Следующий день

– Все, пора!!. – громким, звякающим голосом проговорил солдат.

Обернувшись, он увидел, что Авелия закончила, и уже стоит на ногах. Сейчас она казалось каменным изваянием, только что законченным скульптором. Цвет ее потухающей кожи, будто бы светился в темном коридоре пугающей блеклостью, как будто покойник встал из могилы. Черты лица, высеченные из камня, сменили привычную круглоту щек и подбородка. Глаза, как потухающие угольки, переливались дивным тускнеющим светом. Ах, как жалко выводить такую девушку на казнь. Как хотелось сейчас ослушаться приказа, подхватить ее на руки, и вытащить из объятий грядущей смерти. Солдат посмотрел на амфору, опрокинутую около ее ног – она была пустой. Неужели все-таки решилась принять яд? Он перевел взгляд на песок возле амфоры – он выглядел сухим, следовательно, ее содержимое не проливали на него. «Хорошо» подумал про себя солдат, по крайней мере, мучения будут не такими страшными. Он улыбнулся ей, как бы принимая благодарность, которая зажглась в глазах девушки.

– Пора, – повторила Авелия и пошла вперед солдат.

Словно молчаливые овцы, они пристроились за ней, сопровождая смелую девушку на так и не разрыхленный песок арены. Если бы кто-нибудь увидел подобную картину, то наверняка решил бы, что это она сопровождает их в каком-то деле, но никак не наоборот. Настолько по-разному они выглядели. Авелия, несмотря на то, что ей предстояло, шла ровно и смело, солдаты же плелись за ней, как нашкодившие ученики за преподавателем. Дойдя до ворот, девушка отодвинулась, разрешая солдатам вывести ее на «потеху» публике. Постояв с полминуты, они отворили двери, и лучи тысячи факелов наполнили их взоры вечерним светом. Авелия молча пошла вперед. Ее шаги были уверенными и твердыми. Сердце боялось, но душа готовилась унестись далеко на небо, и это придавало сил. Пройдя до середины арены, она осмотрелась. Её «сцена» представляла собой, небольших размеров овал без крыши, усыпанный белоснежным песком. Стены возвышались примерно в три человеческих роста, выкрашенные в кроваво-красный цвет, а трибуны начинали нарастать прямо от верхнего края стены и удаляться выше и выше, словно ступеньки в небо. Так же имелись тут и двое ворот. Первые те, через которые она вышла, вторые те, через которые вынесут остатки ее тела. Об этом она знала прекрасно, ибо ей доводилось видеть подобное, на играх. Особым же лоском, на фоне сколоченной на скорую руку арены, выделялось ложе, тоже сделанное по-быстрому, но отличающаяся от остального некоторым изыском и убранством. Там виднелись золотые тесемки, в форме змеек украшающих опорные столбы, два флага с гербами Флавиана и Луция Пизона, пурпурный балдахин, призванный защищать зрителей от солнца. Хотя какое сейчас солнце?? Но самым красивым элементом сегодняшнего вечера, несомненно, являлось небо. Облака, словно творог, причудливо разрыхлились по его своду, а уходящее солнце, будто мед, связало это блюдо ярко-желтым, последним светом. Так ты приветствуешь меня, или так провожаешь, – вопрошала Авелия бога, высоко задрав голову вверх. Однако, громогласный звук труб заставил ее очнуться и заново переключится на собственную казнь. Близ ложа появился Буру, одетый почему-то в золотое. Он выступал чтецом приговора. Так происходило всегда перед умерщвлением. Всё вокруг замолчало, приготовляясь внимать вилику, точнее его словам. Хотя правильнее, наверное, сказать, вокруг ничего и не шумело. Стояла такая тишина, что можно было разобрать шелест крыльев пролетающих птиц.

Авелия не хотела слушать. Ее внимание привлекало не столько место, сколько публика наполняющая его. Девушка внимательно разглядывала трибуны. Половина их оказалась запружена народом, лица которых, Авелия смогла без труда разобрать. Там сидели рабы жившие, совсем недавно, с ней по соседству, сидели солдаты и надсмотрщики, сидели вольноотпущенники, приходившие по делам к Флавиану. Наверное, ровным счетом тут находились все. Однако, не их пыталась выхватить из толпы зрителей, будущая жертва. Среди прочих она искала двоих. Она искала Луция и Ревекку, но найти не могла. Переведя свой взгляд на ложе хозяев, девушка шарила глазами по нему, но тщетно. Кроме Луция Пизона и Флавиана там никого не было. Они же, отвернули свои взоры от нее, заметив внимание к ним проявленное. Даже совершая правильное, справедливое дело, они чувствовали себя виноватыми. Авелие, из-за отсутствия Луция стало как-то легче. Внутренне, она не понимала, чего ей хотелось больше в эту минуту. Увидеть Луция снова, или чтобы он не присутствовал на казне. С одной стороны, увидеть того, ради которого она жила и теперь умирала, с другой, Авелия и врагу бы не пожелала увидеть казнь любимого человека. А даже сейчас, на арене, за несколько минут до кровавого итога, девушка знала, что их чувства взаимны, честны и чисты, и что там, на другом конце качелей ее жизни, Луций её так же любит, скорбит и мучается. А в то, что он её по-прежнему любит, она верила так сильно, что никто в мире не смог бы разубедить ее в обратном. Поэтому, то что жениха не присутствовало в ложе или на трибуне, то что он не увидит ее страшного финала, придавало сил робкой, но вместе с тем мужественной Авелии. Ее мысли прервали барабаны, так стремительно и неожиданно застучавшие, что стая птиц, сидевшая на выступе одной из стен, лихо взвилась ввысь и растворилась в горизонтах неба. На переднем плане главного ложа засуетился Буру. Жестом он попросил тишины у присутствующих, и как только она наступила, начал зачитывать немногословный приговор:

– Никому не позволено усомниться в господах своих, ослушаться их, а тем более чинить воровство в их доме. Мысли подобные и действия, едино ведут к смерти на арене. И пусть сегодняшняя казнь будет уроком всем нам – на большее его не хватило, хотя совершенно точно изначально Буру силился сказать больше.

Причина немногословности, вероятнее всего, была той же самой, что и у остальных. Он начал читать приговор, как обычно глядя в глаза приговоренной, однако, не смог выдержать обратного взгляда Авелии. Тот цветок, что рос теперь посредине арены, та непорочность, та его чистота, заставили сжаться душу бедного вилика. Главным же аргументом осужденной являлись глаза, вытаращенные на Буру в этот ужасный час и дарующие ему прощенье. Сколько раз, именно с этого места он взирал на идущих на смерть, сколько раз заглядывал им в очи и видел там страх, ненависть, горе, да всё что угодно. Но такой чистоты взора, такого умиротворения, такого покоя он, не то чтобы не видывал, о таком он даже не слыхивал. Поняв, что дальше сдерживаться будет тяжелее, он отвернулся, как бы в смятении, и показал слугам жестом, чтобы казнь начиналась. Сразу же двое, бросились открывать коридор со львом. Лязгнул засов, тяжелая воротина с тягучим скрипом отворилась, но из нее никто не появился. На арене стало так тихо, будто бы тут не было вообще никакого представления. Сотни глаз устремились туда, внутрь темного коридора, из которого должен появиться лев, но вопреки ожиданиям, никто не появлялся. Прошла минута, за ней вторая. Рабы начали перемигиваться и перешептываться между собой. Если хищник не тронет жертву, значит жертва невиновна. А то, что звери чувствуют безвинных, и своим отказом убивать даруют им прощание, знали буквально все. Если бедолагу пощадит хищник, значит и в миру им даруется прощение. Это правило уважали везде и Рим, разумеется, не являлся исключением. Любой житель священной империи знал это правило, и так же знал, что обойти его, значит нарушить волю богов. Единственное, что смущало всех и каждого, так это то, что Лост всегда выходил. Да и не только Лост. Любой зверь всегда выходил на арену. Поэтому про правило, конечно, знали, но про то, что оно где-то сработало, разумеется, никто не слышал.

Флавиан и Луций Пизон тоже смотрели, то во мрак коридора, то друг на друга, пытаясь понять, что происходит. В доли секунды они сообразили, чем это может закончиться. Из темного тоннеля никто не появлялся. Старый воин уставился на своего друга. Оба, в душе не желали этой казни, а тут предоставляется такой замечательный шанс избежать убийства. Говорить, или что-то обсуждать старым друзьям не было смысла, слишком хорошо они чувствовали друга. Луций Пизон сделал еле заметный кивок, как бы соглашаясь с не озвученным предложением Флавиана. Глава семейства еще голову не успел перевести на вилика, когда тот уже орал во всеуслышание, чтобы слуги закрывали ворота.

– Юпитер – прародитель, явил нам свою волю, через этого льва. Не виновна … – закончить тираду ему оказалось не суждено. Голос Буру, словно щебетание птахи, растаял в общем вздохе зрителей. Однако, не радостный возглас одобрения огласил трибуны. Некоторые даже повскакивали с мест. Дружный гул, словно волна прибоя, прокатился по стенам арены. Вилик перевел взгляд туда, куда таращились и сотни остальных. Ведь надо же, в конечном итоге, разобраться, что там произошло, хотя где-то, внутри себя, он уже догадался о причинах, ожививших толпу.

