Золото верности

Йед тотчас же развернулся и направился в сторону храма Шамины, что гордо высился над городскими крышами. Однако позади вдруг раздался хриплый бас Глаха.

– Вон из моей головы, Чтец! Это всё ненасто…

Тут он завопил, как от нестерпимой боли.

Йед оглянулся. Бедняга Глах стонал и корчился у ног Маэла. Весь строй в испуге от них отпрянул.

– Ненастоящее? – услужливо подсказал Маэл. – Ну так я тебе и настоящее покажу!

Заметив, что Йед снова некстати замешкался, сэр Тарбис сердито махнул ему рукой.

– Сказано же – вон! – прошипел он. – Дурень!

* * *

Днём Народный храм Шамины – точнее, лишь Нижний зал – оставался открыт для широкой публики. Йед бывал здесь не раз, ещё вместе с отцом. Сам кузнец не был особенно набожен, однако он никогда не отказывал жене в просьбе отнести в Храм то или иное подношение, дабы испросить милости у Богини звёзд.

Просторный Нижний зал находился в самом основании Храма. В центре располагался алтарь в форме четырехлучевой звезды, копирующей очертания самого храма. А над алтарём возвышалась статуя Шамины с широкой чашей на руках. Кровавых жертвоприношений Богиня не принимала, поэтому в качестве подношений люди обычно приносили дары земли: колосья и початки, фрукты и иные плоды. А вне урожайного сезона в чаше нередко оказывались разные мелкие вещи или невзрачные предметы обихода. Предметы вовсе не случайные: по поверью, действенным считалось лишь подношение, ценное лично для просителя.

По всему периметру зала стояли статуи. Статуи Чтецов – с людьми их не перепутать даже в камне. Можно было бы подумать, что они изображали всех Посланников Синода, что несли труды и заботы при королевском троне, однако за тысячу лет существования страны столько Посланников было просто не набрать. Служители Шамины ведь бессмертны, и каждый Посланник Синода несёт свою службу по нескольку поколений.

Йед задрал голову к потолку. Высокий купол Нижнего зала покрывала роспись: местами уже довольно ветхая, но всё такая же прекрасная. Она изображала легендарную сцену из эпохи Старого мира – победу Шамины в битве с Чёрным чудовищем. Богиня–воительница представала здесь в грозном боевом облачении – с шлемом на голове и копьём в руке. Величественные крылья плавно перетекали в темно–синее звёздное небо, которое занимало добрую половину купола. В нижней же части жуткими щупальцами била зловещая чёрная масса. Серебряное копьё Богини пронзало страшного демона Старого мира, исторгая в воздух яркие молнии.

Любоваться чудесной росписью можно было хоть целую вечность. Йед так бы и стоял, задрав голову к потолку, если бы в зале один за другим не стали появляться люди. Первыми явились принц Киреан и Гиверис, за ними Мерон и остальные.

Йед насчитал лишь тринадцать человек. Глаха с его четвёркой всё не было.

Показался уже и сам служитель Маэл, а значит больше ждать некого.

– Ваша милость, – рискнул спросить Йед, – а где… где Глах Кенунд и четыре его спутника?

Маэл брезгливо скривился.

– Они не допущены к жребию. Их миропонимание не уместно в гвардии короля. Кроме того, я всё теперь знаю о той вашей заварушке с Киреаном. После такого ни о какой гвардии для них и речи быть не может.

– И что с ними теперь сталось?

– Они солдаты из столичного гарнизона, а значит в подчинении у капитана Тарбиса. Я просто поведал ему о том вашем происшествии у конюшен, и он их немедля уволил со службы. За неподобающее поведение. Однако никаких реальных преступлений они не совершили, потому отпущены с миром. Как и было обещано. Если принц Киреан ещё считает себя оскорблённым, то это уже его дело, а не короны или Синода.

Появился капитан Тарбис, а следом – командующий Гаррис. Последний не расставался со своим шлемом под гривой давна, однако по причине жаркой погоды вынужден был нести его в руке.

– Итак, вас осталось тринадцать, – заговорил сэр Тарбис. – Но жребий определит лишь двенадцать гвардейцев. Один не получит гвардейского меча, несмотря на то, что прошёл все испытания и ничем других не хуже. Многие сочтут это несправедливым… С чем я спорить не стану, однако гвардейские законы непреложны. По древней традиции, церемония жеребьёвки проходит в Небесном зале – под самой вершиной Храма. Знайте: это священное место, куда Посланник Синода Маэл приглашает вас в качестве гостей. Простой люд туда никогда не пускают.

