Внеклассные чтения

Санин отец опять теребит тебя за плечо, улыбается через свои усы и спрашивает, пытаясь заглянуть тебе под чёлку в поисках глаз: ты меня понял, Витя?

Мусор, думаешь ты, разглядывая бычки "Родопи"…

Но что бы ты ни думал…

Судебный процесс был громкий…

Ты твердишь перед следователями и судом всё, что тебе в течение нескольких дней втолковывал Санин отец.

Первый раз это случилось тогда-то.

И случилось оно так-то…

Второй раз было так…

Третий так и т. д….

Такого длинного стихотворения ты ещё никогда прежде не учил.

Санин отец всю твою речь прописал по буквам.

Подполковник. Отец семейства. Добропорядочный гражданин…

Не хотел, чтобы позорное пятно легло на его семью. На его карьеру…

Но это не помешало ему за день до того, как ты по предварительной договорённости всё рассказал родителям, вынудить тебя опять напоить Нину Васильевну водкой с ноксироном. Когда ты спускаешься вниз, Санин отец велит тебе погулять во дворе. Он говорит, что ему с другом надо провести тщательный осмотр квартиры с целью выявления каких-либо улик, указывающих на оргии и твою предпринимательскую деятельность.

Санин отец говорит тебе это и вместе с другим мужиком поднимается наверх. А ты остаёшься на улице. Садишься на качели и в гордом одиночестве пружинишь от земли.

Ты занимаешься этим минут десять. Потом ещё около получаса просто тупо шатаешься по двору, пинаешь камешки, прыгаешь по вкопанным в землю автомобильным покрышкам и опять пружинишь на качели…

Ты не дурак. Ты знаешь, чем именно там могут заниматься два взрослых мужика почти целый час.

Потом они выходят. В руках Николая Васильевича наполовину пустая бутылка водки с ноксироном. Это уже четвёртая бутылка из всех, которые потребила Нина Васильевна за три месяца вашего тесного знакомства.

Вроде, всё подчистили, говорит тебе Санин отец. А это, он показывает бутылку, мы у тебя изымаем…

Никто не должен знать, что ты поил её ноксироном.

Ты должен быть жертвой в этом деле.

Когда твои родители узнают из твоих уст о том, что учительница литературы регулярно принуждала тебя к соитию, матери делается худо.

Толстая сердечница, она сразу же хватается за валокордин.

Отец хлопает своими глазками под толстыми линзами очков и целую минуту не может проронить ни слова.

Что удивительно, твои родители даже не допускают мысли, чтобы подать в суд. Вернее, это-то как раз и неудивительно.

Серые-серые… Как грязь под ногтями.

Он – токарь на УЗТМ, она – оператор разливочного цеха на "Патре".

Они думают максимум о том, как бы тебе скорее сменить школу под конец учебного года.

Но у тебя договорённость совсем иного рода с подполковником Ивановым.

И тебе в итоге ещё приходится уговаривать родителей обратиться в милицию, иначе ты сам пойдёшь к участковому.

В общем, до суда дело всё-таки доходит…

Ты не можешь глянуть в глаза Нине Васильевне после этого. Впрочем, ты и до этого туда не часто заглядывал.

В ходе судебных разбирательств она почти всё время молчит. Пусть она и раньше не бывала многословной, но сейчас в её молчании отчётливо ощущается испуг.

Неожиданность.

Растерянность.

Шок.

Ты истец. Но будь следствие чуточку расторопнее, то ты был бы ответчиком. Да ещё каким! Таких в СССР ещё не бывало! Не бывало равных тебе!

Организатор первой в СССР порностудии!

Тогда бы газеты пестрили совсем другими заголовками…

"Пятнадцатилетний предприниматель торговал своей учительницей"."Пятнадцатилетних капитанов больше нет, но есть пятнадцатилетний сутенёр"."Тимуровцы конца двадцатого века"."Гайдар мечтал не об этом…"

Такого страна ещё не знала.

Впрочем, она и не узнала…

Ты и просто-то по жизни выглядел жертвой, а на всех судебных заседаниях так и подавно. У судьи ни на секунду не зародилось подозрений в неискренности твоих слов.

Ты был стопроцентной жертвой.

Вдобавок медицинская экспертиза показала, что Силантьева Нина Васильевна имеет высокую степень ноксироновой зависимости. Остатки вещества были обнаружены в её крови и моче…

У твоей учительницы литературы были все яркие симптомы от прекращения приёма ноксирона – тревожность, бессонница, судороги, бред…

Врачи говорили, что могло дойти и до смерти…

В связи с ухудшением здоровья подсудимой судебные слушания были отложены на полтора месяца. До конца лета.

Обнаружение ноксироновой зависимости сыграло не на руку Нине Васильевне. Хотя она, конечно же, и утверждала, что это название слышит впервые.

Во время судебных заседаний гражданка Силантьева почти всё время молчит. Даже когда вопросы адресуются непосредственно ей. А потом становится известно, что она на втором месяце беременности…