Не дотерпели совсем немного. Стоило охранникам начать сдвигать воротины между собой, дабы запереть хищника и не дать тому появиться на арене. Стоило раздаться первому лязгу петель, наполнив долгожданным скрежетом уши трибун. Стоило первым одобрительным хлопкам, словно начинающийся шторм, оросить зрительские ладоши, как на беломраморном песке появился Лост. Как разряд молнии, выпущенный из тучи самим Юпитером, проскочил он в оставленную ему щель. Это произошло настолько стремительно, что не все сумели сообразить, как хищник оказался на арене. И тем не менее, все-таки оказался!! И сделал это лев действительно эффектно. Возможно, он рассчитывал своим появлением, зажечь толпу. Ведь лев желал не только убивать, но и как положено искусному актеру, он хотел, требовал, и уже, наверное, зависел от любви толпы. Поэтому появившись, словно молния из ворот, он распрямился во весь рост и застыл словно каменное изваяние, дабы публика насладилась лицезрением своего кумира. Однако, реакция хоть и возбудила сборище народа, однако не так как обычно, и Лост, разумеется, это почувствовал. Они не приветствовали его, наоборот, как будто бранили. Им не восхищались как обычно, его призирали. Многие думают, что животные не понимают человеческой речи. Может это и так, однако, невозможно отрицать то, что они чувствуют настроение, и сегодняшнее выступление царя зверей, являлось самым лучшим тому доказательством. Появившись, он замер, так сказать, для наслаждения публики. Но не встретив должной реакции, в виде восхищения, рукоплесканий и остальных оваций, проявленных в самых разнообразных формах, в недоумении сел на песок. На арене, в буквальном смысле слова, повисла тишина. Лев, за всю свою жизнь не помнил такого, да что помнил, он не знал, что подругому вообще бывает. Сидя на песке, Лост вопросительно таращил глаза на присутствующих, не понимая причин этой безрадостной встречи. Разобраться в причинах такого поведения зрителей он не мог разобраться, и потому решил оглядеться, кого же послала ему судьба на сегодня. Сначала его внимание привлек звук клацающих затворов. Это убегали два стражника, те что безуспешно пытались затворить пред ним ворота. Они наконец-то сообразили, что больше тут делать нечего, и уже закрывали за двери за собой, с другой стороны. Вскоре, на глаза ему попалась Авелия, которая вначале стояла смирно, невдалеке, тоже посредине арены, но хорошо разглядев Лоста, потихоньку попятилась в дальний угол. Признаться, лев ее даже не сразу заметил, до того она казалось маленькой и хрупкой. Вперев в нее свои мутно-желтые глаза, он принялся рассматривать будущую жертву, однако делал это без интереса, и даже с каким-то пренебрежением. После слонов, тигров и лучших венаторов Рима, это девчонка смотрелась чем-то жалким и недостойным. Лост не торопился бросаться на неё. Будучи искушенным актером, он ждал к себе подобающего отношения. Пускай вначале зрители станут ему рукоплескать, подбадривать, и восторженно кричать. Без этого никуда!!! Он и не выходил на арену, вероятнее всего по этой же причине. Тишина толпы считалась для него некоторым обидным приговором. Он требовал к себе подобающего отношения. Он не мог без него!!! Однако зрители не спешили хлопать. Они продолжали надеяться на чудо, в которое успели поверить. Им хотелось, чтобы он не тронул Авелии. Итогом происходящего стало то, что Лост уволился на живот, опрокинув огромную голову на вытянутые вперед лапы, и лишь глазами наблюдал за происходящим. Он и не собирался подходить к девочке, не под каким предлогом. Его движений зрители должны были заслужить.

Флавиан, так и не произнесший более не одного слова, буравил глазами Луция Пизона, задавая ему снова тот же самый немой вопрос, который имел удовольствие спрашивать, всего мгновенье назад. Лицо его, и так измученное в последние дни, начало вновь приобретать естественный, жизненный окрас. Такие перемены могут довести кого угодно, и особенно его, ведь будучи солдатом, он привык встречать опасности и переживания грудью, а не находясь вдалеке от них, на трибуне. Сейчас, судьба и бог развлекались над ним, меняя происходящее так стремительно, что за непродолжительный отрезок времени, Флавиан успел дважды попрощаться с Авелией и дважды возрадоваться ее чудесному спасению. Старый воин желал девочки жизни, и сейчас втройне переживал, ведь Лост мог изменить свое решение в одно мгновение.

Луций Пизон, раскрасневшийся от переживаний, сидел в некотором оцепенении. Стать свидетелями этакой пассивности Лоста, спокойно возлегающего на песке, выглядело делом действительно удивительным и можно сказать немыслимым. Как уже говорилось, обиды и претензий к Авелии, у него не было. Больше того, он желал ей жизни, ровно также, как и его друг Флавиан. Больше того, Луций Пизон, тоже прекрасно понимал, что Лост зверь непостоянный, и может передумать в любое мгновение. Промедление смерти подобно. Как бы боясь спугнуть удачу, как произошло всего несколько минут назад, он решил действовать, не советуясь с приятелем. Время имело слишком огромную цену. Быстрым кивком он показал мастигофору (ответсвенный за игры), чтобы тот загонял льва обратно в клетку. Однако поторопился, ибо оказался не сведущ в правилах подачи сигналов, служителям арены.

Тот кивок, который он подал, на языке работников цирка означал – не загоняй, а выпускай. Раб, уже уверовавший в чудо и в бога, про которого когда-то говорила Авелия, глазам своим не поверил. Он сделал вид, что не заметил этого кивка, принявшись блуждающим взглядом шарить по трибунам. А на трибунах было чего посмотреть!! Вообще, надо отметить, такого сосредоточенного внимания как сегодня, мастигофор ни видел никогда. Рабы и люди не сидели на местах. Повыскакивал всякий, в ком текла хоть капля человеческого. Взоры, как один были обращены к главным действующим лицам, то есть к Лосту и Авелии. Вокруг не существовало больше ничего. Только эти два персонажа. Однако, вопреки привычному поведению, толпа не бесновалась в сумасшедшем экстазе. Она находилась как бы за секунду до него, как бы за мгновенье до финального исхода. Лица зрителй, все как одно, пронизывались напряженностью и сосредоточением. Единственное, что можно было по ним прочесть, так это переживание. Дирижёром же этого переживания, являлся Лост, собственной персоной. Лежавший лев, не поводивший не одним мускулом, сдерживал и приковывал внимание к себе, как никогда до этого. Мастигофор еще раз посмотрел в сторону хозяина. Он искал в его взгляде хотя бы долю сочувствия, понимания, сегодняшнего дня. Он не хотел верить, что проконсул Африки может оказаться настолько черствым и бессердечным. Однако, может!! Луций Пизон, казалось, развлекался и радовался сложившейся ситуации. Его лицо светилось какой-то новой яростной улыбкой. Он кивнул еще раз. Причем сделал это увереннее, тверже, при том еще и несколько раздражительно. Перепуганный раб сразу же забыл про Авелию. Вышколенный в повиновении, умеющий лишь подчиняться, и при этом прилично струсив, он не стал вдаваться в подробности. Словно заяц, вприпрыжку, он понесся к клеткам с гиенами, предназначенными не для этой казни, а для следующей, про которую, казалось, вообще забыли в свете этих событий. Кивок хозяина означал выпуск остальных зверей, а поскольку остальных тут просто не было, перепутать гиен с кем-нибудь другим, оказалось невозможно. Руки, в мгновение ока впились в колесо поднимающее ворота клетки. Поднималось тяжело, но к соседнему колесу, в туже секунду, подоспел второй раб и вдвоем дело пошло побыстрее. Мастигофор еще раз кинул взгляд на Луция Пизона. Он знал, что тот не передумает, но надежда умирает последней. Его домыслы подтвердились. Патриций, облаченный во все белое, мерно поглядывал, как происходит работа. Однако, так вот спокойно поглядывать не могла публика. Сообразив, что Авелию решили добить гиенами, поднялся неистовый гул и рев. На арену полетели глиняные кружки, краюхи хлеба, розданные им перед казнью. Некоторые бросились со своих мест к ложу хозяев, а те что добежали первыми, пали пред ними на колени и завыли словно раненые звери. Все как один просили исполнить волю Юпитера и даровать девушке свободу. Добежавшие следом перепрыгивали первых, и вставали на колени прямо ни их головах. Охрана поспешила в глубь образовавшейся свалки. В свете факелов сверкнули клинки, отражаясь своим блеском в тысячах возбужденных глаз. Еще мгновение и свалка перерастет в бунт и кровопролитие. Луций Пизон в полном непонимании оглядывал беснующуюся толпу. Однако, его удивление увеличилось пятикратно, стоило тому перевести взгляд на своего друга. Флавиан, заново, как хамелеон, успел сменить цвет лица с нормального на могильный. Он чуть ли не с кулаками налетел на своего покровителя.

– Ты что делаешь??, – взревел друг, как раненный тур, так громко, что рыком своим перекричал всю толпу сразу.

Публика рабского населения, прибывающая к ложу, в мгновение ока замолчала и как будто бы испарилась. Она поняла, что Флавиан хочет свободы девочке, и поэтому даже дышать рядом не смела, чтобы не спугнуть настроение хозяина.

Луций Пизон вместо ответа как-то глупо улыбался. Он действительно не понимал своей ошибки. Словно нечаянно разбивший что-то ребенок, стоял тот пред своим другом, потупив взор.

– Я подумал, что ты тоже хочешь спасти ее, – негромко проговорил он.

