Момент сближения

Аркадий, все это время стоявший рядом и без устали хлопавший в ладоши в такт музыке, легко подбежал к микрофону:

«В бананово – лимонном Сингапуре, – пуре, – пуре…»

Гости притихли. Никто, кроме самых близких родных, никогда не слышал, как он поет. С одной стороны, совершенно явное подражание известному артисту, а с другой – настолько самозабвенно…

– Здорово! Браво! – раздались громкие аплодисменты, когда песня закончилась.

– Ну, ладно уж вам, – вдруг засмущался Аркадий, – прошу всех за стол. Прошу, – и он махнул друзьям, приглашая их вместе со всеми продолжить праздничный ужин.

– Разрешите мне сказать несколько слов! – мужчина в строгом темном костюме постучал вилкой по хрустальному бокалу.

– Дорогой Аркадий Львович! От имени коллектива нашего предприятия и от себя лично разреши поздравить тебя с шестидесятилетием! Мы не один год проработали с тобой, и я ценю тебя, как отличного специалиста. И юбилей, который мы сегодня отмечаем, предполагает покой только по нашему законодательству, а на самом деле это – расцвет творчества на основе знаний и опыта прожитых лет. Вот так-то! И мы с тобой, Аркадий, это знаем и чувствуем. Долгих лет тебе, будь здоров!

– Спасибо, Максим Петрович, – поблагодарил Аркадий, поднимая рюмку, – сам не пойму, вроде бы годы, а сил словно прибавилось. Столько хочется сделать!

– И сделаем! – Максим Петрович уже осушил свою рюмку и похрустывал маленьким маринованным огурчиком.

– Живем, ребята! – Аркадий широко развел руки, словно хотел обнять всех присутствующих.

– По-здрав-ля-ем! – хором ответили гости, и веселье продолжилось.

* * *

Рабочая неделя началась, как обычно, с оперативки. Все шло по выработанному долгими годами расписанию. Краткие доклады руководителей подразделений, анализ текущих дел, корректировка плана на ближайшие дни.

– Благодарю вас, все свободны, – Максим Петрович убрал бумаги в папку.

Аркадий вернулся в свой кабинет и на большом настольном календаре стал торопливо что-то добавлять и к без того длинному перечню неотложных дел на сегодня.

Зазвенел телефон прямой внутренней связи. Аркадий, не отрываясь от календаря, поднес трубку к уху.

– Да, Максим Петрович, слушаю тебя.

– Зайди, пожалуйста, – и в трубке раздались короткие гудки.

«Что-то забыл, что ли? Времени совсем нет», – посетовал про себя Аркадий и встал из-за стола.

– Заходи, Аркадий Львович, садись, – Максим Петрович протирал очки.

Аркадий подошёл к директорскому столу и присел на стул. Тот продолжал с увлечением тереть прозрачные стекла.

– До дыр протрешь, что случилось-то? Некогда ведь, сам знаешь, понедельник, – улыбаясь заговорил первым Аркадий.

– Аркадий, – Максим Петрович наконец водрузил очки на переносицу, – не решился сказать тебе при всех, да и сейчас трудно, но выхода нет. Поверь, я боролся, как мог. Мне предложили вместе с тобой, но тогда заводу совсем конец, ты должен понять. Всю жизнь на него положили. Прости меня, так сложилось. Но я обязательно что-нибудь придумаю, обещаю тебе. Нужно время. И ты мне нужен здесь, рядом. Обязательно придумаю, поверь мне.

– Что, прямо вот так, сейчас? – как-то по-детски заморгал глазами Аркадий. – А как же песок? Ведь с карьером уже догово…

– Какой песок? – прогремел Максим Петрович, – это годы наши, как песок сквозь пальцы… Ты вообще понимаешь, о чем я говорю? – и он громко стукнул кулаком по столу.

– Понимаю, – Аркадий уверенно поднял глаза, – очень хорошо понимаю. И не виню тебя. Каждый поступает, как считает нужным. Я бы тебя обманул, если бы сказал, что не думал об этом. Я же знаю общую стратегию министерства и позицию товарища «Са-ахова», в частности…

– Вот дурак-то, он еще шутит, – перебил его Максим Петрович.

– Дай напоследок высказаться, дальше пенсии не уволят, – парировал Аркадий.

