Муравьи на сахаре

– Да это понятно, – кивнул Кирилл. – Не всем же, в конце концов, быть космолетчиками. Есть множество других замечательных профессий. Агроном. Врач. Инженер. Токарь. Генетик. Зоолог. Есть из чего выбрать.

– И все эти профессии можно, так или иначе, в ближайшем будущем совмещать с профессией космолетчика, – заявил Днепровский. – Все, чем мы занимаемся на Земле, будет возможно делать и на других планетах. Скоро все станут космолетчиками, а уже потом врачами, биологами, инженерами и поварами.

– Мы-то точно будем космолетчиками, – вздохнул Вова. – Мне сон снился, я ж говорил. Помнишь? А у меня сны всегда сбываются.

– Не помню, – пожал плечами Сергей. – Давно, видимо, было.

– Года два или три назад. Но не суть. А дело в том, что снится мне наша комната. Там я, ты, Сережа, Кирюха. Димка и Илюха. В общем, мы все пятеро. Сидим вечером после ужина, и каждый занимается чем-то своим, обычным. И только ты сидишь и складываешь в чемодан вещи. Старательно так, неспешно. Димка такой тебе говорит: ты что, мол, делаешь? А ты ему в ответ: мы же космолетчиками будем, надо заранее все подготовить. Собрать вещи и ждать команды.

– Да. Это верно. – Днепровский кивнул. – Я всегда все заранее делаю.

– Ну, а Димка тебе, значит, отвечает: а с чего это ты взял, что станешь космолетчиком? Учиться-то еще столько лет! Аж до восемнадцати годков. И так обиженно, со злостью даже, что не его первого выбрали на это почетное звание, а тебя. А ты такой преспокойно киваешь головой на стол. Там, мол, все написано, смотрите сами. И возвращаешься к своим вещам. Мы все поворачиваем головы в указанную сторону и просто теряем дар речи: на столе лежит список команды первого межзвездного полета! Причем, ни я, ни Димка, ни Кирилл с Ильей, которые сидели за столом и играли в шахматы, словом, никто не видел этого списка еще минуту назад. Махов берет его в руки, смотрит на него недоверчиво, а потом зачитывает все наши пять имен. Вот такой это был сон.

– Красиво, – мечтательно протянул Кирилл. – Жаль, что это только сон.

– Это не только сон, – обиженно насупился Вова. – Это мой сон. А у меня сны всегда сбываются. Вот увидите. Все мы станем космолетчиками.

– И часто тебе снятся сны? – Капустин посмотрел на Травина. – Извини, я просто не помню, говорил ты или нет. Столько времени прошло.

– Нечасто. Раз или два за полгода.

– А если снится какой-нибудь дикий абстракционизм? Помнишь, как у Сальвадора Дали? Часы стекают по веткам, и прочее такое.

– Нет, – покачал головой Травин. – Такого не бывает. Всегда только конкретика. Не понимаю я этих непонятных стилей.

– Полностью с тобой согласен. – Днепровский присоединился к разговору. – Картина должна быть картиной. Она должна быть понятной сразу и каждому, не оставляя никаких недомолвок или расхождения мнений. Я вот люблю, когда все понятно.

– Доброе утро! – раздался за спинами парней бодрый голос. Троица обернулась. К ним легкой, пружинящей походкой приближался Корнеев. Невысокий человек с бесцветными глазами и уже проявившимися в его молодом возрасте залысинами.

– Доброе утро, Иван Алексеевич! – нестройным хором ответили они и присоединившиеся к ним с появлением учителя Беляков и Махов.

– Готовы?

– Всегда готовы.

– Рад слышать это, мальчики. – Выцветшие глаза Корнеева прошлись равнодушным, ничего не выражающим взглядом по лицам каждого из учеников. – Володя, ты готов?

– Всегда готов, Иван Алексеевич, – уверенно повторил Травин.

– Хорошо. – Учитель кивнул. – Напоминаю всем, что на первом этапе выпускного экзамена вас ожидает сдача общефизических нормативов. Бег на шесть километров, заплыв на тысячу шестьсот метров, подтягивание, прыжок в длину и ныряние под воду. После сдачи каждого из пунктов с обязательной укладкой во временные рамки встречаемся в тренировочном корпусе. Там вас ждут центрифуга, барокамера и тренажеры Барани, Хилова и Кавасаки. Вопросы есть? – Вопросов не последовало, и Корнеев, удовлетворительно кивнув, посмотрел на Махова: – Дим, ты первый.

