Трехликая сторона. Последний Листопад

– Это ведь решит все наши проблемы!

– Нет. Прости.

Я опешила, ощущая жгучий укол разочарования. Несмотря на исключительно расчетливое основание моего предложения, получить на него отказ оказалось не менее неприятно, чем если бы оно было личным.

– Почему? Мы с тобой отлично понимаем друг друга, и у нас могло бы получиться сделать все как надо…

– В свое время я уже наигрался с фиктивными браками. Хватит с меня.

Во мгле коридора горел лишь один факел. Висел он аккурат напротив нас, на стене, освещая правую половину моего лица и левую – Лися, однако мне казалось, что ассасин находится в тени целиком, что ни отблеска не попадает на его черные глаза и сошедшиеся на переносице угрюмые брови. Мы ни разу не вели с ним разговоров о его прошлом. Он будто бы сразу родился взрослым и ответственным и не имел понятия ни о детской радости, ни о юношеской безрассудности. Наверное, именно поэтому я нисколько не сомневалась, глядя на него умоляющими глазами и твердо говоря:

– Лись, я никому больше не верю. Только тебе.

– Вот и оставь мне голову ясной.

Его ответ мог значить лишь одно: он тоже смирился с проклятьем. Все ассасины Танатра видели, как сильно изменился Варго перед своей смертью, но я прекрасно помнила, что Лись был одним из тех, кто предпочитал не замечать этих изменений до самого конца. Помнила, как он запрещал верить словам последователей чародеев, как оправдывал приказы короля его гневом, однако теперь подкосилась даже его вера.

Холес, стремясь произвести впечатление на беженцев из столицы, в особенности на принцессу, выделил нам роскошные покои. В моей комнате стояла широкая постель, на которой с легкостью могли бы уместиться пять человек, и была она не расправлена – Ангел сюда явно не заглядывала. Я со вздохом устроилась на мягкой пуховой перине, размышляя, куда она могла подеваться. Мы беседовали с Лисем около получаса, и за это время девочка с легкостью могла выскользнуть из замка и сбежать к любимой бабушке, но отчего-то я была уверена, что причина ее пропажи заключалась в другом. Неужели кто-то перехватил? Ею – беззащитной, миловидной, юной, но уже отнюдь не маленькой – наверняка заинтересовались бы многие ассасины, уставшие от однообразия в виде старых служанок. Поймав себя на этой мысли, я слабо поморщилась, однако на поиски так и не отправилась. Просто легла спать, не раздеваясь.

Утром Ангел оказалась на месте.

– Моя принцесса, там готовят лошадей. Вы пропустили завтрак…

Обнаружив ее сидящей на коленях возле кровати, я резко приподнялась, и в глазах у меня мгновенно закружились сине-черные мушки.

– Почему не разбудила?

– А должна была? Простите, я не знала…

– Где ты ночевала?

– Здесь, – девочка мотнула головой в сторону небрежно валяющейся на полу подушки. – Понимаете, вчера я заблудилась. Вы велели мне отправляться в ваши покои, но я не знала, где они находятся, и очень долго бродила по коридорам, а когда нашла, вы уже крепко спали…

– Разве я не закрыла дверь на замок?

Ангел умолкла и быстро покачала головой. Я вновь опустилась на перину. Очертания комнаты поплыли перед глазами – против воли мысли вновь переносили меня в Танатр, где каких-то десять дней назад я точно так же забыла запереться.

Все же зачем Тэон заглядывала тогда?

– Принцесса, лошади…

– Я поняла и с первого раза.

Поражение королевской крепости, построенное на вероломном предательстве, подкосило нас: и меня, и Лися, и Зонба. На каждом оно оставило свой след. Лись страдал теперь приступами паранойи, а недугу Зонба и вовсе было сложно придумать подходящее название: его то накрывала глубокая апатия, в связи с которой с ним становилось невозможно говорить, потому что он попросту не желал ни на что отвечать, то посещали различные сумасбродные идеи. С недавних пор он рвался вернуться в Танатр, хотя делать в нем, напрочь оккупированном рыцарями, было нечего ни одному ассасину. Мы с Лисем из раза в раз твердо отказывали ему, и тогда он срывался и вновь уходил в себя. Я догадывалась, что он оставил кого-то в родной крепости, кого-то не сберег и чувствовал теперь себя виноватым, но сколько ни билась, пытаясь выяснить подробности, ничего конкретного не узнала.