– Ладно, не горячись, я вот что пока придумал. Давай-ка ты съезди отдохни, возьми отпуск, путевку мы тебе организуем…

– Со скидкой, как ветерану труда?

– Не ерничай, мне не намного легче, чем тебе.

– Прости, – Аркадий откинулся на спинку стула. – Просто не думал, что это произойдет так быстро. Хотя, тридцать девять лет на одном месте – не такой уж и маленький срок. Жаль, через год еще один юбилей бы справили. Кстати, как тебе ресторан? Класс?

– Ну ты размахнулся, конечно. Небось все сбережения угрохал. Жена-то как на твои авантюры смотрит?

– Аська на них не смотрит. Она с ними живет в дружбе и согласии, – самодовольно усмехнулся Аркадий.

– Аркадий, прошу тебя, не делай глупостей, – вернулся к прерванному разговору Максим Петрович. – Пока ты будешь в санатории, я обязательно что-нибудь придумаю.

– Ладно, Петрович, вы ведь давно уже все придумали. Когда отъезд?

– В 9.00 за тобой придет машина. Я сам скажу водителю.

– Может, и вправду, хоть раз в жизни по-человечески отдохну, – вздохнул Аркадий и направился к двери. Вдруг он резко остановился:

– А когда я дела передам?

– Потом, успеешь. Олег Александрович замещает же тебя, когда ты в командировки уезжаешь.

«Значит, все-таки, Олег», – подумал Аркадий Львович и вышел из кабинета.

* * *

Трехэтажное здание заводоуправления давно уже опустело. Аркадий Львович сидел в своем рабочем кабинете и думал. Пожалуй, он никогда так долго не думал над одной проблемой. Обычно решения приходили как-то сами собой, и он сразу принимал их к исполнению. Нельзя сказать, что эти решения всегда были правильными, но можно было корректировать по ходу, в процессе, так сказать. А сейчас хода не было. Был тупик, глухой и неотвратимый.

Аркадий Львович обвел взглядом свой кабинет. «Сколько же я здесь сижу? Лет двадцать восемь, наверное», – он стал мысленно подсчитывать, крутя пальцами остро отточенный красный карандаш. Эта была привычка еще с института – делать пометки в тексте карандашами разного цвета. Сейчас, конечно, появилось множество всевозможных маркеров, он ими тоже пользовался, но на его столе в специальном малахитовом стаканчике всегда был набор цветных карандашей, обязательно аккуратно отточенных. За этим постоянно следила Антонина Сергеевна, все эти годы проработавшая у него секретарем. Она не любила модного слова «референт», но без ее помощи Аркадию Львовичу было бы просто невозможно вовремя справляться с таким объемом работы. «Что же теперь с Антониной будет? Куда ее-то?» – мысли снова вернулись к злободневной теме.

Сегодня с ним что-то произошло. Он это явно почувствовал. Что-то хрустнуло где-то глубоко-глубоко внутри. Не в теле, не в голове или сердце, а намного глубже. Он почувствовал этот мгновенный молниеносный хруст где-то в самой его сущности. Его сознание отказывалось понимать, почему надо уходить на пенсию «по возрасту»? Не по болезни, не по желанию, а потому, что тебе шестьдесят. Пятьдесят девять – еще – нет, а шестьдесят – все. Конец. Но ведь он еще живой. Живой! И он хочет и может жить! И у него-то никто и не спрашивал, устал он или нет. Как будто он тут ни при чем. Если было нужно место, так зачем ждали? Тактичные ребята, ничего не скажешь!

Пожалуй, впервые за всю свою жизнь Аркадий Львович не знал, что ему делать. «Поздно уже, Аська, наверное, волнуется», – подумал он, и в это время зазвонил телефон.

– Аркаша, ты скоро? – задала жена привычный вопрос.

– Скоро, не волнуйся, – ответил Аркадий Львович и быстро положил трубку. Сейчас ему ни о чем не хотелось говорить. Потом. Все потом.

Да, вот так неожиданно поворачивается судьба, и никто, никто не может наверняка знать, что с ним произойдет в следующую минуту. Только нужно уметь достойно это принимать, даже если все происходящее кажется непонятным.

«Эх, ты, философ! Делать-то что будешь?», – спросил сам себя Аркадий и взял из стопки на краю стола несколько листов чистой бумаги.