Трехликая сторона

Его проигнорировали. Рыцари собрались в кружок – те трое, которые ничем не были заняты. Четвертый сгреб мои волосы в кулак, заставляя сесть перед ним на колени.

– Они могли его видеть…

– Нет, они бы уже были на полпути в Танатр, если бы узнали…

– Риск велик…

Я почти не вслушивалась в их переговоры, зато с заметным усердием вслушивался Диника. Его сосредоточенное лицо и деловитый тон, с которым он обращался к рыцарям, внушали надежду, что сегодня он отделается от них так же просто, как много месяцев назад почти на этом же месте от них отделался Нодред.

– Но убийство на границе…

– У нас нет выбора…

Диника задумчиво прищурился. Ему явно не нравилось, куда скатывается обсуждение троих, стоящих у лошадей, но вмешиваться в него он больше не пытался. Еще через секунду он отчетливо моргнул, глядя прямо на меня. Я затаила дыхание. Это был сигнал к действию, и нужно было как можно скорее понять, к какому. Рыцарь, держащий меня за волосы, пробормотал что-то скользкое и пошлое про мои губы и про то, какое славное применение он бы им нашел. Затем потрогал меня по лицу грязной рукой – я отстранилась с отвращением. И тут Диника активизировался.

Он не по-человечески выгнулся, проскальзывая под вражеским мечом, стерегущим его на уровне груди. Из-под синей мантии появились два блестящих кинжала с простенькими деревянными рукоятками и врезались в затылки его сторожей. Один из совещающейся троицы крикнул что-то паническим голосом, однако его призыв очень быстро растворился в реве разверзнувшейся бойни. Поляну целиком накрыл оглушительный лязг металла. Я повисла на ноге своего рыцаря, когда тот выпустил мои волосы и сделал шаг в сторону освободившегося Диники. Схватилась за его колено обеими руками, стремясь обездвижить, – он выругался и ударил меня в ответ по голове. От боли перед глазами все сразу помутилось, и я неуклюже уткнулась носом в траву. Казалось, даже она насквозь пропахла железом и ржавчиной. Когда мне удалось подняться вновь, Диника уже расправился с тремя врагами и замахивался метательным ножом на четвертого – он угодил рыцарю прямо в глаз, и тот, страшно вопя, отбросил меч, чтобы дотронуться дрожащими ладонями до своего окровавленного лица. Выглядела эта картина омерзительно, и я торопливо отвернулась. Диника же направился к пятому рыцарю, последнему, оставшемуся на поляне.

Последнему? Нет, лошадей было шестеро. Врагов было шестеро. Не доставало того, кто держал меня за волосы. Он подкрадывался к мальчику со спины, скрывая свою кольчугу за ближайшими кустами, и ее серебристый отблеск я заметила слишком поздно. Тяжелая рука рыцаря нанесла Динике сокрушающий удар тесаком. Смертельный удар.

Я пронзительно вскрикнула и тут же замолчала, поперхнувшись собственным ужасом. Мальчик упал на землю лицом вниз. Сзади его мантия вся потемнела от крови, сделавшись похожей на черную, на ту, которую он заслуживал и до которой не успел дожить буквально несколько дней.

– Чародейское отрепье, он положил четверых, – чертыхнулся рыцарь, которого только что спасли от верной гибели. – Почему ты так медлил?

– Полез бы я сразу, он и нас бы укокошил, – отрезал его подельник с тесаком и вдруг расхохотался. – А знатно ты обделался, да? Уж я твою рожу видел…

– Пошел ты!

Их осталось всего двое, не считая постанывающий полутруп с ножом в глазу. На него посмотрели с вежливым сочувствием и поспешили избавить от страданий. Лишь когда рыцари ненадолго оборвали свой разговор, я поняла, что разносящийся над поляной надсадный вой вырывается из моего горла.

– Что с ней делать будем?

– Используем по назначению, да прикончим.

– Она не похожа на мещанку, – возразил тот, у которого в руках не было тесака. – Вдруг она из ассасинской знати? Найдут ее труп – будут проблемы. Неизвестно, как Эзикий отреагирует.

– Отпускать тоже нельзя, – убийца Диники всерьез задумался. – Возьмем с собой, потом разберемся. Эй, заткнись уже.