Изменения произошли и со мной. Мучаясь неразрешенными вопросами, связанными с гибелью Варго, я часто испытывала вспышки беспричинной злости, одна из которых как раз случилась прямо сейчас, выбрав своей целью ни в чем не повинную Ангел. Мне снова вспомнилось все, что предшествовало падению Танатра: незакрытая дверь, тяжелый разговор в зале совещаний, разочарованное лицо Антея и полуулыбка Нодреда, означающая нашу с ним общую победу… нет, только его победу, ведь если бы тогда Антей поверил Тэон и посадил за решетку его, Эзикий не прорвал бы оборону. Варго остался бы жив.

Я поднялась с кровати и отшвырнула ногой подушку, на которой Ангел провела ночь, пытаясь таким образом избавиться от боли, последовавшей за этими воспоминаниями. Девочка моргнула, удивленная моим дурным настроением, и виновато пробормотала:

– П-простите, принцесса…

– Тебе нужно продолжать тренироваться, Ангел, чтобы в будущем ты могла безо всяких физических увечий передавать сознание Энас. Мне предстоит много общаться с ней.

– Я постараюсь…

Голос ее затух к концу фразы. Я не стала смотреть на то, как она содрогается от ужаса, как стискиваются ее пальцы, мгновенно намокшие от одного упоминания имени Колдуньи.

– Лошадей, говоришь, готовят? Тогда пойдем. Наверняка ты прежде не бывала в Аганде, – девочка осторожно кивнула. – Вот и я тоже.

Холес был страшно разочарован намерением принцессы так скоро покинуть его гостеприимную обитель. Он не умел ни ухаживать, ни проявлять интерес – в конце концов, статус наместника позволял ему выбирать любых женщин в чертогах подвластной ему крепости; однако сейчас от него требовались усилия того формата, действовать в котором суровый военачальник давно разучился. Он только-только начал подыскивать ключики к моим напускным улыбкам, только-только научился заводить диалоги таким образом, чтобы я не уходила спустя десять секунд, однако попытки оказались нещадно прерваны: вместе с Лисем и Зонбом мы приняли решение незамедлительно выехать в центральную ассасинскую крепость.

Лошадь подо мной негромко фыркнула, обмахиваясь соломенной гривой. Ей было жарко: солнечный полдень нес с собой удушливый зной. Вот она вскочила на высокий земляной выступ в погоне за легким ветром, и я, воспользовавшись моментом, оглянулась назад – с возвышения было удобно рассматривать тянущийся за мной караван фубианцев.

– Им не требуется отдых?

Зонб, ведущий своего коня рядом, покосился через плечо единственным уцелевшим глазом. Мало кто из мещан имел личную скотину, которую можно было бы оседлать, и даже несмотря на щедрость Холеса, выделившего в помощь ретирующимся с десяток жеребцов, большая часть отряда передвигалась пешком.

– Думаю, еще мили две осилят.

В глубине растянувшегося на сотню метров каравана намечалась перебранка: пожилой мужчина вяло отбивался от нависшего над ним светловолосого Тинала – приближенного Холеса, вызвавшегося сопровождать принцессу в Аганду. Ассасин немилосердно схватил простолюдина за шиворот и, хорошенько встряхнув, принялся вытаскивать его из толпы, чтобы на свободном пространстве преподать ему жестокий урок.

– За что он его так?

– Он грубо высказывался о Варго, – Зонб сразу догадался, о чем идет речь. – Все те же грязные сплетни.

– Что именно он говорил?

– Я не вслушивался, вроде что-то о войне, голоде и разрухе. О том, что в них виноват король.

– Принцесса! – Ангел вынырнула из толпы, серенькая, как полевая мышь. – Пожалуйста, остановите своего подчиненного, он грозится убить дедушку Хоруна!

Зонб хищно уставился на покрывшуюся привычным румянцем девочку – на этот раз поводом для ее румянца послужило негодование.

– Шума от твоей служанки, Кира.

– Да, – неестественно бодро откликнулась я. – Она у меня странноватая. То боится глаза поднять, то вмешивается в беседы старших.

– Принцесса, дедушка Хорун не сделал ничего плохого! – упрямо заявила Ангел, глядя на нас снизу вверх.

У нее не было лошади, и весь наш многодневный поход она проводила на ногах.

– Он оскорбил память умершего короля, – я бросила пустой взгляд в сторону мерцающего вдалеке черного плаща. Тинал вместе с мещанином растворились в движении каравана. – Пусть отвечает за свои слова.

Ангел заметно насупилась и, стремглав обернувшись, поплыла против людского течения, туда, где в последний раз видела неудачливого дедушку Хоруна.

– Полезет под руку – Тинал и ее прихлопнет.

– Не полезет, не глупая.