в строгом костюме, который всё это тебе рассказывает, – Санин отец. Николай Васильевич. Подполковник.

Ты стоишь со своей «Камой» будто каменный. Будто жена Лота, глянувшая на сгорающий Содом…

Санин отец берёт тебя под локоть и призывает сесть на скамейку и всё обсудить в сени дворовой берёзы. И ты молча повинуешься, из-под своей прямой чёлки растерянно глядя в землю под ногами.

* * *

Это был громкий судебный процесс.

"Тихая порядочная учительница три месяца растлевала своего ученика"."Насилие над несовершеннолетним учеником совершала его же учительница"."Ночь, улица, фонарь, аптека… Все низменные страсти человека"."В тихом омуте…""Когда стихами Пушкина орудуют уста насильницы"."Внеклассные чтения на дому"…

Это всё заголовки свердловских газет того 1987-го года. Вырезки из них ты до сих пор хранишь в своей папке с паспортом, дипломом о среднем полном и высшем образовании, свидетельством о приобретении в собственность квартиры и пачкой других…

Это памятные твоему сердцу фрагменты газет.

По телевидению о том процессе почему-то молчали. Но газеты же трубили, как войско Навина под Иерихоном.

Подполковник Иванов тогда под берёзкой предложил тебе такой вариант событий…

Ты должен рассказать родителям, как всё было. Но есть одно "но"…

Ты не должен ничего упоминать об оргиях на квартире у Нины Васильевны.

Это только всем на руку. Подполковник Иванов не хочет светить в деле своего сына и себя самого. Скандальной репутации его семье не надо.

Да и тебе от этого плюс. Потому что если суду станет известно про твои сомнительные предпринимательские таланты, тебя обвинят в организации группового изнасилования неоднократное число раз по предварительному сговору…

И с другой точки зрения… Ты занимался предпринимательством, а в СССР на тот момент оно ещё было запрещено. Советы говорили решительное «нет» частному капиталу.

К тому же это было банальное сутенёрство, запугивает тебя подполковник Иванов.

– Так что загремишь ты на полную катушку, – теребит он тебя за плечо, широко улыбается и добавляет: – Витька-Коммерсант…

Тогда, под сенью берёз, ты вспоминаешь что-то про своего деда, отсидевшего срок за продажу пачки чая.

Подполковник Иванов «по-дружески» теребит тебя за плечо и, улыбаясь, добавляет: колония для несовершеннолетних тебя вряд ли прельщает?

Тебе пятнадцать лет. Выдался чудный солнечный день. Можно щуриться, если смотреть на небо. Ты из-под своей прямой засаленной чёлки смотришь на заплёванный и засморканный клочок земли под ногами. Твоя красавица-"Кама" лежит рядом. Ты сидишь на скамейке у берёзы, и тебя по-отечески обнимает подполковник Министерства Обороны.

После всего, что случилось, ваша молоденькая учительница не должна преподавать в вашей школе, говорит Николай Васильевич. Она вообще не должна больше преподавать.

Ты с замершим сердцем разглядываешь сто раз перетоптанные бычки «Примы» и «Астры» под ногами.

И мы должны обойтись меньшими жертвами в этом деле, говорит Санин отец. Понимаешь, говорит он тебе и опять по-отечески теребит за плечо. Ты должен всё рассказать родителям…

Смотришь, как муравей тащит маленький листик берёзы мимо солидного зелёного смарча…

Мент, думаешь ты…

Но никакого упоминания о Сане, говорит Николай Васильевич. Да и о своей преступной деятельности вообще… Всем лучше будет.