Меня вновь ударили по голове – вой обернулся жалобным писком, но я так и не замолчала. Меня не испугал ни этот удар, ни то, что могло за ним последовать. На мгновение я будто бы потеряла чувство реальности, и ничто сейчас не могло достучаться до меня. В одночасье все сделалось ненастоящим, как много месяцев назад, когда мы только попали в Трехлистный мир. Я прекрасно слышала, о чем говорят рыцари, но принимала их слова за бессмыслицу; я видела мертвого Динику, но не верила, что он действительно погиб.

Меня легко подняли с земли и поволокли к лошади. Я больше не скулила, хотя и размышлять трезво еще не могла. Мне мерещилась театральность, нарочитая и жестокая; рыцари сняли шлемы, чтобы проветрить лица, и даже глаза их показались мне стеклянными и незрячими. Место бойни постепенно скрылось за пышными ветвями деревьев. Тело Диники растворилось в лесной чаще. Я усердно обдумывала мысль, что его больше нет, и искренне не понимала, как такое могло произойти. Ведь все было хорошо. Мы просто собирали травы.

Руки мне стянули грубой веревкой, а ее привязали к седлу; теперь я должна была поспевать за бодрой походкой коня без права на отдых или воду. Танатр оставался позади – единственное место, где было безопасно. Рыцари вели прочь от него и прочь от Южного леса. Волоча за собой беспомощную пленницу, они проехали мимо наших с Диникой лошадей – его конь не повернул головы, зато тот, который принадлежал Лисю и на котором приехала сюда я, заметив меня, побрел следом. Испугавшись, что рыцари причинят ему вред, я дважды громко шикнула на него. Он замер, озадаченно склонив свою умную голову, и стоял так еще очень долго, наблюдая за тем, как я углубляюсь во вражеские земли.

Глава 5

Шершавая веревка вгрызалась в кожу запястий, причиняя боль. Спустя несколько часов пути я очень устала, начала спотыкаться и падать, и тогда она тащила меня по земле. Рыцари не обращали на это внимание. Джинсы мои ободрались на бедрах и коленях, слезала окровавленная кожа с живота, и тогда я старалась перевернуться на спину. Пытка продолжалась до тех пор, пока я не увидела вторую крепость в своей жизни – крепость рыцарского клана. От Танатра она практически не отличалась: та же массивная стена с узкими окошками для лучников, те же тяжелые ворота, правда, открывающиеся вертикально, те же стражники, первыми встречающие визитеров, только в более плотной кольчуге и с копьями.

Убийца Диники рывком поднял меня на ноги, снял веревку и толкнул вперед. Сразу явились воспоминания, как нас с Егором и Светой вели на допрос к Варго, когда было так страшно и непонятно, почему мы здесь и что с нами сделают, что каждый шаг на пути к замку вселял в наши сердца ужас. Я слабо встряхнулась. Друзья обязательно заметят мое отсутствие. Они поднимут тревогу, да и Лись обеспокоится пропажей своего ученика, и тогда Варго отправит на наши поиски отряд, может, даже поедет сам, и… найдет труп Диники. Я так отчетливо представила его бледное лицо и впитавшуюся в мантию кровь, что запнулась на ровной дороге. В ответ меня в очередной раз ударили по спине.

Нет, все это случится не сегодня и даже не завтра. Территория в окрестностях Танатра огромна, а в лесу еще придется поблуждать, чтобы наткнуться на нужное место. Если меня и найдут, то нескоро.

Я не разглядывала с любопытством площадь, не смотрела в удивленные лица мещан, не робела и не удивлялась. Все здесь было привычно. Даже квадратный флаг, лениво дрыгающийся в такт миролюбивому ветру, походил на ассасинский. Нефритовый, с тремя Листами, но без драконьей морды. На ее месте оказался профиль алого быка или кабана, упирающегося ветвистым золотым рогом в тот из Листов, что был выделен жирным контуром.

Мы зашли в замок, где нас сразу же встретили.

– Сир Кога, – убийца Диники низко поклонился мужчине с густой бородой по самую грудь. – Мы выполнили личное поручение короля и хотели бы получить разрешение отправить ему эту добрую весть.

– Разумеется, сир Мафенгейн, – темно-карие глаза его собеседника устремились ко мне. – Кто эта леди, почему она вся в грязи?

– Подстилка ассасинов, сир.

– Как невежливо, мой друг, – покачал головой бородатый. – Она не виновата, что родилась в змеином логове. Где вы обнаружили ее?