Сэр Гаррис отдал торжественный приказ.

– Тринадцать победителей явились на встречу с судьбой! Открыть для них главную лестницу! Хвала гвардии!

– Хвала гвардии! – ответили два стражника, ударив себя кулаками в грудь.

Створки дверей неторопливо отворились, а следом за ними широко раскрылись и тринадцать пар восхищённых глаз.

Первым с места двинулся принц Киреан. Когда он исчез на широкой винтовой лестнице, за ним последовал Гиверис, а следом и все остальные. Сделав глубокий вдох, Йед тоже шагнул вперёд – навстречу мечте. Мечте, которая на глазах становилась реальностью.

* * *

Йед опасливо разглядывал столицу с высоты Небесного зала храма Шамины. Что за архитектор, интересно, придумал здесь такие окна? Простые прорези в стенах, почти до самого пола.

– А это чтобы проигравших после жеребьёвки сразу вниз и сбрасывать! – пошутил кто–то за спиной. – Ещё одна священная гвардейская традиция!

В ответ грохнул смех – неуклюжую шутку никто не посчитал ни глупой, ни неуместной. Ведь страх перестаёт быть таким уж страшным, если над ним насмехаться. И каждый втайне цеплялся за возможность посмеяться над их общим страхом.

Страхом оказаться тринадцатым.

А действительно: если случайно оступишься – лететь до земли придётся долго. Йед всё–таки шагнул назад. Из глубины Небесного зала виднелись лишь заснеженные вершины Закатных гор – далеко на горизонте. А он ведь ещё недавно стоял на тех самых склонах предгорий и с высоты Поющих пещер точно также взирал на столицу с храмом Шамины! Помнится, он много раз приходил к тем пещерам, чтобы…

Тут мысль его сбилась. Для чего он вообще приходил туда? Он не мог вспомнить. Ведь сами пещеры его вроде бы никогда особенно не интересовали.

Впрочем, какая разница? Наступает самый важный момент в его жизни, а он задумался о каких–то пещерах. Жребий вот–вот отберёт двенадцать кандидатов из тринадцати. Кому–то одному крупно не повезёт…

Йед потёр вспотевшие ладони.

В середине зала находился широкий круглый стол, а на нем – выложены двенадцать мечей. Каждый – в ножнах с вязью золотых узоров. В центре стола – в чашевидных углублениях – покоились две кучки шаров одинакового размера: позолочённые и посеребрённые. Им и предстояло сыграть роль жребия.

Сэр Гаррис надел наконец свой шлем командующего, дабы освободить руки, и принял от капитана Тарбиса пустой мешок особого покроя. В самом верху имелось небольшое отверстие, в которое можно было лишь просунуть руку, но не разглядеть содержимое.

Затем он подошёл к столу и неспешно отсчитал нужное количество шаров: двенадцать золотых и один серебряный. Дабы исключить малейшие подозрения в нечестности, он торжественно поднимал каждый шар над головой, давая всем возможность убедиться, что шар в руке всего один, и что он нужного цвета.

– Золото! – объявлял он во всеуслышанье.

А затем опускал очередной золотой шар в мешок. И лишь в последний раз он сказал: «Серебро!». Так в мешке оказались все тринадцать шаров.

Жеребьёвка началась.

Тринадцать победителей вынули шары, один за другим.

Запрещалось показывать свой шар сразу, дабы не смущать оставшихся. Ведь чем дольше не выпадает серебряный шар, тем выше шанс, что следующий, кто запустит руку в мешок, вынет именно его. Это лишь подогрело бы ненужные страсти и ажиотаж к концу церемонии.

Первым показал свой шар Киреан. Золотой.

Командующий Гаррис торжественно заговорил.

– Клянёшься ли ты верно служить короне без страха и сомнений? Клянёшься ли ты защищать монарха, его страну и народ от любого зла, пусть даже ценой собственной жизни?

– Клянусь, – гордо ответил среброродный принц Изерры.

– Тогда бери свой меч. И пусть он служит тебе столь же достойно.

Золотой шар оказался и у Мерона. Командующий повторил речь, и бывший монах тоже принёс священную клятву.