Двойное алиби

– Пойдем, хоть чаем угощу. Не кобенься, мне плохо одной. Живая душа нужна, поговорим немного, и уедешь.

– Хорошо, – сказал Славин.

Оказавшись за воротами, он сразу же почувствовал, как исчезает накапливаемая в нем за время поездки досада на женщину и на свою мягкотелость. «Нет худо без добра», – подумал он, когда увидел утопающий в белоснежных сугробах двор, деревья и кустарники, занесенные снегом. Посреди участка стоял добротный двухэтажный дом красного кирпича. Здесь во дворе, после городской суеты, быстрой езды, он словно оказался в другой реальности. Было тихо, медленно кружась, падали снежинки, и казалось, что время замедлило свой ход.

– Вы идете или как? – позвала его с крыльца Мария. Она звенела ключами, подбирая необходимый, наконец, открыла дверь и вошла на застекленную веранду. – Ну, чего вы застыли там? Хотите оттянуть неприятное общение со мной.

– Для женщины с такой внешностью вы слишком самокритичны, это граничит с кокетством, – возразил Славин. – На меня просто накатило. После сумасшедшей Москвы, грязной дерганой, вдруг оказаться в тишине и свежести зимнего сада. Это как в церкви бывает. Заходишь взвинченный, мысли одна хуже другой, а постоишь в тишине, и вдруг все проблемы отступают, чувствуешь, что все пустое, эти лишние хлопоты, суета, отравляющие тебе жизнь. Или как после тяжелого дня выпить стакан водки.

– Про церковь мне понравилось больше, – сказала Мария, уходя в дом.

Последовал за ней. Хотя постоял бы во дворе еще, не желая расставаться с охватившим его благоговением.

– А вы не лишены романтики, – заметила Мария, – и за внешность спасибо.

– Говорить правду – просто и приятно, – сказал Славин.

При ярком освещении женщина выглядела еще более эффектно. Он не была красивой, но породистой, как скакун, и видимо тщательно следила за собой. Она стояла посреди гостиной спиной к монументальному камину, отделанному натуральным камнем. Перед порталом находились большие кожаные кресла, массивный журнальный столик. Изнутри дом был обшит деревом. С потолка свисала стилизованная под старину кованая люстра. У стены возвышался величавый буфет из красного дерева, перед ним круглый ореховый стол.

– Имение наследственное? – спросил Славин.

– Почему вы так решили?

– Дом новый, а деревья многолетние.

– Все значительно проще. Купили у бывшего номенклатурщика участок со старым домом. Снесли к чертовой матери и построили новый.

– Действительно, все просто. А я все выстраиваю догадки путем сложных умозаключений.

– И напрасно. Не надо усложнять жизнь. Все всегда значительно проще. И за поступками людей, как правило, низменные мотивы. А такие как вы громоздят удобные для себя отговорки лишь бы не смотреть в глаза действительности.

– Должен признать вашу правоту, – сказал Славин с сожалением. – А что камин работает?

– Да, если хотите, можете зажечь огонь. Я с ним возиться не буду. Я вообще не помню, когда его вообще топили.

– Не топите камин, а дрова рядом.

– Антураж. Так дизайнер видел. У нас паровое отопление. В подвале газовый котел. Здесь тепло.

– Но вы шубу не снимаете.

– Стриженная норка, это не шуба, это украшение. Мне не жарко. Под ней у меня практически ничего нет. Хотя вы правы. Сейчас надену свитер.

– Так камин запалить?

– Конечно, пусть живой огонь займется, авось в нем сгорят все наши беды. Как говорится «Махмуд поджигай». А я займусь чаем.

Мария, включила телефон в зарядное устройство и скрылась в соседней комнате. Славин занялся разведением огня. Достал из кармана швейцарский складной нож, с которым никогда не расставался и, взяв в руки полено со словами «сейчас мы вырежем Буратино» стал стругать стружку для растопки. Когда хозяйка вернулась в гостиную, в топке уже занималось пламя.

– Справились?

– Здесь много ума не надо.

– Ну не скажите, не каждый мужик способен разжечь огонь для женщины.

Славин улыбнулся.

– Или в женщине. Ваши слова прозвучали многозначительно.

– А я вас предупреждала – не ищите везде подтекста. Вот и пример сразу нарисовался.

На ней теперь был свитер грубой вязки. Она включила электрический чайник, а потом поставила на столик у камина две чашки и сахарницу с конфетами. Когда вода закипела, наполнила чашки.

– Чай из пакетиков. Не обессудьте.

– Спасибо, мне все равно.

– Зато выбор большой – черный, белый, зеленый, цветочный, жасмин, бергамот. Вы какой будете?

– Черный.

После этого наступило долгое молчание. Сидели, пили чай, глядя, как пламя лижет поленья и вытягивается ввысь к невидимому дымоходу.

– А выпить не хотите? Виски, например, – вдруг предложила хозяйка.

– Я за рулем, спасибо.

– А я выпью, не возражаете?

– Нет, конечно.

Она встала и пошла к буфету, вернулась с бутылкой «Чивас» и двумя толстостенными граненными стаканами фирмы «Luminarc».

– Я вам просто налью, чтобы видимость была, будто я не одна пью.

Она наполнила оба стакана до половины, потребовала, чтобы он взял свой в руки, чокнулась с ним и сделала глоток.

– Черт, я же про деньги забыла, – воскликнула она, – я сейчас.

– Сидите, – остановил ее Славин, – я не возьму денег.

– Почему?

– Поздно. Я сижу с вами за столом, не могу. Джентльмен не может брать деньги с человека, который угощает его виски. Тем более с женщины.

– Вы старомодны, но мне это нравится. В таком случае – ужин. И без возражений.

– Хорошо, – согласила Славин. Он все еще держал стакан с виски.