Двойное алиби

– Вы хотя бы пригубите, – заметила Мария. – Это не скажется на вашем вождении. Нельзя после чоканья ставить стакан, не выпив ничего. Плохая примета. В Грузии, например, поэтому из рога пьют, пока не осушишь, на стол не поставишь, вино разольешь. Взял рог в руки и попался.

– Подловили. Но я и стакан выпью, на моем вождении это никак не скажется.

– У мужиков бахвальство – вторая натура.

– Вы меня подначиваете? Если я выпью стакан, мне придется остаться здесь на ночь. Ни к чему эти игры с ментами. Или обуют на деньги, или прав лишат. Если принципиальный попадется.

– Оставайтесь, кто же не дает. Места много.

– А что скажет муж?

– А мне плевать на то, что он скажет.

– Вы Сирена, – улыбнулся Славин, – а я Одиссей. Так я и буду теперь вас называть.

– Может быть. Хорошая ассоциация.

Славин чокнулся с хозяйкой еще раз, пригубил и поставил стакан. Женщина сделала несколько глотков и словно задохнулась. Замахала ладошкой перед лицом, со стуком поставила недопитое виски, схватилась за чашку с чаем, запила и выдохнула.

– Непривычный для вас напиток ячменный виски, – сочувственно сказал Славин.

– Да, я все больше ликерами балуюсь, коктейлями, вино люблю хорошее. Но можно перейти на ты. Целоваться не будем, но засчитаем это как брудершафт.

– Как мне вас называть – Мария?

– Нет, это слишком официально.

– Маша?

– Это будет фамильярно.

– Что-то среднее. Мара?

– Боже упаси. Хотя ладно, называй как хочешь, можно Мари. Я буду звать тебя Одиссей. Помнишь, песенка такая была – «Ты куда Одиссей, от жены, от детей». Кстати, ты женат?

– Разведен.

– А лет тебе сколько?

– Почти сорок.

– Дети?

– Взрослая дочь. Почти не общаемся.

– Почему?

– В маму пошла.

– Ну что же, пока все складывается удачно. Нет, не подумай. Это я к тому, что меня совесть не будет мучать из-за того, что я тебя здесь удерживаю. А там жена с ума сходит. Женская солидарность, понимаешь?

– Анекдот про женскую и мужскую солидарность? – предложил Славин.

– Валяй.

– Мужская солидарность. Муж не ночевал дома.

Жена. – где был?

Муж. – у Васи.

Жена звонит Васе. – Мой у тебя был?

Вася. – Что значит был, он и сейчас у меня.

Женская солидарность. Жена не ночевала дома.

Муж. – Где была?

Жена. – У Вали.

Муж звонит Вале. – Моя у тебя была?

Валя. – Нет, конечно, я тебе давно говорила, что она гулящая.

– Смешно, – сказала Мария без улыбки.

– Извините, – сказал Славин, – кажется я проявил бестактность, не сообразил.

– Ладно, не парься, все нормально, однако соловья баснями не кормят. Сейчас продукты питания организую.

Мария ушла. «Черт возьми, – сказал себе Марк, – в доме повешенного не говорят о веревке, досадная оплошность, где ваше чувство такта»? Он взял кочергу и стал ворочать поленья в камине. Предложение остаться на ночь взволновало его. Помимо воли, это было не рассудочное. Раздался звонок. Мария вернулась, ответила, – алло, алло, – потом выдернула телефон из сети, прикрыла дверь на кухню. Но Марк все равно почти все слышал, хоть и старался не слушать, потому что был воспитанным человеком. Громким яростным шепотом женщина взывала к совести невидимого абонента. «Десять лет жизни коту под хвост, лучшие годы я тебе отдала, – расслышал Марк. – Про деньги забудь, считай, что это компенсация морального ущерба. – Разговор закончила словами – да пошел ты, будет так, как я сказала или я сделаю так, что всю лавочку твою закроют. Это мое условие».

Потом наступило молчание. «Черт, вот угораздило меня попасть в супружескую свару, – сказал себе Славин. – Зачем я посетил сей мир в его минуты роковые, или как там?»

– Ты можешь мне помочь? – После долгой паузы крикнула Мария.

Марк пошел на зов. Она улыбалась, как ни в чем, ни бывало, держала в руках поднос с закусками, глазами показала на трехлитровую банку с солеными огурцами.

– Можешь это взять?

– Могу, но зачем. Кто же ест на ночь соленые огурцы, жажда замучает.

– Какой рассудительный, но ты прав. Тогда возьми нож и разделочную доску. Будем там все резать. Для сервировки нет ни времени, ни желания.

– Давай, я поднос возьму.

– Нет, я сама, лучше нож, а то я его боюсь.