Однако, диалогу не суждено было закончиться. В отличие от Лоста, гиен ждать не пришлось. Едва лишь створка ворот приподнялась, на арену высыпалась серая масса лающих и посмеивающихся собак. Но так, с наскоку, к Авелии они не помчались. В некоторое недоумение их привел разлегшийся на песке лев. Лост, надо отметить, тоже удивился такому развитию событий, однако, позу менять не стал, и выдавал свое волнение, разве что приподнятой шерстью на холке. Разумеется, сильный хищник не знал кто такие гиены, но пренебрегать новыми гостями не собирался. Больше того, показывать этим гнусным лающим собакам, своего возбуждения, царь зверей не желал. При всей своей показной браваде, опытный убийца отдавал себе отчет, на что они способны, поэтому его мутно-желтые глаза перепрыгивали с одной собаки на другую. Догадывались про Лоста и гиены. Почувствовав опасность, бесшабашное высокомерие с которым они так удало вылетели на арену, быстро сошло на нет. Собаки, прижав свои и без того короткие хвосты к земле, попятились назад. Однако, отступать предо львом, оказалось делом невозможным. Прямо из-за спин серой стаи, уверенной медленной походкой, на песок вышла Аниса. Шерсть ее, и без того взлохмаченная, стояла дыбом, глаза светились яростным голодным огнем, губы задирались так высоко, что темно-желтый оскал, был виден зрителям на трибунах, даже если они сидели на последнем ярусе. Неспешной походкой продиралась она вперед, сквозь сородичей, практически расталкивая их, двигаясь навстречу ко льву. Те, рассыпались пред вожаком как игрушечные, но стоило Анисе пройти вперед, тут же поднимались, и вторя своей альфе, приготовлялись к бою. Похожие на римскую пехоту, гиены выстраивались клином, где наконечником блистала Аниса. Страх вселенный в них Лостом всего мгновение назад, таял буквально на глазах. Его сменяла ненависть и какое-то чувство собственного превосходства. Однако, пришло время и льву реагировать на происходящее. Титан поднялся из пепла, а точнее Лост встал с песка. Пред клином собак предстал царь зверей, во всей своей красе. Он не вскочил быстро. Нет!!! Царь поднимался медленно и надменно, так, чтобы глупые гиены, смогли понять от ушей и до самых пяток, с кем они решили сразиться. Желтая шкура, в свете ночных огней переливалась чем-то зловещим, каждый мускул на этом огромном, будто высеченным из камня теле, был прорисован и натянут словно тетива. Глаза убийцы, глядя на приближающихся собак, наливались кровью. Теперь он чувствовал кровь!!! Теперь он предчувствовал бой.

Надо отметить, что достойная публика, видя эту картину, как-то позабыла про Авелию. Интерес поединка захлестнул и их. В памяти еще не стерлись времена, когда Лост выступал против двух венаторов сразу, однако, чтобы кто-то рискнул пустить его, вот так на стаю гиен. Да, подобного утонченного зрелища публика никогда не видала. Звук арены вновь стал знакомым. Словно рой пчел, сотни голосов загудели и заухали. Послышались те самые хлопки и подбадривания, о которых грезил лев. Тем не менее, не все аплодисменты адресовались именно ему. Среди зрителей встречались те, кого коробило от надменного поведения льва, кого бесила его беспроигрышная череда побед. И надо отметь, таковых оказалось не мало. Уважать, восторгаться им – сколько угодно. Но при любой удобном случае и достойном сопернике, симпатии этих людей противопоставлялись льву. Исхода сегодняшнего поединка угадать было невозможно. Стая гиен – это все-таки стая гиен.

А что же Авелия?? Выходя на песок, словно на причал, с которого уходят корабли в рай, она чувствовала себя уверенно. По крайней мере, на тот момент, ей так казалось. И это мнение не изменилось, вместе с последними лучами заходящего солнца. Внутренне простившись с ним, с его теплом и красотой, девочка не надеялась увидеть эти потоки света, больше никогда в жизни. Ворота параллельного коридора отворились, но из них никто не появился. Минута, вторая – ничего не происходит. Вот тогда-то вместо райских солнечных лучей, на нее с неба будто бы пролились, лучи надежды. Как забилось сердце, когда Флавиан показал Буру, чтобы затворяли ворота!! Все то, что она успела приготовить для себя и для бога, разбилось в пух и прах. Жизнь!! Одно слово и одно его понимание влилось в тело девушки божественной амброзией. Её путь на твердыне земли не закончен. Она сможет жить и даже, быть может, доказать свою невиновность. Закон про судей-зверей, она слышала, и не надо быть гением, чтобы сообразить к чему клонится дело. Авелия стояла посредине арены и не верила своему счастью. Плакать хотелось, но слезы почему-то не текли. Девочка подняла взгляд в небо и уже принялась шептать молитву, как словно раскат грома, на арене появился Лост. Сильный, могучий, страшенный и яростный помчался он на встречу с ней. Секунда, и желтый убийца встретится с ее телом. Но секунда затянулась. Она закрыла глаза. Видеть приближающееся чудовище не хватало сил. Еще мгновение. Она жива. Странно, но нет даже признаков боли. А глаза открыть страшно!! «Вдруг он стоит прямо против меня» думала Авелия. «Вдруг хочет, чтобы я глядела на него перед смертью!!». Однако, время бежит, а зверя как будто и рядом нет. Девушка откупорила один глаз, дабы сквозь обрезавшуюся щелку рассмотреть происходящее. Да уж!! Её ждал сюрприз!! Лев видимо ее не заметил что ли, ведь мчался же он прямо из ворот в ее сторону, но не доходя совсем немного, уволился на песок, спиною к ней. Он занял центр арены, так чтобы каждый смог наблюдать его. Все замолчало. От размеров и близости к животному, Авелия потеряла дар речи. Она всегда знала, что он огромен и страшен, но чтобы настолько!! Подобного она даже представить себе не могла. Боязнь сковала ее окончательно. Она не то, чтобы двинуться, она пискнуть не могла. Тем не менее, леность Лоста, несколько раскрепостила ее. Девушка аккуратно задышала. Она делала это очень кротко и незаметно. Лев не реагировал. Всем видом он демонстрировал ей и публике, что на арене его интересует только он сам, и никто больше. Тем не менее, ужас и не думал отпускать Авелию, ведь Лост мог в любое время передумать. Время шло, но ровным счетом ничего не происходило. Уверовав, что льву, совсем наплевать на нее, девочка начала, маленькими шажочками удаляться, дабы продлить жизнь, пускай всего лишь и на мгновенье. Вдохнув, хотя бы на секунду, запах надежды, нельзя вернуться к могильным мыслям. Ей хотелось жить дальше. Ей хотелось радоваться жизни, смотреть на солнце, а по ночам созерцать луну и звезды. Теперь смерть совершенно не входила в планы девушки. Поэтому, чем дальше ей удавалось от Лоста уйти, тем дольше, казалось, можно прожить. Отступая Авелия и думать не хотела, про абсурдность этого суждения. Тем не менее, отойдя на почтенное расстояние и как будто бы притаившись, эти мысли, сами собой полезли в голову. Наблюдая за Лостом с некоторой дистанции, она не могла не отметить, что льву понадобиться ровно два или три прыжка, чтобы оказаться рядом с ней. Заново воздух наполнился чем-то ледяным и могильным. Осознание смерти, новым отравленным бальзамом потекло из души по венам. Авелия подняла голову, дабы заново проститься с небом, однако ее взор привлекли зрители. Те, что пришли смотреть и радоваться ее прощальному мигу. Девочка вглядывалась в эти лица, силясь найти в них порицание, упрек, но он отсутствовал. Со всех сторон в нее устремлялись добрые, жалеющие взгляды бывших друзей. Подобный взгляд, такую чистую любовь, что она читала в глазах каждого, могли нести в себе только те, кто открыт сердцем, те, кто ничего за ним не прячет. Ей стало грустно. Но грустно не за себя, а за них. Авелия даже почувствовала себя виноватой пред ними, ведь они пришли смотреть это зрелище не ради развлечения. Их насильно втолкнули сюда. И виной тому она.

– Простите, – пропищала она.

И пусть никто не слышал этого голоска. Но это была самое искреннее извинение, за всю ее жизнь. Она ощущала, как слезы ручьем побежали по щекам. Эти люди любили ее. Пускай, так как умели, но любили. А она?? Она любила их. Искренне, чисто и от всей души. Оглядев трибуны полностью, Авелия еще раз убедилась в одинаковом выражении физиономий. Никто!! Никто, из тех, на кого пал ее взгляд, не отличался от остальных. Сожаление, печаль, грустная улыбка при встрече глазами, и то только у тех, кто мог смотреть в ответ. Остальные, стоило ей повести взглядом по ним, отворачивались или прятали глаза.

Время шло, сочувственные лица, обращенные к ней, постепенно переключались на возлегающего Лоста. Авелия тоже начинала посматривать не на небо, с которым попрощалась второй или третий раз подряд, а, как и остальные, на льва. Его невозмутимость, какая-то принципиальность начала заново давать надежду. Девушка почувствовала, что у нее кружится голова. Несколько раз в день, готовиться к смерти и воскрешаться, не каждому под силу. Тем не менее, Лост совершенно не планировал, пожирать Авелию. Он и посмотрел-то в ее сторону один раз, а после, с видом усталым и измученным улегся обратно. Шум трибун, громкие мольбы толпы заставили её очнуться. Что происходило среди зрителей?? Она такого не видела, да и остальные тоже не видели, и конечно же участвовали в подобном первый раз. Люди падали на колени пред ложем, молили в голос, чтобы хозяева сохранили ей жизни. Бедные!! Что с ними будет за такую проделку!!?? Однако, и эти события, вместе с размышлениями оказались прерваны. Заунывный лай гиен переключил внимание не только Авелии, но и всех остальных. Стая собак, словно ежевика из корзины, высыпала на арену, затопив ее воем и клацаньем зубов. Тем не менее, расплыться по песку, ей было не суждено. Они словно вкопанные замерли, увидев льва. На Авелию, как и Лост, животные внимания не обращали. Она, казалось, вообще отсутствовала на этом празднике жизни. Завидев льва, гиены остолбенели лишь на мгновенье, после, видимо сопоставив свои размеры с его, оценив мощь его лап и представив работу грузных челюстей, попятились назад. Однако ненадолго. Последним из-за забора появился вожак. Признаться, его хоть и удивило наличие льва, но ничуть не смутило. Может быть даже наоборот. Из просто гиены, Аниса превратилась в огромную, страшную и разъяренную. Медленной, неспешною и весьма уверенной походкой, двинулась она в сторону Лоста. Авелия замерла на месте, не зная чего надо бояться больше, льва или стаи гиен. Тем не менее, учитывая, что приближались именно собаки, верх одержала стая. Сердце застучало с бешеной скоростью. Конечно, мысленно она готовилась к смерти, даже точнее выразиться, именно к такой смерти. Но когда увидела приближающихся убийц, перепугалась еще сильнее. Ноги задрожали, удушье подступило к горлу и сжало так сильно, что тело чуть не рухнуло на песок. Смотреть вперед она не могла, поэтому облокотившись спиной на стену, закрыла лицо руками, и стала ждать, когда придет ее время. Каждая секунда превращалась в час, но как бы ни было страшно, она начала подглядывать. Причем делала это, не убрав руки от лица, а раздвигая пальцы и смотря, как бы в щелочку. А поглазеть было на что!!

