Муравьи на сахаре

– Так точно.

– Внимание! Готовность номер один!

– Девять сорок до старта!

– Димка! – В помещение учебного класса заглянул Травин. – Скорее, бежим! Сейчас старт будут показывать. Минута осталась!

Махов сидел в кресле тренировочного аппарата. Скосил глаза в сторону двери и в ответ только мотнул головой. Вова пожал плечами и скрылся, хлопнув дверью. Несколько секунд в пустом коридоре был слышен топот его шагов. По-видимому, побежал в актовый зал. Там сейчас все столпились и пялятся на большой экран. Прямая трансляция первого межзвездного запуска с советским космолетчиком Ильей Беляковым. Весь мир сейчас сидит перед голубыми экранами. Юбилейный хоккейный матч с Канадой не собирал такой аудитории! Через минуту Илюха станет международным героем. А он…

Махов поиграл желваками.

На месте Белякова должен был быть он! Он лучший! На выпускных экзаменах они с ним шли, как говорится, ноздря в ноздрю. Ни Вовка, ни Серега, ни Кирюха – никто не мог их догнать. Они вдвоем шли к долгожданному значку «Отличник подготовки». Но, после того пресловутого утреннего забега, уже на дорожке в бассейне Димка сбил дыхание. И проиграл. Четыре целых, шестнадцать сотых…

После выпускного Днепровский улетел к орбитальной станции «Королев». Писал на днях, хвастался, что тестирует новый тип «Разведчика».

Капустин сейчас где-то совсем рядом с Солнцем. Тоже что-то там делает. Вроде как пробует новые защитные системы. По-моему, они так и называются: «Защита» или «Стена». Сначала там пытались применять автоматически пилотируемых роботов: бросать в это трижды адское пекло живых людей никто не хотел. Но скоро выяснилось, что ни одна интеллектуальная автоматика не может сравниться с живым пилотом. Под воздействием высоких температур и близких вспышек звезды электронная начинка компьютеризированных пилотов либо выгорала, либо серьезно повреждалась. Шестая попытка закончилась тем, что робот увел корабль прямиком на Солнце.

После чего все модели данного типа получили неофициальное прозвище «Икар» и были переведены на более прохладные участки Солнечной системы.

Пришлось идти на риск и вручать штурвалы кораблей живым пилотам. Набирали только добровольцев, разъясняя всю опасность предстоящих исследований.

Кирюхе удалось уже на распределительном пункте, вместо доставшегося ему геолого-разведывательного отряда, предложить свою кандидатуру ищущим пилотов рекрутерам. Его утвердили в состав испытательной группы. И теперь он там, на этих защитных кораблях, пытается подойти как можно ближе к звезде и выяснить, хватит ли прочности у разработанной инженерами защиты, выдержит ли она близость шести тысяч градусов. Зачем все это было нужно, Капустин объяснить не смог. Писал, что министерством поставлена задача в связи с выходом человека на новый, межзвездный уровень.

Вовка Травин сейчас был здесь, вместе с ним, в школе, из которой они выпустились несколькими месяцами ранее. Ему, набравшему по итогам переэкзаменовки такие же оценки, как у Ильи с Димой, светило место не просто рядом с Солнцем на этой «Защите» или «Стене». У него была реальная возможность находиться сейчас там, на космодроме. Как минимум, в качестве запасного. Если бы не одно «но»: как и предполагал Днепровский, к тому моменту все места уже были разобраны. Самые важные, трудные, опасные и интересные места были распределены между выпускниками в первый же день. Таким образом, Травин и попал сюда, в школу. А точнее, остался в ней в качестве младшего специалиста, в чьи обязанности входила подготовка и контроль за работой учебного оборудования.

