Олег. Путь к себе книга вторая

– Но, насколько мне известно, большую часть времени до болезни отца Окимия, дед Анисим служил вахтёром в обсерватории.

– Каким таким вахтёром! – дед Анисим выпятил колесом худую грудь. – Я всегда был при отце Окимия! Тут всегда. Рядом. Вдруг надобность какая!

– Отец Окимий много лет был настоятелем, – ответил отец Ануфрий, – и знал правила монастырской жизни лучше кого-либо. Потому в последние годы нуждался в помощнике, только когда был болен.

– Но, может быть, он сам не захочет быть моим помощником? – я с надеждой посмотрел на деда Анисима.

– Я человек достойный, верующий, а не мормышка какая-нить. Где поставлен, знать там и быть должон.

Отец Ануфрий улыбнулся:

– Вот и славно. Значит, Олаф, принимай помощника.

Я поражённо молчал. Отец Ануфрий направился к выходу. Около двери обернулся и перекрестил нас:

– Храни вас Господь. Скоро собор. Пойду готовиться, – и вышел.

Я повернулся к деду Анисиму. Тот, прищурившись, смотрел на меня.

– Дед Анисим, ну вот тебе-то, зачем нужно быть моим помощником?

– А я и не твой помощник, я помощник настоятеля! Должность у меня такая и я ею горжусь. Понял? А какой из тебя, Линза[1 - О том, почему дед Анисим зовёт Олафа Линзой, читайте в первой книге «Олег. Путь к себе».], настоятель мы ещё посмотрим. Ага?

– Ага, ага, – усмехнулся я. И подумал: «Должно быть, его Фивий прислал шпионить за мной. Пусть себе. Мне он не мешает. Тем более отец Ануфрий почему-то считает, что так и должно быть. Хотя его можно понять».

Дед Анисим отвернулся и вновь принялся перебирать одежду в шкафу. Я ждал. Наконец, он вытащил белоснежную ризу, ворот, рукава и грудь которой украшали золотые узоры. Бережно положил её на кровать.

– Вот это надоть одевать. А то, что ты достал, не к месту. Понял?

Я кивнул.

Дед Анисим осторожно взял с кровати, выбранную мною одежду и аккуратно повесил её в шкаф. Затем взял стул и потащил его к верхним антресолям. Кряхтя, забрался на него и открыл дверцу верхнего шкафчика.

– Поди сюды, – позвал меня.

Я подошёл.

– Во! Держи клобук[2 - Клобук – головной убор монашествующих, который носят после пострига. Он изготавливается в виде цилиндра (камилавки), зауженного в нижней части по обхвату головы и постепенно расширяющегося кверху. На клобук нашивается намётка – покрывало длиной до середины спины и груди, которое состоит из трёх частей. Ношение головного убора допустимо как на богослужениях, так и во внебогослужебное время. В монашеской традиции клобук считается шлемом спасения и покровом послушания. Ношение такого головного убора – знак согласия инока отказаться от своей воли и подчинить её духовному наставнику.], – он нахлобучил мне его на голову.

Я ничего не ответил. Отошёл к столу, снял и положил.

– Куды! Куды на стол кладёшь?! Вот нехристь! – он так взвизгнул, что я машинально схватил клобук со стола.

– Ну что ты визжишь, дед Анисим? Ты это мне брось, а то вмиг уволю с должности, – пригрозил я.

Дед притих, только недовольно насупился.

– А кто головной убор на стол кладёт? Приметы не знаешь? Клобук на столе – к ссорам и разладу в доме. На собор собираешься, важные вопросы решать, а такое вытворяешь, – забубнил он.

– Предрассудки всё это!

– Тебе все предрассудки! Может, тебе и вера предрассудки?

Я ничего не ответил вздорному старику, чего зря спорить. Времени было мало, надо собираться. Быстро облачился в соборную одежду. Надел клобук. И повернулся к деду Анисиму.

– Ну, как? Нормально?

Он хлопотливо забегал вокруг меня, что-то поправляя:

– Вот. Теперяча хорошо. Да, – и прищурил один глаз, – ну-кась покрутись!

Мне стало смешно, но я повернулся.

– Хорошо. Готов?

Я улыбнулся.

– И не лыбся! Посурьезнее лицо-то сделай! Сам брат Климентий, я слыхал, будет!

– Дед Анисим! Выбирай выражения! – рассердился я.

Он крякнул:

– А что я такое сказал-то?

– Всё, мне пора, – прекратил я спор.

– Ну, коли пора, так пошли.

– Куда пошли?!

– Как куды? В залу.

– А ты зачем? Жди меня здесь.

– Как это здесь, – подскочил на месте Анисим. – Я здесь, а ты там нагородишь без меня невесть чего? Нет уж. Моё место рядом. Так что я от тебя не отстану! И отец Ануфрий наказал везде помогать.

Я растерялся. Быть постоянно с дедом Анисимом не входило в мои планы. А уж тем более сейчас, на соборе. У него же никакого уважения ко мне. Ещё ляпнет что-нибудь.

Старик словно прочитал мои мысли:

– Да не конфузься, я при посторонних себя блюду. Ты меня и не заметишь, а если что, я тихонько на ухо шепну. Тебе же лучше, Линза!

– И прекрати называть меня Линзой, – сурово сказал я.

Дед Анисим хмыкнул.

Ладно, надо идти. Я посмотрел на браслет, до начала собора оставалось двадцать минут. А через пять минут выйдет на связь брат Климентий. Что-то решил Святейший Синод?