Как только гиены приблизились на расстояние атаки, Лост поднялся во весь рост и повернулся мордой к Анисе. Глядя на стаю, не составило труда догадаться кто в ней альфа. Плана убить вожака, а остальные сами разбегутся, он не имел. Скорее присутствовал здоровый интерес потягаться силами с ней и ее сородичами. Он не скалил зубов, не рычал, а спокойно и мерно наблюдал за их поведением. Льва искренне интересовало, как поступят эти наглецы теперь, разглядев его, так сказать, во всей красе. Хватит ли у них смелости продолжить атаку. Про размеры Лоста говорилось ранее, однако про то не слышали гиены. Идя в нападение, они понимали, что идут на льва. Ну лев и лев, в их генеалогическом коде присутствовала справка про этого хищника, в общем, ничего не обычного. Но стоило Лосту подняться и показаться им в реальном размере, желанья сразу поубавилось. Это оказался какой-то необычный лев. Очень большой и скорее всего, от этого, очень сильный. Взоры собак устремились на Анису. Надо заметить ее тоже впечатлил размер соперника, но не на столько, чтобы передумать. Обернувшись, она щелкнула зубами, как бы намекая стае, что планы остались неизменны, что они идут в бой, однако, пришлось обратить внимание и на то, что не все решели её поддерживать. Задние ряды вообще остановились, в каком-то недоумении разглядывая льва. Будучи действительно доминантном, Аниса в этот же момент пресекла бунт, кинувшись на одного из особо впечатлительных псов, и распластав его с диким ревом по песку. В мгновенье ока стая собралась в кулак, как и ранее. Страх перед Анисой возобладал. Псы снова готовились бросится на кого угодно, лишь бы не занять место распластанного на песке.

Зрители на трибунах оживились еще сильнее. Одно дело казнь, а совсем другое Лост против Анисы. Самые любопытные повскакивали с мест, помчавшись к краям арены, чтобы лучше разглядеть баталию. Свист и подбадривание полетели со всех сторон. Каждый хвалил своего фаворита, и подсказывал, как тому атаковать, совершенно не обращая внимания на тот факт, что лев и гиены не очень понимали по-человечьи. Про виновницу торжества совсем позабыли. Надо отметить, что от страха, та сползла по стене на песок, и как хамелеон, практически слилась с этой стеною. Авелия сидела, закрыв лицо руками, и держалась из последних сил, чтобы не потерять сознание, или не умереть от страха. Что действительно с ней происходило в эту минуту, она и сама объяснить не смогла бы.

Луций Пизон, совершенно ничего не понимая, хлопал глазами, и крутя головой в разные стороны, пытался понять зачем выпустили гиен. Его недоумение невозможно было передать словами. Он отчетливо видел перед собой Флавиана, видел, что тот не отдавал приказа выпускать хищников, однако они вышли на арену, значит, кто-то же все-таки распорядился. Но кто?? Подобное решение могли принять только они вдвоем. По поведению своего друга, нетрудно было догадаться, что именно он, каким-то боком, причастен к происходящему. Но каким??!! Этого Луций Пизон, решительно, понять не мог. В этаком замешательстве, с непередаваемой глупостью на лице, стоял патриций посредине ложа и не мог сообразить, что ему делать дальше. Но недоумение не являлось визитной карточкой этого человека. Действие, вот его второе имя. Придя в себя, уже через мгновение, он рванул к Буру, который увидев продирающегося к нему хозяина, бросился навстречу и предстал перед хозяином еще более озадаченный, чем сам Луций Пизон. Старый, опытный вилик успел разглядеть недовольство хозяина, однако решительно не понимал, чем оно вызвано. Точнее, то что причина его возмущения кроится в нем, то есть в Буру, он сообразил, но чем он сумел вызвать ее, додуматься не получалось. Тем не менее, разобраться в причинах случившегося, было не суждено. Брань и ругань, всё это отскочило на второй план. Причиной тому стал появившийся на противоположной трибуне Луций. Юноша предстал загнанный, изможденный, бледный, словно полотно с ошалевшими глазами на выкат.

Рабы, завидев молодого господина, рассыпались кто куда. Юноша выглядел совершенно измотанным, взмыленным, будто только что из бани. Он казался настолько уставшим, что еле держался на ногах, однако бросив взгляд на песок, и не увидев там никого, то есть Авелии, помчался вперед, к перилам, дабы рассмотреть арену целиком. Добравшись до края и практически перекинувшись через него, юноша облегченно вздохнул. Его Авелия жива, и с ней ничего не успело случиться. Точнее, что она жива юноша догадался, ибо девушка, словно маленький камушек, сидела у стенки, но признаков существования не подавала. Единственным положительным моментом Луций счел то, что песок возле нее, оставался таким же белым, что и обычно, без следов крови или борьбы. Однако сомнения!!! Они присущи всем и каждому, и маленький Луций не являлся исключением. Его девочка, его нежный кусочек жизни не двигался. А вдруг она умерла от страха?? Вдруг она не смогла перенести ужаса участия в казни. Ведь она такая ….

– Авелия, – гаркнул он так громко, что трибуны задрожали.

Ответа не последовало. Камушек так и сидел, не разгибаясь, и не реагируя на призывы Луция.

– Авелия, – прокричал Луций тише, чем в первый раз, и уже с каким-то обреченным надрывом.

Однако, второй его крик, оказался лучше слышен, чем первый. Причиною являлись зрители, слишком хорошо знающие это роман, растившие эту роман у себя на руках, и наконец, любящие этот роман, больше себя и жизни своих близких. Если в первый раз, кто-то болтал во время его крика, то во второй, стояла такая гробовая тишина, что казалось голос Луция, будет услышан не только здесь, но и в Остии.

И все равно, девочка не шевелилась. Тишина была ему ответом. Она так и сидела, казалось, в замерзшем положении, и не обращала внимания ни на льва, ни на гиен, ни на звук ее любимого голоса. А ведь всё вокруг ждало ее отклика. Ждал и Луций Пизон нервно переводящий взгляд с Авелии на Луция, ждал Флавиан, ждали зрители и даже звери замерли в каком-то ожидании и нерешительности. От тишины трибун остановилась и Аниса, сообразившая что что-то происходит не так. Лост тоже перевел свой, уже успевший налиться кровью взгляд, с Анисы на юношу. Тишина. Ничто не смело нарушить её, а та что имела на это право, безмолвствовала. Луций, словно сраженный вражеской стрелой, брякнулся на пол трибун. По пути сюда, верхом на самой дряхлой кобыле в мире, он понял, насколько эта девушка важна для него. Он больше не сомневался, что Авелия не причастна к краже, и трясясь на худощавой лошадиной спине, наконец-то понял, как кольцо оказалось у нее. Хотя, правильнее сказать не понял, как оно у нее оказалось, это и сейчас оставалось загадкой, он просто почувствовал, что она к этому не причастна. Каким-то непостижным, неподдающимся объяснению чувством, он преисполнился веры в нее, веры в то, что она не виновна. Вопреки фактам, которые были, которые есть сейчас и, возможно, появятся в будущем, он знал, что она не виновна. Не виновна и всё!! А даже если и виновна, то не виновна. Его любовь победила сомнения. Он не хотел и не мог больше сомневаться в ней. Откуда эта уверенность??! Он не знал, и знать не хотел. Теперь перед ним стояла всего одна задача – успеть предотвратить казнь, ведь он не хотел!! не мог жить, без своей девочки. И пускай все суды мира сказали бы про нее – виновна!! теперь он пошел бы за ней и на плаху, не думая, не оглядываясь, и не сомневаясь. Скача сюда на полудохлой кляче, он молил богов лишь об одном – не опоздать. И вот сейчас, глянув всего один раз на застывшую фигурку, так обожаемую и такую любимую, но теперь не подвижную, в нем что-то надломилось. То ожидание, разогревшее кровь, те слова, которые он хотел прокричать во всеуслышание, те действия и поступки, что хотел совершить для нее, всё это стало не важным. Без нее нет и его. Цветной, до этого мир, начал тускнеть, чувства переполнявшие молодое сердце, словно последние капли, выливающиеся из осушенного сосуда, иссякали. Он смотрел на окружавших его рабов, смотрел на белые скамейки трибун, но не видел их. Он слышал гам вокруг себя, чувствовал движение рядом, но все это его не интересовало. Он находился как будто рядом со совсем этим, но не являлся его участником. Происходящее было как-то по боку. Не понимая, как такое может быть, он увидел перед собой небо. Темное, раскрашенное звездами, только вылезшими на его свод, и разбросанными по всей его глади. Но главным украшением и несомненно чем-то магнетическим на небе блистала луна. Яркая, желтая добрая и ласковая, смотрящая на него с какой-то нежною теплотой. Но подождите!! Ведь это лицо… Боже мой!! Ведь это ее лицо. Это она смотрит на него и будто бы улыбается. Ее глаза, ее черные как ночь глаза, смотрят беззлобно и даже с какою-то теплотой. Она, как будто бы, завет его к ней, туда, высоко на небо. Луций почувствовал, что его тело стало легким словно пух. Нет!! Даже легче, потому что пух все-таки стремится к земле. Его что-то увлекало наверх, туда, где сейчас была она и звезды. Сознание растаяло. Люди, окружавшие его стали растворяться в воздухе и превращаться в какую-то размытую размазню. Луций чувствовал, что больше не принадлежит им, а они ему. Он ощущал себе как бы над ними.

