Та, которую я люблю

– Только раскрой рот, корова, тебя потом твоя маменька по частям не соберёт!

Мозг ещё не включился, зато руки заработали. И ноги. Господи, спасибо тебе, что дал шанс уже наконец-то вломить кому-нибудь из этих!

Куркин не ожидал, что его схватят и пнут, выпустил Веронику, повернул голову и узнал Вика. Сплюнул горсть матерков, собрался и ударил. Прошло по касательной, но всё равно искры из глаз посыпались, каков же он в полную-то силу! И хер с ним, нечего миндальничать, не в спортзале.

Далее Вик последовательно применил к Куркину несколько любимых приёмов их тренировочной компании. То есть это он потом сообразил, что так сделал, а в тот момент учёное тело справилось само, без участия мозга. И отлично справилось, дай бог здоровья Вадиму Юрьичу, который тренировал отцовскую службу безопасности – и их с Майком заодно. Куркин лежал на асфальте кучей и хрипло дышал. Вероника стояла, смотрела и не дышала совсем – по ходу, боялась.

– Душа моя, отомри, – Вик одной рукой обнял её, второй хотел взять телефон – но того на месте не было. – Телефон при тебе?

– Ага, – выдохнула она. – В сумке был, – сумку этот урод у неё не отобрал, сумка висела на локте.

Вероника вытащила телефон.

– Посвети, – Вик кивнул на площадку перед подъездом.

Так и есть – валяется, родимый, возле двери. И даже вроде целый, хвала хорошему чехлу. И слава богу, а то все нужные номера Вик на память не знал.

Начал с Михаила Григорьевича – отчитался, запросил помощь. Следующий Паша – донести инфу.

Куркин завозился, попытался встать. Вик не глядя, чисто на звук, добавил ему ногой. Пожалел, что на ноге не ботинок с армированным носом, а просто лаковая обувка для офиса. Хана той обувке, наверное, но что ж теперь.

И ещё до Вика дошло, что ждать подмоги надо не у подъезда, куда в любой момент может подойти, подъехать или спуститься кто-нибудь, а где-то поодаль. Он кивнул Веронике – иди, мол, за мной, потом подхватил за шиворот Куркина и потащил – через дорогу, к забору. За забором было что-то невразумительное, ну и ладно. Тут подождём.

Орлы Михаила Григорьевича подоспели мгновенно – трое парней, радостный Тоха и ещё двое.

– Здрасте, Вик Валентиныч, Вероника Андреевна, – кивнул он обоим. – Этот, что ли?

– Он, родимый.

– Что-то тихо лежит – вы его не слишком приложили? – Тоха наклонился над Куркиным. – Ой, нет, нормально, шевелится. Сейчас подъедут знакомые ребята, отправим. У нас же нападение, правильно?

– Именно, – кивнул Вик и глянул на Веронику – стояла, молчала, смотрела.

Ничего. Сейчас сдать вошь недодавленную, и потом уже можно будет выводить девушку из шока.

Знакомых ребят пришлось подождать. Полицейская машина въехала во двор ещё минут через двадцать. Пока объяснили, кто тут и что, и почему он лежит, и что на самом деле скоро очухается, и что у него только нос разбит, а вот у девушки – видишь, да – синяки завтра к утру будут ого какие, и вообще к нему и так был миллион вопросов, забирайте и ладно, и наш юрист свяжется с вами хоть прямо сейчас, – прошло минут сорок. Но потом урода погрузили в машину и увезли, Тоха с ребятами тоже уехал, и можно было уже обнять Веронику.

– Пойдём наверх, душа моя.

Но разревелась она только в квартире. Села на табуретку в прихожей и разревелась.

– Слушай, когда же это всё кончится?

– Мы все стараемся, чтобы побыстрее. Что этот урод тебе говорил?

– Угрожал. Чтобы молчала. Кажется, он хотел куда-то меня отвезти, говорил – со мной там поговорят. И объяснят, что к чему.

– Это потом. Завтра юристу расскажешь, как именно угрожал. А сейчас вот что: собирай вещи, какие там тебе надо, и поехали. Жить будешь со мной, всё. Раз тебя здесь ещё и караулят, нечего сюда мотаться.

– А мама? – удивлённо спросила она. – Могут же и к ней прийти.

– Не придут, нужна-то им ты. Сейчас где они все?

– Наверное, на даче, – Вероника пошла на кухню, нашла записку. – Да, на даче. Еды оставили. Ты ешь солёную селёдку?

– Что? – какая, к херам, солёная селёдка?

– Да тут мама оставила, написала – чтоб я съела…

Вик прислонился к дверному косяку и захохотал.

– Душенька моя Вероника, у нас тут всё так живо и любопытно, а ты говоришь – селёдка… Нет, не обижайся, я ем всё, и селёдку тоже, но, может быть, ну её, и поедем уже?

– Возьмём с собой, – кивнула она.

Пока Вероника ходила и что-то там собирала, Вик осмотрелся. Нормальная такая трёшка, чистая, ухоженная. В большой комнате открыт балкон, там невероятная куча цветов. Какие-то фикусы, кактусы, фиалки, что-то ещё, что он даже не знал, как называется. Все бодрые и зелёные. Классные джунгли, надо будет уговорить её потом перевезти к нему что-нибудь. Красиво же. Ничуть не хуже, чем тётя Нина в Листвянке развела.

Комната Вероники была светлой и просторной. Шкаф, кровать, стол, полки с книгами и чем-то ещё, и орхидеи. Ещё больше, чем в офисе, заставлен весь подоконник и ещё полка на стене. Вот ни хрена ж себе! И почти все цветут – похожими на бабочек цветами. Белые, жёлтые, в крапинку.

– Ничего у тебя цветов-то, – восхитился он.

– Ну да, как-то так, – согласилась она. – Вроде я собралась. На несколько дней. Только мне же будет нужна машина.

– Завтра попросим Володю пригнать. Нечего тебе сейчас за руль садиться.

– А тебе нормально? – она глянула остро и прицельно.

– Вполне.

Но хоть руки помыть, что ли. Пока Вероника закрывает окна и балкон.

– И мне нужно поливать цветы.

– Подумай о том, чтобы забрать их с собой.

– Интересно, как? Там некоторые кусты выше человеческого роста!

– Я ж не говорю – сейчас, я говорю – вообще. В принципе, ты мне нужна любая, хоть бы голая и босая. Но я буду рад, если в нашем доме поселится что-то из этой твоей красоты.

– Правда, тебе понравилось? – она улыбнулась, как-то очень застенчиво.

– Правда.

Не знаешь, что делать, – целуй. И ОК.

Дома они были уже заполночь. Его кошачье высочество встретил в прихожей громкими матерными воплями – где вы, люди, так долго шлялись? Вероника тут же подхватила его на руки. Прошла в комнату, села на диван. Заплакала.

– Вероника, ты чего? Всё ведь позади? Дальше прорвёмся, веришь?