– Не расстраивайтесь, молодой человек. – Член комиссии по распределению, толстолицый и розовощекий товарищ Порняк сочувственно кивал головой, стараясь показать, что переживает не меньше самого Травина. – Не всем же в космос летать. И тут, на нашей старушке Земле, дел хватает. Ведь только сейчас разобрались с волновой сеткой Сияния. Кто это сделал? Выпускники болгарской школы, прямехонько на орбите. Не отчаивайтесь. Начнете в школе работать, через пару лет ходатайство подадите на перепрофилирование. Рассмотрим. Пойдете в преподавательский состав. С вашими-то показателями, мой дорогой… – Товарищ Порняк заговорщицки хрюкнул. – Скажу по секрету: через пару лет в космос летать будут единицы. Всех заменят роботы, так безопаснее. А мы с вами вернемся к нашим скорбным земным делам.

Махов проверил изменения в настройках программы обучения. Слез с тренажера-имитатора части кабины «Разведчика». Все это выглядело так глупо и нелепо… Перед глазами Махова отчетливо встала картина: кто-то из старших учеников, сидя в тренажере, с восторгом в глазах завершил свой первый полет. Восхищенно поворачивается к Димке и спрашивает: а на настоящих «Разведчиках» так же? Они похожи по ощущениям? А Махов ему в ответ: не знаю, мальчик, не летал, видите ли. Ни одного дня.

Приступ злости захлестнул его. До чего же все это несправедливо!

Он с размаху ударил в стену кулаком.

– Черт!

Димка схватился за ушибленное место. Ему показалось, что кисть как-то сразу посинела и опухла. На месте содранной на костяшках кожи выступила кровь. Не хватало еще перелома до кучи! Как же болит! Махов осторожно ощупал больное место здоровой рукой. Вроде все цело. По крайней мере, странной подвижности он нигде не обнаружил. Видимо, дело обошлось ушибом. Надо быть аккуратнее в своих эмоциях. Опять они его подвели, как тогда, на распределении.

Махов вздохнул. Дурак. Идиот. Кретин! Не смог поступиться своими амбициями! Своим распухшим эго! Место на старте звездолета ему подавай, видите ли! И это после того, как было объявлено во всеуслышание о том, что Илья зачислен в экипаж корабля. Дублирующим экипажем и экипажем поддержки были назначены выпускники московской и словацкой школ. Распоряжение уже подписывалось председателем Совета Министров СССР по оборонной технике и утверждалось первое задание…

А ведь ему предлагали занять место в группе испытаний и «Стены» и новых «Разведчиков»! Нет же! Гордость. Обида. Неисправимая глупость. Мальчишка! Глупый, самонадеянный сопляк, который возомнил себя центром Земли. И то, что он считал на протяжении многих лет своим, должно было достаться только ему…

Махов усмехнулся. Жаль, что об этом знал только он. Сколько всего было выучено, а свой первый не школьный, а жизненный урок он завалил.

В итоге, когда разум взял вверх над гордостью, свободные места остались только на Земле.

– Илюша! Как слышно? Прием!

– Слышно хорошо, Михаил Федорович.

– Объявлена минутная готовность.

– Вас понял. Минутная готовность. Занимаю исходное положение.

Махов вышел из учебного центра. Стоило зайти в медпункт и показать свою руку. Пусть специалист посмотрит, мало ли что. Не хотелось бы потом оказаться еще и с деформированной кистью из-за неправильно сросшегося перелома.

Он уже подошел к дверному проему, за которым начиналась лестница, ведущая на первый этаж, но в последнюю секунду вспомнил, что сейчас начнется полет. И что все, включая доктора с медсестрой, сидят сейчас у экранов.

Сперва он решил все-таки спуститься и подождать возле кабинета. Уж очень не хотелось идти в актовый зал, где показывают, как начинает свой полет к звездам Беляков. Но потом до Махова дошло, что трансляция может задержаться на неопределенное время, потому что после того, как ракета уйдет из поля зрения объективов и камер спутников, может начаться прямое включение из студии телеканала. Лучше все-таки отыскать доктора или медсестру и рассказать о своей проблеме. Пусть займутся им. Нечего смотреть на этого Белякова. Есть дела поважнее.