– Лу-ци-й, – услышал он, как Авелия зовет его по имени. Захотелось мчаться к ней еще быстрее, однако, что-то смущало в ее голосе. Он не звучал мягким и умиротворенным, в нем не слышалось той теплоты и спокойствия, на зов которого, он уже полетел сквозь пространства. Голос звучал с точностью до наоборот. Словно камень, спущенный с горы, юноша с небес полетел вниз. Глубокий вдох!! Откуда-то снова появились рабы, взялись трибуны, крик, гам. Видимо Луций потерял сознание, потому что очнулся на руках у огромных размеров галла, почему-то изрядно заплаканного. Луций крутил головой, не понимая, что происходит. Выходит, это был всего лишь сон или иллюзия. Однако суета вокруг говорила, что что-то произошло. Все в буквальном смысле кипело.

– Жива!! – прокричал ему галл прямо в лицо.

Сознание и понимание, с разбегу, вернулось обратно в тело. Силы, которые пропали всего мгновенье назад, возвратились. Причем возвратились в утроенном размере. Луций буквально вскочил на ноги и уцепившись за край трибун, вперся взглядом в происходящее. Авелия сидела так же, неподвижно, единственным изменением оказались убранные от лица руки и поднятый вверх взгляд, шарящий по трибунам, в поисках кого-то. Всего один миг понадобился обоим, чтобы их глаза встретились. Завидев его Авелия улыбнулась, нежной измотанной улыбкой. Она ни о чем больше не мечтала, ничего больше не просила. Луций являлся для нее всем, и теперь, на смертном одре, всем и оставался. Девочка откинула голову назад, как-то передернула плечами и в безмолвии завалилась на песок. От радости и горя, от счастья и беды, свалившихся в это одно и тоже время, у девушки закружилась голова. Авелия, не смогла справилась с чувствами, переполняющими ее, и потеряла сознание. Луций же не успел порадоваться это секундной встрече.

Всеобщее ликование трибун услышали и звери, точнее первыми среагировали гиены. Это стало как бы сигналом к действию. Животные привыкли убивать под оглушительные аплодисменты и рев осатаневших людей. Этот вздох радости они восприняли именно так. Несколько собак похитрее сообразили, что со львом тягаться нет смысла, да и зачем, когда позади него валяется слабая, бесчувственная жертва. Плутоватые собаки, придумали фортель, как идти в атаку не пострадать от льва. Большее того, они б еще и сытыми остались!!! Причиной побудивший их так поступить оказалась близость Авелии и Лоста. Лев, немного отступающий от гиен, придвинулся к девушке почти вплотную. Их близость и вызвала ту неразбериху, которую задумали хитрецы. Атакуя Авелию, они как бы учувствуют в нападении, наравне со всеми, однако шансы подольше пожить, выше. А может быть, они просто хотели окружить льва, кто теперь разберется. Для Авелии и то и другое, выглядело одинаково плохо. Осмотрев поле будущего боя, несколько гиен отклеились от основной стаи, наступающей на Лоста, и пошли вдоль борта арены, делая полукруг, ведущий к Авелии. Луций тоже это заметил. Обведя взглядом охрану трибун, юноша убедился, что лучников среди них нет, и помочь его девочке никто не может. В глазах помутилось от того, что может произойти дальше. Картины ее будущей потери оказались не выносимы не только для глаз, но и для робкого сердца, которое так сильно колотилось, что казалось, выпрыгнет наружу. Потерять ее второй раз за сегодня или вообще просто потерять, было делом невозможным. Жизни впереди, без своей девочки он не представлял, да и не хотел представлять. Не отдавая себе отчета, не думая о том, что будет дальше, он схватил дубинку, оставленную кем-то их надсмотрщиков, и перемахнув край трибуны, спрыгнул на песок арены. Лететь оказалось прилично, ибо борта возводили специально высокими, дабы зверь не перепрыгнул через них. Общий «ах!!» пронесся по трибунам и ложе. Зрители и родственники, в напряжении уставились на происходящее. Сказать, что к такому они были не готовы, значит не сказать ничего. Пикантности в ситуацию подбросило приземление Луция. Оно получилось не удачным, потому что поднявшись после прыжка, он взвыл от боли и поскакал к Авелии на одной ноге. Увидев это девушка, бросилась навстречу любимому. Разобраться сейчас, кто к кому спешил на помощь, было невозможно. Ибо совсем не похоже на правду, когда хромой скачет выручать из беды ходячего, однако, без сомнения, происходило именно так. Удачно совпало то, что гиены заходя в тыл к Лосту или к Авелии, предприняли маневр с одной стороны и тем самым оказались как бы на дальнем краю от молодых. Тем самым выигрались секунды. Оказавшись в объятиях друг друга, молодые не могли насладиться этим торжественным мигом. Вокруг стало слишком опасно. Но все-равно, стоило ее хрупкой ладошке, оказаться в его напряжённой крупной кисти, огонь любовного сумасшествия прошиб насквозь обоих. Они не могли видеть друг друга, рассматривая приближающихся хищников, но могли чувствовать. Находясь в объятиях друг друга, они успевали наслаждаться этим мгновеньем. Этим секундным мгновеньем!!! Любовь била словно гейзер, взорванный и земных недр. И всё это в одном лишь мгновение.

Разумеется, появление Луция на песке заметили не только на трибуне. Звери тоже обратили внимание на сей любопытный факт, и первым на это отреагировал лев. Увлеченный наблюдением за гиенами обходящими его со фланга, он переключал внимание с одной собаки на другую. Внезапное возникновение еще одно участника, выше габаритами, чем вожак стаи, вызывало обеспокоенность. И не столько взволновало само по себе появление этого кого-то нового, сколько взволновало его местоположение, ведь Авелия находилась у него за спиной, следовательно, и Луций оказался примерно там же. Вот это тревожило!!! Возможно размеры Луция, возможно, то, что за спиной стало слишком насыщено, а может быть и всё вместе сразу, заставили льва решать задачу. На кого нападать, и от кого защищаться!! Разумеется, теперь единственно верным вердиктом для этой парочки считалась бы смерть, дабы не отвлекали внимания от «занимательных» гиен. Лост, с бешеным рыком рванулся в сторону молодых, и уже приготовился перешибить Луция своей огромной лапой, как вдруг остановился прямо против него и замер. Гиены, сдуру решившие, что царь зверей бросился наутек, помчались за львом, однако, стоило тому остановиться, предпочли последовать его примеру, не нападая, крутя мордами в разные стороны и вообще не понимая, что происходит сегодня на арене. Лост подошел еще ближе к Луцию, так близко, что его косматая голова практически уперлась в грудь юноши. Он ничего не делал, просто грузно вдыхал его запах. Причем делал это так сильно, что туника юноши покрылась испариной от его дыхания с передней стороны, и холодным потом от ужаса, с обратной. Как описать чувства Луция. Страх, ужас, предвкушение смерти, ожидание ее, все это перемешалось, однако особняком, среди этих пугающих и разрывающих душу чувств, стояла Авелия. Точнее ее безопасность, насколько это сейчас было возможно. Поэтому теперь, находясь во власти льва, и может быть в секунде от смерти, он двигал свое маленькое сокровище себе за спину, дабы закрыть ее собой от нападения. Перепуганная Авелия, бледная как полотно, уже стоявшая за спиной Луция, держала того за руку так сильно, что освободиться от неё не представлялось возможности, хотя он и пытался. Ее хватка не была обусловлена страхом, хотя того и присутствовало в избытке. Прочувствовав своего мужчину душой, поняв на что он решился ради нее, осознав этот момент от самого начала и до самого конца, она не могла позволить Луцию умереть первым. Теперь, и на всю, пускай и совсем кратковременную жизнь, для них все будет вместе!!! Жить вместе, умереть вместе!! Всё вместе!!! Тем временем, лев не нападал. Лост продолжал обнюхивать и фыркать на Луция, но дальнейших действий не предпринимал. Складывалось впечатление, что животное толи чего-то выжидает, толи своими действиями хочет чего-то сказать. Одно оставалось совершенно точным, убивать он их не планирует. Луций, стоя прямо против него, силился собраться с духом и пытаться угадать мысли животного. Однако, это не так легко это делается, особенно когда в тебя уперлась морда, наверное, самого огромного, и уж точно хитроумного хищника на свете. Да, не самая легкая задача. Лост перевел взгляд с груди молодого человека на палку, которую тот зачем-то сжимал в руке. Луций, соображая интуитивно, выронил ее из пальцев. Наверное, против льва, она вряд ли пригодилась бы. Неожиданно, крупная голова хищника, как бы поднырнула под разжатую руку Луция. Получилось так, что его ладонь оказалась сверху, на густой и темно-рыжей гриве льва. Как-то само собой, не отдавая себе отчета, юноша повел по ней сверху вниз. Это исходило изнутри, делалось автоматически, было заложено в него на генном уровне. Это происходило так же естественно, как если бы пришел котенок, ласкаясь, погладиться, а ты, сколько бы в душе не протестовал, не можешь с собой ничего поделать и начинаешь движение по хитрой маленькой шкурке. Рука не знает, как надо гладить, сверху вниз или снизу вверх, а может надо почесать за ухом. Рука просто делает, а хитрый котенок, повертывается нужным ему боком, чтобы гладилось именно там, где он подставился. Так получилось и с Лостом. Он ответил на ласку, лишь стоило руке Луция начать свое скольжение. Словно тот самый котенок, молодой и нетерпеливый, начал он в такт руке Луция, почесываться об нее, выкручивая огромную морду, и подставляя остальные участки тела для почесываний. Юноша не верил своим глазам, рукам и Авелии, которая находилась за его спиной, так же удивлялась, происходящему. Однако, всё происходило наяву. Лев почему-то терся о Луция и откровенно заигрывал с ним. Диво дивное!! Тот, чье прикосновенье к кому угодно означало смерть, сейчас ласкался к Луцию. Авелии показалось, что лев даже замурлыкал словно кот, по крайней мере, что-то похожее действительно исходило из животного. Тем временем, обезумевший от страха Флавиан, Луций Пизон, да и все остальные, замерли на трибунах в каком-то исступлении. Молодой Луций оказался внутри арены так стремительно, что никто не успел и глазом повести. Мгновение, и он уже на смертельном песке. Увидев его там, опешили буквально все!! То есть, все как бы знали, что надо его оттуда доставать, спасать и вызволять, но быстрота, с которой разворачивались события, ввела людей в некое оцепенение. Не успев ахнуть и как следует распереживаться, от того что Луций оказался на арене, приходилось переживать с новой силой или вообще сойти с ума от того, что рядом с юношей оказался лев. Время растянулось так сильно, что секунды показались часами. Эта пауза, это бездействие, всё это сводило с ума. Перепуганные лучники и солдаты, вместо того, чтобы занять свои оборонительно-спасительные посты, с чувством непреодолимого страха и трепета, глазели на песок, где разворачивалось действо. Еще секунда, еще миг и вот лев, вместо убийства, трется о Луция, будто щенок о хозяина. Что делать зрителям?? Радоваться?? Переживать?? Ликовать или горевать???!! Господа и челядь, в полном недоумении, крутили головами вокруг себя, силясь хоть в ком-нибудь разглядеть правильный ответ. Однако ответа не было. Вместо ответа они ловили на себе, точно такой же взгляд, наполненный непониманием и растерянностью. Особой изюминкой являлась тишина, словно вода, разливающаяся вокруг. Не только Луцию и Авелии казалось, что Лост мурчит, это слышали и на трибунах. Что происходит?? Как сие объяснить? Ответа не было, казалось, не у кого.