– На границе. Там кое-что произошло…

– Вы убили, – долгое молчание и отсутствие питья сделали мой голос ломким и хриплым. – Убили мальчика на свободной территории. Вшестером напали на него.

– Это был ученик ассасина, сир Кога! И он первым полез в драку! – завопил другой рыцарь, которого Мафенгейн в этой драке спас в последний момент. – Мы вообще-то собирались пощадить его и взять вас обоих в плен. Если бы он не…

– Я сочувствую вашей утрате, миледи, – неожиданно перебил его Кога. – Мы обязательно разберем этот случай, чтобы впредь не допускать бессмысленных смертей.

– Вы чересчур любезны с ней, сир, – раздосадованно пробурчал Мафенгейн.

– Я сам разберусь с этой девушкой, – Кога указал обоим рыцарям на выход.

Уповать на то, что и он окажется пришельцем из моего мира, было глупо. Периодически поправляя бороду, Кога шествовал по коридорам замка, безмолвно предлагая мне следовать за ним. И я следовала; ходить за кем-то уже давно вошло в мою привычку, сделалось обязательным атрибутом Трехлистного мира. С самой первой секунды, как очутилась здесь, я доверяла свой путь и становилась тенью самых разных людей: Алекса, Лися, Варго, Юну, Диники…

Кога говорил, и голос его звучал вполне дружелюбно, однако крепкая ладонь не выпускала рукояти меча. Доспехов на нем не было, зато имелась тонкая кольчуга, такая же, в какую обычно одевались стражники. Говорил он о славном и наглухо забытом времени целостности, которое никто из последних поколений не застал; о том, как сильны были два Листа вместе и как беспощадна и бессмысленна нескончаемая война. Он настаивал и убеждал, что не желает крови, что работает над заключением мирного договора и что лично сам с уважением относится к соседскому клану. Из его слов я поняла, что убивать или пытать меня он не собирается, а потому позволила себе чуть расслабиться и даже горячо согласиться с его уже повторяющимися высказываниями о единых корнях и схожем наследии.

Мне выделили место в комнате служанок. В ней ютились четыре обитательницы – я ожидала увидеть их изможденными и подавленными, но они, как выяснилось позднее, были вполне довольны своей участью. Первой меня поприветствовала девушка по имени Джорджия, невзрачная и очень худая. Она оказалась так добра, что даже предложила мне свою кровать, если она нравилась мне больше, чем свободная. Я вежливо отказалась. Младшенькая Хелейн была совсем еще девочкой, но ее крупные зеленые глаза светились мудростью взрослого человека. Третью звали Пенелопа, и выглядела она постарше нас с Джорджией; длинноволосая, высокая и в меру стройная, она выгодно отличалась от своих соседок и наверняка имела много поклонников в замке. Четвертой служанкой оказалась женщина в возрасте – ее я видела в комнате редко и не запомнила с первого раза ни ее саму, ни ее имя. За работой у нас практически не было времени, чтобы общаться между собой. Наши обязанности отличались, и только на кухне мы собирались все вместе, чтобы приготовить за раз побольше блюд и обслужить достопочтенных «сиров». В остальное время я бродила по замку с тряпкой из овечьей шкуры и драила полы и окна. Непривычные физические нагрузки изнуряли: к вечеру, а то и раньше, затекали ватные ноги, и начинало нестерпимо ломить спину. Кровати у нас были жесткие и узкие, и восстановиться на них за ночь практически не получалось. Да и спать, несмотря на накопившуюся за день усталость, по ночам мне особо не хотелось. Причиной тому служили исчезновения моих соседок в это время суток. Они уходили по одной или по две, иногда все вместе – смиренно одевались с наступлением темноты и шмыгали в коридор.

– Тебе четырнадцать-то есть? – однажды я поймала Хелейн за руку прежде, чем она скрылась за дверью.

– Какое это имеет значение? – искренне удивилась она.

– Где твои родители?

– Здесь, в Хофогоне.

– Они не могу забрать тебя?

– Забрать? – эхом повторила она, продолжая коситься на меня с недоумением. – Мне это не нужно.

– Как? – тут уж пришел мой черед изумляться.

– Я не хочу ходить в грязных вещах, как мои брат и сестра, и переживать о том, будет ли завтра, что поесть. В замке мне нравится.

И она выскользнула из моей хватки, чтобый выйти в коридор и беззвучно прикрыть за собой дверь.