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

– Протяжка один!

– Принято!

– Ключ на дренаж!

– Команда «Пуск»!

– Зажигание! – Голос Коренкова дрожал от волнения. Сам он, мощный, высокий, начавший уже седеть, напрягся, подобно натянутой гитарной струне. – Илюша! Ты слышишь меня, мой мальчик? Даем зажигание!

– Вас понял. Зажигание. – К голосу Белякова теперь добавлялась электронная рябь. Связь не выдерживала одновременной работы всех систем корабля. Там, наверху, все будет по-другому. Но сейчас весь организм рукотворного титана дрожал от распирающей его мощи. Он был готов сорваться ввысь без промедления. Последняя секунда. Последнее мгновение…

– Отрыв!

Дима подошел к матовым стеклянным створкам входа в актовый зал. Здоровая рука легла на резной виток дверной ручки.

– Ура! – Разноголосый вопль нескольких десятков человек грянул неожиданно, громко, мощно. Махов даже немного испугался. В этом едином порыве множества людей, объединенных одной целью, отчетливо слышалась сила. Какая-то первородная, неудержимая мощь, опасная и могущественная, способная преодолеть и подмять под себя любое препятствие, любое сопротивление.

От неожиданности он вздрогнул. Потом все-таки нажал на ручку и открыл дверь.

Травин, не успевший занять сидячее место, стоял возле выхода. Он приподнялся на цыпочки и вытянулся, чтобы не пропустить ни одной секунды начала старта корабля. В помещении стоял заглушаемый звуковыми фильтрами рев улетающей к звездам ракеты. Среагировав боковым зрением на открытие двери, Вова быстро повернул голову, увидел стоявшего в проходе Димку, радостно кивнул ему и повернулся в сторону экрана – как раз в тот момент, когда обтекаемый заостренный нос ракеты дернулся в сторону. На хвосте вспыхнул бутон ослепительно белой вспышки. Титана накренило в сторону, стало ощутимо заваливать вбок, и актовый зал сотрясся от грохота взрыва. Очертания падающей ракеты поглотил огненный шар. Изображение пропало: снимающую аппаратуру выжгло электромагнитным импульсом.

Повисла тишина. Пораженные увиденным люди сидели молча.

– Как же так… – прошептал Вова. Перед его взором на фоне темного экрана отчетливо проявился образ Светы. Как она сидит сейчас у них с Ильей дома, а ее большие, казавшиеся постоянно удивленными светлые глаза наполняются слезами. Беззвучно… Все звуки сейчас пожирает горе. Еще мгновение – и они сожрут тихий стук любящего сердца. Навсегда остановят его. Если Света не закричит…

Сейчас кто-то должен быть рядом с ней! Кто-то должен сказать хоть слово, сделать хотя бы одно движение, чтобы разорвать эту убивающую все живое тишину. Убивающую саму надежду…

Травин сорвался с места. Оттолкнул изумленного Димку и убежал в сторону лестницы. На крышу, к площадке воздушного транспорта.

Махов бросился следом. Пробежал вверх по лестнице, заметив спину Травина, юркнувшего в боковой коридор. Пронесся мимо, подбежал к двери своего учебного класса, рванул на себя дверь, не обращая внимания на боль в поврежденной руке. Бросился к столу, торопливо набрал номер Центра подготовки. Пока система устанавливала связь, Махов, глядя на пустой экран, заметил в нем свое отражение. Бледное, перекошенное лицо с плотно сжатыми губами и вытаращенными глазами.

Стоило взять себя в руки, а то вместо положительного ответа назначат комиссию и спишут с белым билетом.

Вызываемый Маховым абонент все не отвечал, но это понятно, сейчас там и без него дел хватает. Все на ушах стоят: корабль взорвался, один из лучших космолетчиков погиб. Ну, ничего. Он подождет. Он столько лет ждал, едва не потеряв последнюю надежду. И вот этот день принес ему подарок судьбы.