Однако, эти сюсюканья, быстро надоели Анисе. Животное, с самого измальства приучили убивать на арене, драться на ней, и такого рода романтика, ей оказалась совершенно чужда. Издав дикий вопль, она как-бы вдохнула в песок и в трибуны новую жизнь. В мгновенье ока все зажужжало, и присутствующие, казалось, очнулись от стопорного сна. Лучники, в след за Анисой тоже проснулись. Однако по-прежнему не знали, что нужно делать, ведь стрелять в льва, в лучшего льва на свете, тоже не есть хорошо и после может обернуться серьезным, для них, наказанием. Поэтому, вместо каких-либо действий охрана уставилась на Луция Пизона и Флавиана в каком-то нервическом беспорядке. Они в буквальном смысле тряслись от страха и своей безысходности. Разумом стражники понимали, что нужно что-то делать, но чего конкретно, не понимали.

Тем временем, Аниса рычала уже не для публики. Этот грозный рык предназначался ее сородичам, чтобы те воодушевились и приготовились, возможно, к самому главному бою их жизни. И надо отметить – они не подвели хозяйку. Как по мановенью волшебной палочки, только что испуганные и растерянные гиены, собрались и бросились в атаку. Страшный вой поднялся в воздух, а песок, выбрасываемый из-под их лап, казалось, раскалился от скорости, с которой они мчались на врага. Но не на пир спешили гиены. Впереди их ждал более чем достойный и искушенный соперник. Почуяв опасность, Лост развернулся к ним мордой и издал такой бешенный рык, что стены арены заходили ходуном. Вид его во истину смотрелся страшенным: шерсть стояла дыбом, пасть оскалена, когти, казалось, впились в песок, для будущего прыжка, а хвост с такой силой колотил о землю, что Луцию пришлось отодвинуться чуть-чуть назад, чтобы не получить им по макушке. Тем не менее, этот страшный образ не смутил гиен. Псов теперь было не остановить. Как поток лавы навалились они на льва, окружив его с трех сторон и решив, видимо, свалить того с наскоку. Однако, маневр не удался. Лост, словно ураган, с такой силой врезал двум передним псам, что те отлетели за последний ряд нападающих и, не смогли более подняться, издав на песке свой последний вздох. Спустя мгновение, они уже никого не интересовали. Первых, мгновенно сменили вторые ряды, причем эти вторые заходили уже не с фронта, а с флангов, так чтобы Лосту их оказалось не видно. Льва подобная тактика не смущала, он и не думал сдаваться. Удары страшных лап, раз за разом проряжали сплочённые шеренги гиен, клыки вырывали куски плоти из тех, кто опрометчиво попадался пред пастью. Хотя, надо отметить, и они в ответ наносили урон Лосту. Один из псов так плотно вцепился в заднюю лапу, что лев никак не мог ее сбросить, при этом одновременно воюя с другими. Вот еще одна вцепилась в шею, пока Лост чинил расправу над порванной в клочья Анисой. Луций, стоявший рядом, онемевший от ужаса, неожиданно сообразил страшную истину – когда они закончат со львом, всё их внимание сконцентрируется на них с Авелией. Собрав храбрость в кулак, он ринулся на подмогу. Со всего размаху толстая дубинка, та что он успел прихватить еще на трибуне, опустилась на голову гиены, висевшей на ноге Лоста. Он не смог пробить ей череп, однако дикая боль, причинённая этой дубинкой, заставила разжать мощные челюсти и освободить львиную лапу. Взбесившаяся собака, вначале отскочила, но узрев своего обидчика, бросилась на него с бешеной яростью, и без сомнения разорвала бы, если бы не меткая стрела, выпущенная в нее, кем-то из лучников. Выстрел оказался настолько точен, что прекратил жизнь охотника, пока тот находился в прыжке. Словно мешок, тело гиены, распласталось по арене, заливая ее сочно-красной кровью. Вне себя от ужаса и гордости, осознавая, что это всего лишь начало боя Луций бросился на следующую собаку, на ту, что находилась между Авелией и Лостом, на ту, что собиралась атаковать льва с тыла. Хитрый пес, словно затаившийся гепард, подползал к царю зверей, снизу сбоку. Целью, несомненно являлась шея льва, точнее её нижняя часть, не так сильна замотанная гривой. Времени у юноши совсем не оставалось. Гиена уже выбрала момент и готовилась к смертоносному прыжку. Оскал проредил окровавленную морду, видимо ей досталось от Лоста, но каким-то чудом, она сумела выжить. Юноша, не успевал ко льву на помощь, и решение пришло само собой. Он, что есть силы, запустил в гиену, своим единственным оружием – дубинкой. Но не попал. Тем не менее, просвистевшая палка, отвлекла внимание убийцы, и смертельного маневра не произошло. Пока не произошло!! Гиена снова переключилась на пульсирующую шею, находящуюся совсем рядом. Только укуси и исход боя решится. Но следующего действа, она предпринять не успела. Острые стрелы, сразу несколько штук, впились в пятнистой тело, придав вечному сну, только что убивающего душегуба. Луций вновь бросился в бой, но уже вооруженный ничем. Он просто побежал вперед и готовился сражаться с собаками на кулаках, однако, битве не суждено было продолжиться. Гиены, потерявшие своего вожака, отступили. С визгом и с поджатыми хвостами, кто прыжками, а кто и хромая ползком, забились они в противоположный угол, и даже начали подрывать ворота, из которых их выпустили, только чтобы поскорее унести ноги. Лост не преследовал, ему серьезно досталось в схватке. Лев лишь горделиво стоял, наблюдая за страданиями и ужасом побежденных соперников. Луций стоял подле льва, совершенно забыв, что рядом с ним, бок о бок, стоит самый опасный хищник в мире. Ведь в данный момент, именно сейчас, это таковым не являлось. Сегодня, сейчас, рядом находился его компаньон, его брат и напарник, друг и соратник. Вместе они горделиво смотрели, как гиены пытались спрятаться, как они боролись за место ближе к стене, чтобы расстояние, отделяющее их от победителей, оставалось бы как можно большим. Наблюдая за ними Луций, какую-то часть славы за победу, присуждал и себе. И наверное, это решение можно считать справедливым. Ведь принимал же он участие в бое, ведь не спрятался за широкую спину льва или за стрелы, метко выпущенные, быстрыми лучниками. Нет!! Он наравне с великим Лостом бился в бою. Чувства переполняли юношу. В груди происходило что-то невообразимое, там бурлило, кипело и искрилось. Там внутри, подобно вулкану бродила тягучая и огненная лава, созревшая и готовая к выходу. Кровь вокруг их на песке, кровь на его руках, кровь на теле льва, разбросанные тела гиен, ликование и трепет на трибунах, вся эта победная неразбериха закрутила его сознание. Нужен был выплеск, иначе Луция разорвало бы от переживаний. Не отдавая себе отчет, словно пьяный, он сделал несколько шагов вперед. Мир вокруг вращался и крутился. Арена переворачивалась вверх тормашки и вставала обратно. Луций осознавал, медленно осознавал, что в этой суматохе, он все-таки остался жив. Как так получилось?? До сих пор не понятно как!!! Но запах крови, запах победы, запах горести и боли, более и более разгоняли кровь по жилам. Еще несколько шагов вперед, собрав в кулак остатки силы, напрягая жилы и мышцы, молодой воин закричал. Что есть мочи закричал!! Точнее, наверное, заорал. Крик победителя направленный куда-то вверх, неадресованный кому-то конкретно, но охватывающий всех и сразу. Крик не имеющий слов, но смысл которого понимали все и каждый. Неистовая толпа, с таким же сумасшествием, а может даже и с большим, поддержала его неистовым ревом. Она вторила его крику, отвечала ему, понимала его призыв. Луций закричал еще раз. И снова беснующаяся толпа с ликованием встретила этот зов. Юноша собрался кричать в третий раз, наверное, уже в заключительный. Набрав побольше воздуха в раскаленную грудь, он выпустил его, однако, результат превзошел все его ожидания. Крик получился не криком, а рыком. Рыком диким, необузданным, всесильным. Луций обернулся, и сразу догадался, почему так произошло. В этот раз, в унисон ему и трибунам, вторил Лост. Распрямившись во весь рост, так же как и Луций, напрягая каждую мышцу, лев рычал бешено и дико, угрожающе и победно. Ведь победа эта действительно ихняя, и он тоже являлся полноправным участником победы. Общее безумие охватило всё вокруг. Публика принимала эту пару гладиаторов и приветствовала их. Причем приветствовала сумасшедшим трепетным воем, да так громко, что казалось вот-вот обрушаться трибуны. Сегодняшнее ликование толпы смотрелось самым честным, беспристрастным, и настоящим. Люди любили Авелию, любили Луция выбравшего ее себе, и немыслимо обожали Лоста. О такой концовке как сегодня, можно было только мечтать. О такой любви, о