Свет Надежды

Он бы непременно получил ответ, если бы не маленькая Маруся, которая потянула его за врачебный халат с просьбой:

– Папа, я кушать хочу.

Серебряков отвлекся на дочку, взяв её на руки, чем выбил возможность для Нестеркина незаметно проскользнуть первым в кабинет Бояркина.

Серебряков – человек честный, поэтому явился на работу, несмотря на то, что его супруга попросила его посидеть с дочкой, пока она пойдет на рынок за новыми вещами. До обеда он вроде бы справлялся со своими обязанностями отца, но, когда мать начала задерживаться, а утекавшее время напоминало о его обязанностях врача, он собрался вместе с дочкой и явился на работу, предварительно оставив записку: «Ушел. Мася со мной. Вернусь к пяти». – кратко, но всё ясно.

В обеденное время, как мы уже знаем из предыдущих глав, собирались доктора в кабинете Бояркина. В тот раз там вновь сидела Узербацкая и обсуждала с Андреем очередного страдающего пациента. Пришедший Нестеркин никак не отвлек их от беседы. Молча положив журналы и газету на стол, он хотел было также незаметно удалиться, но Андрей спросил его:

– Чего так поздно?

– А вы мне денег дали только на журналы.

– А должен был дать еще и на бензин?

– На бензине бы быстрее вышло.

Досада взяла Андрея; он отпустил печальный вздох, получая долгожданные журналы в присутствии своих коллег. Будучи очень сдержанным в обществе, он не мог поддаться радостному чувству и даже не улыбнулся. Его черные брови сошлись в середину, лицо стало суровым.

– Ну они же все одинаковые, Андрей Владимирович, – заметила Узербацкая с любопытством, наблюдая за ним.

– Нет, вот видите, здесь издания разные. Вот, – он, не поднимая взгляда, указательным пальцем тыкал то на один журнал, то на другой. – Я же должен знать, с кем мне предстоит работать в будущем. Знакомлюсь, вот.

Читатель, у Андрея было слово паразит: «Вот» – он применял его в каждом предложении своей устной речи, поэтому я облегчу тебе задачу и косвенно буду трактовать его речь.

– А это… – Нестеркин чуть было не спросил, когда они поедут к Надежде, но его остановил резко брошенный взгляд Андрея, который говорил сам за себя: «Я сейчас стулом в тебя запущу!»

– Понял. После обеда, – ответил Нестеркин и как можно скорее покинул кабинет.

Узербацкая продолжила:

– Работать в будущем? Ах, да. Эта художница ведь говорила, что вы с ней контракт составили.

– Именно так, – выражение его лица оставалось решительным и серьезным, но уже не таким суровым, – еще хочу у неё оформление для книги заказать. Как раз допишу скоро.

Их разговор перешел на тему о писательстве, книгах и издательствах. В один момент Серебряков, явившийся с дочкой на руках, сел напротив Узербацкой со словами:

– Опять свои скучные рукописи обсуждаете. Лучше бы помогли мне с этой проказницей.

Девочка сидела на коленях у отца и пыталась сбежать, словно заключенная в клетку птичка.

– Ну что вы мучаете ребенка! – сказал Андрей, чем привлек внимание Маруси, и та вскинула на него удивленный взгляд ясных голубых глазок.

– Папа! Папа! У него же борода! Борода! – радостно заявляла девочка, указывая на Бояркина маленьким пухлым пальчиком.

– Маша, прекрати. Я уже говорил, что нельзя так себя вести. Ты хоть знаешь, кто это? – тихо заговорил отец с девочкой, в словах слышалась угроза.

– И кто же я такой? Наверное, я Синяя Борода или злой дядька Черномор! – загадочным голосом заговорил Андрей, потихоньку поднимаясь с кресла и приближая лицо к девочке.

Девочка ахнула, и все подумали, что она вот-вот заплачет, но нависшая борода над её личиком слишком уж интересовала её, и она потянула ручки к предмету своего любопытства.

Андрей тихонько засмеялся, ощутив две крошечные ладони на лице. Однако радость его была мимолетным видением – вскоре девочка хорошенько вцепилась в бороду и попыталась её отодрать, что у неё бы вышло, если бы не спаситель Серебряков, который отстранил девочку. Андрей опустился в своё кресло в смешанных чувствах: с одной стороны вышло забавно, и он удовлетворил любопытство ребенка, а с другой – щеки его пылали от боли.

– Она не настоящая, папа! Он её приклеил!

– Вот вы и получили своё, дядька Черномор, – сказала Узербацкая, поднимаясь со стула. – В следующий раз скажите своим рабам, чтобы ухаживали за вашими усами и бородой получше, иначе оторвется слишком быстро!

Шутка одобрена Андреем, и он, посмеявшись, кивнул коллеге, что значило – он прощается с ней и желает удачи на приеме пациентов. Серебряков отпустил любопытную девочку, и она сама пошла к Андрею, не уступая никому в своем убеждении, что борода не настоящая.

– Сделайте мне одолжение, Андрей Владимирович. Посидите с дочкой, вот – он пододвинул свой нетронутый кусок шоколадного торта. – Покормите её, если захочет. Уж у меня пациенты, а у вас свободно.

– У меня лекция в шесть сегодня.

– Но так до шести еще времени вон сколько. А эти два часа, пока меня не будет, вы же сможете?

– Вообще-то я собирался ехать…

Ехать он хотел в студию Надежды, ведь эти два часа в рабочем графике – единственный шанс с ней встретиться, по крайней мере, сегодня.

Андрей поднял девочку на руки и держал на расстоянии, ибо она тянулась к его лицу. Если он возьмет на себя обязанность присмотреть за ребенком, то упустит возможность сегодня встретиться с Надеждой – что заметно отразилось на его лице в виде печального вздоха.

– Черт в ступе, ладно! – согласился Андрей. – Но вы учтите, что я, как дядька Черномор, не смогу держать Масю долго в плену, и, возможно, она сама оторвет мне бороду до вашего прихода!

– Полагаюсь на ваш мозг и находчивость. Я побежал, – он резко поднялся, и вскоре за ним уже закрылась дверь.

Девочка уже не тянулась к бороде Андрея, а сидела спокойно на коленях и вертела в руках серебряную ложку с узорчатой ручкой.

– Я тебя не боюсь, понял?

– Понял. И хорошо. Только я не дядька Черномор. Я Андрей Бояркин, – он пожал её маленькую ручку в знак знакомства.

– Маша, – отозвалась девочка, всё еще увлеченная разглядыванием ложки.

Пока девочка сидела спокойно, Андрей аккуратно взял журналы – опасаясь за их целостность – и спрятал в свой портфель. Газету он сразу развернул на нужной странице и быстро бегал глазами между строчками. В один момент ему всё же помешала Маруся, схватившись за край газеты и произнеся:

– Кушать хочу.

Андрей отложил газету и пододвинул блюдце с манящим девочку сладким. Сняв очки, он выбрал ложку почище и достал из кармана платок. Начистив ложку, он окинул взглядом неубранный после обеда стол – это ещё более озадачило.

– Готовы, моя дорогая, к приему пищи? – спросил он, видя, как девочка улыбается при виде десерта.

– Да!

– Так. Сначала я сделаю пробу на себе. А то я же не буду кормить, не продегустировав. Детям много сладкого вредно.

Он запустил чайную ложку в сливочный крем и сделал первую пробу. Как хорошо, что девочка оказалась немного капризной: заметив, что её лакомство сейчас достанется этому грозному дядьке, она запротестовала и попыталась отобрать ложку. Смирившись с ролью няньки на ближайшие два часа, Андрей покорнейше начал кормить Марусю. В один момент случилась неприятность: немного крема упало на белый пиджак.

Андрей не подал виду, что что-то неладное произошло, но, увидев растерянные глазки Маруси, понял, что девочка беспокоится о неприятности. Ей казалось, что, если бы рядом сидел кто-то из её родителей, началась бы ругань.