такой дружбе, о такой битве будут грезить сотни и тысячи мальчишек и девчонок, мужчин и женщин, рабов и рабынь. Присутствующим сегодня, посчастливилось стать участниками этого всего. Неизвестно сколько бы продолжалось ликование, но звякнули ворота, те самые через которые выпускали Лоста на арену, именно те, у которых, словно полоумные, завывали гиены. Перепуганные собаки, перепрыгивая и давя друг друга, устремились в глубь арены. Из соседних ворот, практически им навстречу, высыпала целая шеренга солдат, в полном боевом обмундировании. Следом загонщики, с длинными палками, заостренными на концах. Войны не трогали гиен. Псы и так выполняли не озвученный приказ, занять клетки. Войны мчались к паре победителей, повернув щиты в сторону Лоста и Луция. То как они приближались, как они двигались нога в ногу, как позвякивали их короткие мечи на бедрах, всё это, вернуло юношу в реальность. Казалось, что этого всего с ним не происходило. Или происходило, но когда-то давно, и возможно не с ним. Эйфория отпустила молодое тело и ей на смену пришло осознание содеянного и того, в каком положении он сейчас. Вспомнилась Авелия, что он вообще-то ради нее прыгнул на арену и воевал тут. Но где же она?? Луций закрутил головой, словно только что разбуженный филин. Найти ее не составила труда. Она находилась ровно там же где он ее и оставил, то есть за его спиной, возле стены. За время битвы с ней ничего не произошло, ни одна из гиен не причинила ей зла. Девушка, стояла прекрасная словно богиня, буравя его своими огромными черными глазами. Однако не страх он прочел в ее взгляде. Не ужас сражения одолевал ее. Нет!! В них читалась гордость и любовь. Она торжествовала!! Ведь только ради нее он бросился вниз, бился вместе со львом, и победил. Всё это только ради нее, и больше не для кого. Вряд ли есть на земле еще один такой же безумный, кто кинется вниз, жертвуя собой, во имя любви. Однако, бежать к спасителю Авелия не спешила. Все-таки, рядом с ним находился не кто-нибудь, а Лост. Она невольно перевела свой восторженный взгляд на льва и замерла в бездействии. Отрезвевший Луций наконец-то осознал, так сказать в полном объеме, где и главное с кем, выигран бой. Бравада, словно дождевая вода под действием жгучего солнца, начала испаряться. Страх вернулся к нему троекратно, а по спине пробежал холодок. Он наконец-то увидел трезвыми глазами, с кем бок о бок выигрывалась война. Как и почему лев так поступил, его не интересовало, по крайней мере, пока. Сейчас тревожил вопрос другой, а не передумает ли он. Луций кинул, теперь уже трусливый взгляд на приближающихся солдат. В них он видел некоторое спасение, ведь ежили что, они смогли бы защитить его от лютого хищника. Какое-то жутко-противное чувство трусости, малодушной робости, сковало его, как зимой лед заключает в свои объятия реки и озера. Но только в отличие от зимы, где природе и положено морозить, Луций чувствовал себя не правым и еще виноватым. Ему стало стыдно перед самим собой, за этот страх и за эту робость. Как-то по предательски получалось. Юноша знал, что никто не осудит его, если они с Авелией сейчас же убегут от сюда. Что потом зрители перескажут эту историю друг другу, и в любой вариации этого пересказа, он будет герой и победитель, но дело было не в этом. Луций, помимо всего остального, понимал и другое. Юноша осознавал то, что если бы не Лост, лежать сейчас ему на окровавленном песке, мертвому. Возможно, рядом бы лежала растерзанная Авелия. Он прекрасно знал, что у него против гиен шансов не имелось, как таковых. Даже не пол и не четверть шанса. Его жизнь спасена Лостом. Именно потому совесть не разрешала ему рвануть наутек. Ну не мог он так сделать и всё. А страх!!?? Его куда деть?? Луций еще раз посмотрел на Лоста. Лев молча стоял рядышком, отвернувшись от него и наблюдая за солдатами. Какой же он огромный и сильный. Какой же страшный, но теперь еще и родной. Лост теперь мой, а я его. Сбежать от того, кто рискнул для тебя жизнью?? Юноша уставился на окровавленную лапу и разодранный бок животного. Кровь прекратила течь и сейчас сочилась, еле заметными струйками по шерсти льва. Он не испугался гиен!! – так подумал Луций и сделал шаг навстречу Лосту и солдатам, уже почти подошедшим к ним. Неожиданно, лев находившийся немного за спиной юноши выступил вперед, прямо против солдат, причем сделал это так, что Луций оказался за ним. Сомнений больше не могло быть. Он защитил его от гиен, а теперь защищает от приближающихся воинов. Именно так трактовал молодой патриций поведение хищника. Да и сколько можно сомневаться??! Лост мог дважды убить его. Тогда в клетке с Митрасом и теперь на арене. Но не сделал того!!! Победив сомнения, переборов переполняющий его страх, Луций подошел ко льву и встал рядом. Лост повернул голову в его сторону, посмотрел, будто бы желая что-то сказать, и сел на задние лапы, около ног молодого человека. Юноша со страхом, но и с любопытством осматривал своего нового друга. Ему очень хотелось, чтобы мысли гуляющие в голове про дружбу со львом, подтвердились. И не потому что, каждый, буквально каждый, станет завидовать ему. А потому что он, каким-то непередаваемым чутьем ощущал льва, понимал его!! По крайней мере так ему казалось, и Луцию очень хотелось, чтобы это казалось – сбылось. Он чувствовал непреодолимое желание дотронуться до зверя, причем сделать это, непременно сейчас. Юноше хотелось почувствовать его мощь, но некоторое опасение, что это может быть последним ощущением в его жизни, мешали дотронуться. Все-таки это Лост!! Однако нерешительность и внутренние переживания разрушил лев. Сидя на задних лапах, он казался практически такого же роста, что и Луций стоящий на двух ногах. Повернув свою косматую голову в сторону юноши, он лизнул того прямо в лицо, своим длинным шершавым языком. Причем сделал это неторопливо, где-то даже лениво, таким образом, чтобы каждый смог это заметить и не пропустить. Что он демонстрировал этим – можно только догадываться, и каждый останется при своем мнении, но Луций расценил это как проявление дружбы. Последние дни его жизни, столь наполненные недоверием и переживаниями, вконец измотали молодое сознание. Эти сомнения в будущей жене, в правильности наказания, как бы он поступил на месте отца, или на месте Луций Пизона, всё это в конец доканало его. Посмотрев назад, юноша не хотел больше сомневаться. Единственным его желанием, являлась вера в себя, вера в то, что он все-таки понимает эту жизнь, слышит ее подсказки и видит ее знаки. Хотел бы сожрать – давно б сожрал, подумал он и грузно выдохнул. На мгновенье ему почудилось, что огромная невидимая гора упала с плеч. Стало легко и весело. Он прав!! Он тысячу раз прав!! Луций перестал бояться. Щелк!! И страха нет. Рука, сама собой потянулась к его гриве и сразу же застряла в взлохмаченных окровавленных вихрах. Юноша продолжал. В этот раз он не хотел просто гладить льва, этого теперь казалось мало. Он обнял хищника за шею и притянул к себе. Лост ответил на касание, подавая голову чуть-чуть вперед, прислонясь косматой мордой к голове нового друга. Арена, с замиранием сердца, наблюдала за этим новым и доселе невиданным союзом. Флавиан, который за это время успел посидеть от происходящего, не верил глазам. Луций гладил Лоста, трепал его за шкуру, разговаривая с ним, а тот отвечал на эти ласки громким тарахтением, и трением об сына.

Флавиан еще раз протер глаза, в которые, к его стыду, подступили слезы умиления и гордости. После, посмотрел на Луция Пизона, так же всецело поглощённого событиями на арене, и убедившись, что это наяву а не сон, продолжить наблюдать за развитием событий. Старый воин больше не чувствовал опасности за сына. Теперь он знал твердо, лев его не тронет. Он ощущал как в его душе, с огромной скоростью, тревога, злость, негодование сменялись необузданной радостью, ликованием и чувством праздника. Причем, глядя в полглаза на остальных зрителей, он и на их лицах читал схожие настроения. Всё вокруг, как закипающая вода, начинало бурлить. Первыми не выдержали рабы.

– Луций!! Луций!! – зрители принялись скандировать его имя. Причем начал горланить всего один, но не прошло и мгновенья, как подключился второй, третий, пятидесятый. Вскоре арена сотряслась, повторяя имя юноши. И как-то непонятно как, но в этом общем гортанном порыве оказались два патриция, и Буру. Молчала только охрана, ведь она в отличие от всех остальных, находилась на одном песке вместе с Лостом, а тут надо держать ухо в остро.

Что испытывал Луций?? Можно, конечно гадать, хотя на самом деле, всё достаточно очевидно. Гордость переполняла его. Впервые в жизни он гордился сам собой. Именно сам и именно собой. Ведь до этого момента, когда кто-то восхищался им, он видел в происходящем толику фальши. Нет!! Конечно, его любили и уважали, но всякий раз, в том присутствовала заслуга отца. Сам Луций ничего в жизни не добился, только того, что родился ребенком Флавиана. А уважать за это?? Теперь же совсем другое дело, теперь совсем наоборот. Теперь всё сам!! Теперь без помощи отца. То, что сделано сегодня – только его заслуга, и больше ничья. Отец тут не причём. Он радовался своей смелости, ведь до этого ему казалось, что ее немножечко не хватает. Он торжествовал от своей любви, ради которой бросился на арену. Многие лишь говорят, мол, на всё готовы ради своей второй половинки. Луций же доказал каждому, и в первую очередь самому себе, на что действительно готов он. Все это переполняло юношу. Он чувствовал, что не в силах совладать с чувствами и первая струйка соленых слез побежала по щеке. Он чувствовал себя хорошо, и именно от этого и плакал. Луций уже хотел броситься в объятия нового мохнатого друга, но краем глаза увидел, что прямо за его спиной стоит Авелия. Ни он, ни лев, не заметили, как она подошла. Теперь приходилось только гадать сколько она там простояла. Хотя зачем это понимать. Юноша повернулся к ней и открыл объятия. Девушка, в буквальном смысле слова, впорхнула в них. Она ликовала. Она была счастлива каждым сантиметром своего тела, каждым волоском и ноготком. Она любила так сильно, как даже и мечтать не могла. Она была желанна для него, она была его, а он был ее. И вот теперь, вот с этого самого момента, не существовало на земле такой силы, что смогла бы разделить их. Они рыдали в объятиях друг друга, покрывая поцелуями лица, глаза и волосы один другого. Что-то говорили, но не разбирали, что конкретно. Да и неважно это было. Вот оно счастье, вымученное, выгрызенное и от этого более ценное и желанное. Вот она жизнь настоящая!! Молодая пара стояла обнявшись, и не замечая никого вокруг. Однако, при всем при этом, они стали желанны и любимы для каждого, кто смотрел на них. Луций на мгновенье отклеился от обожаемой Авелии, и причиной тому оказались несколько обеспокоенные взгляды солдат, остановившихся на почтенном расстоянии от них и льва, и не знающих, что делать дальше. Изначально, они выходили на арену спасать молодых, но пока следовали из ворот к несчастным, ситуация кардинально изменилась. Что теперь делать?? Спасать вроде некого. А учитывая, что в процессе приближения подраненный лев поднялся им навстречу, возможно, помощь не помешала бы, им самим. Вот в таком сконфуженном состоянии солдаты и находились. Однако, слава богам, Луций обратил на это внимания. Будучи завсегдатаем цирков и любителем зрелищ, он прекрасно разбирался в устройстве представлений и боёв. Знал, как они начинались и как должны закончиться. Поэтому, ему не составило большого труда сообразить, что пришло время Лосту покинуть арену. Куда его надо проводить, он ведал лучше остальных. Отпустив от себя Авелию, юноша повернулся к Лосту и обняв того за шею, тихонько подал вперед, приговаривая при этом «Тебе пора брат! Я провожу». Такое впечатление, что они до этого знали друг друга тысячу лет. Лев спокойно поднялся и тихим шагом пошел рядом с юношей, в сторону ворот, припадая на больную лапу. Луций подняв глаза в сторону отца, и жестом показал, что его новому другу нужна помощь. Получив одобрительный кивок в ответ, юный герой продолжил движение, в компании самого сильного нового друга. Лязгнул замок ворот, они отворились. Лост спокойной и мерной походкой вошел внутрь, однако Луций не оставлял его, а заходил следом. Юноша знал, что лев не допустит до себя никого. Единственный, кому можно разрешалось полечить лапу, был Луций. В конце коридора появился врач, держа тарелку с каким-то перемешанным снадобьем. Он не заходил внутрь. Страх пред хищником пропал только у юноши, остальные хотя и радовались этой дружбе, однако, проверять ко всем ли так добр лев, не желали. Лекарь быстро напутствовал Луция. Врач рассказал, как надо нанести мазь, что она немного пощиплет и надо обязательно убедиться, чтобы царь зверей ее не слизал, потому что тогда, не будет никого эффекта. Через мгновенье Луций оказался возле льва. Тот не сопротивлялся. Лост полностью отдался в руки своего друга.

На трибунах поутихло. Зрители потихонечку начали расходиться. В таящих голосах слышалось обрывки фраз: Луций !! Лост!! Ты видел!! Однако и эти слова ветер уносил за пределы арены, куда-то далеко в ночь. Луна, огромная желтая, словно лицо, вылепленное из сияющего сыра, выкатилась на небо, освещая мёртвым светом мир внизу. Сегодня это лицо выглядело как-то по-особенному, как приветственно что ли. Скорее всего, она вместе с людьми радовалась такому исходу и теперь смотрела вниз благодатным и добрым взглядом. Где-то вдалеке заухали птицы, на прудах заквакали лягушки. Ночь вошла полноправно в свой рабочий ритм, обрекая людей на заслуженный сон и отдых. Однако, не все еще добрались до постелей.

Со стороны ворот потянуло свежим ветерком, и ночная прохлада ворвалась в тоннель, близ арены. Юноша отметил, что из освещения в этом тоннеле ничего не присутствовало. Единственным источником света являлись факелы, зажжённые с противоположной стороны от входа и отделенные от них воротами. По известным причинам, видеть лучше они не помогали. Луций не столько видел льва, сколько ощущал его. Он слышал тяжелое прерывистое дыхание, чувствовал его взгляд на себе и не боялся!! Ни капли не боялся!!! Глаза потихоньку привыкли к мраку, и он мог различать обстановку вокруг себя. Лост лежал подле его ног, подставляя раненную лапу вверх. Казалось, он все прекрасно понимал и действительно разрешал юноши лечить себя. Луций намазал мази пожирнее и быстрым движением, так чтобы она не упала с ладони, перенес ее на израненное место. Доставив зелье на рану, он принялся втирать мазь мягкими круговыми движениями. Лост застонал и немножко засипел. Было понятно, что лечение, столь ему необходимое, приносит животному тяжелые страдания. Однако, лечение это являлось необходимо. Это понимал Луций и знал наверняка, что понимает и Лост. Юноша прислушался к этим стонам. Словно молния в его голове просвистела мысль, возвращающая его в прошлое. Он вспомнил, где и когда слышал подобные стоны. Вспомнил Митраса, вспомнил косточку и тот ужас, который словно каменный мешок, свалился на него. Снова вспышка!! Только теперь Луций догадался, почему лев так к нему благосклонен. Он запомнил!! Он запомнил добро, которое я для него сделал. И теперь, таким образом возвращает долг. Тогда, в тот самый миг, я сделался его другом!!! О дурак!! Как же я сразу не догадался!! Ведь он так смотрел на меня!! Так смотрел!! А я со страху не мог разобрать этого взгляда. Глупая, но вместе с тем счастливая улыбка пробежала по его губам. Скажи кто-нибудь, еще хотя бы несколько дней назад, да чего там несколько дней. Скажи кто-нибудь вчера, что он будет другом Лоста и вот так вот, один на один, врачевать его раны, не поверил бы, и рассмеялся бы в лицо говорившему. Однако, было именно так. Они находились вдвоем, их не разделяла решетка, и он мазал его раны лечебным снадобьем. Лев перестал скулить и вздыхать. Он с какой-то терпимой благодарностью наблюдал за действиями Луция. Между тем мазь подошла к концу и втирать оказалось больше нечего. Луций вытер руки о тунику, которая за сегодняшний день превратилась в откровенную тряпку, поцеловал льва в лоб, при это потрепав за холку и хотел уйти. Однако, не тут то было. Толи лев расчувствовался, толи боль его отпустила, но зверь огромной передней лапой накрыл Луция сверху, не давая тому уходить. Юноша не испугался, хотя такого поведения ото зверя совсем не ожидал. Наоборот, Луций рассмеялся и попытался выбраться, но Лост его не выпускал, слегка напрягая лапу. Тогда Луций, лежа на земле и накрытый, словно одеялом, мохнатой конечностью, извернулся, и смог подползти прямо к морде льва. О том, чтобы вырваться не могло быть и речи. Но друг на то и друг, с другом всегда можно договориться!!

– Лост, – начал юноша с какой-то серьёзностью, – мне надо идти к невесте, ведь она там перепуганная и несчастная. Кто же ее утешит, если не я??

Лев демонстративно закрыл глаза и принял вид спящего. Это до невозможности развеселило юношу, он прекрасно понимал, что Лост придуривается.

– Ну, Лост, – уже протяжно заскулил Луций, – ну мне, правда надо, – однако, и это не возымело никакого действия.

– Обещаю, вернусь к тебе, как только смогу!! Клянусь, – при этом юноша обнял льва и накрыл того своей, маленькой на фоне хищника, ручонкой.

Луций почувствовал, что давление лапы ослабло. Лев больше не держал его и разрешал уходить. Двоякое чувство терзало молодую душу. С одной стороны, ему очень хотелось к Авелии, а с другой, совсем не хотелось покидать нового друга. Тем не менее, выбор сделать необходимо, да он уже сделан. В будущем, он обязательно подружит Авелию и Лоста, и они вместе, будут гулять по имению и за его пределами. Он выбрался из-под лапы, еще раз обнял своего спасителя, и практически побежал к выходу. Юное сердце рвалось на части, однако нужно было двигаться дальше. Проскочив, в буквальном смысле, коридор ведущий из загона наружу, Луций оказался на улице. Стояла ночь, но не темная, а светлая. С неба лился свет, позволяющий видеть, как днем. Его встречали. Народу оказалось немного. Его встречали именно те, которых он очень хотел сейчас видеть. Стоило ему показаться из дверей, знакомый до боли, и ласковый голос окрикнул его:

– Луций!!