Парень сосредоточенно кивнул и быстрым шагом направился в сторону линии старта. Корнеев дал отмашку, и Димка рванул со стартовой черты вперед, мгновенно скрываясь в утренней дымке.

Корнеев задумчиво покачал головой. Условия учебно-тренировочного полигона мало напоминали даже обстановку внутри межпланетарного корабля, что уж говорить о выстроенном межзвездном титане, который вот-вот совершит свой первый полет к Проксима Центавре. Что придется пережить первому межзвездному экипажу космолетчиков? Все только на бумаге, в теоретических расчетах и выкладках, которые придется проверять на себе отчаянным смельчакам. Своими жизнями им придется доказывать верность и состоятельность теорий, а также упорство в стремлении к цели. Он мысленно вздохнул.

Мальчишек надо пускать днем, в самый солнцепек и в полных летных скафандрах. Но комиссия вкупе с министерством космического развития и министерством образования встали на дыбы: мол, нельзя сразу подвергать неокрепший юношеский организм максимальным нагрузкам. Нагрузкам, которые, по сути, являются предельными для физических возможностей человека. Всему свое время. А в процессе обучения организм должен развиваться гармонично, а не изнашиваться до безобразного состояния за пару-тройку лет.

Корнеев вздохнул. Возможно, они тоже правы, в какой-то степени. Но он точно знал, что в том злополучном полете не смог бы выжить, если бы со школьной скамьи не работал на тренировках до полуобморочного состояния.

Межпланетный корабль третьего поколения «Феникс-5» возвращался к околоземной орбитальной базе. Задание было выполнено, и экипаж находился в предвкушении момента, когда один из двух пилотов, несших посменную вахту, объявит по громкой связи долгожданное слово «Земля!» В задачу экипажа входило испытание поставленных на корабль новых двигателей, созданных для первого запланированного межзвездного полета. Это был третий полет с использованием доработанных и усовершенствованных надсветовых маршевых двигателей Атом–М6.

Запуск и выход на максимально разрешенную мощность прошли по плану. «Феникс» совершил виток вокруг Нептуна, покрыв заданное расстояние за меньшее, чем планировалось, время.

Все произошедшее потом было отображено в информационной заметке, разлетевшейся по новостным каналам. В ней говорилось о том, что межпланетный корабль третьего поколения «Феникс-5» совершил экстренную посадку на Титанию. Орбитальная станция «Королев» приняла сигнал бедствия. Первые корабли класса «Разведчик» прибыли на место катастрофы спустя трое суток…

Как все сухо и совсем не страшно. В то время как внутри умершего корабля каждый час неудержимо рос уровень радиации и температуры. И не было ни одного шанса выбраться наружу. Из всего экипажа к тому моменту выжил только он один. Сидел в тесном, замкнутом пространстве, которое еще не успело нагреться до состояния раскаленной сковородки. А за переборкой еще два часа назад были слышны дикие крики того, кого «сковородка» захватила в свои объятия…

– Иван Алексеевич! – Махов еще не восстановил дыхание. Его грудная клетка двигалась часто, по раскрасневшемуся лицу стекали крупные, грязные капли пота. – Когда же старт? – Махов вытер лицо рукой и указал в сторону леса.

– Скоро, Дима. На него ты точно уже не успеешь.

– Очень жаль, Иван Алексеевич.

– Не надо ни о чем жалеть. Все идет так, как должно идти. Никогда не торопи время и не жалей о том, что не сбылось. Во-первых, есть шанс, что эта неудача – всего лишь временная отсрочка. А может быть, судьба бережет тебя от чего-то более ужасного, чем твои обида и досада. Подумай об этом.

– Кого в итоге выбрали? – слабым голосом поинтересовался Владимир.

Он лежал на койке в палате больничного корпуса и до сих пор был бледно-зеленого цвета. От закрепленных на теле Травина всевозможных датчиков к нескольким настенным мониторам отходили целые пучки проводов. Днепровский, стащив накинутый на плечи белый халат, с интересом изучал мигающие на дисплеях цифры и разноцветные линии.

– А неизвестно пока, – пожал плечами Сергей, не отрываясь от своего исследования. – Комиссия решит. К нашим школьным учителям прилетела группа из города. Вот они все вместе и объявят завтра предварительные результаты.

– Илюха или Димка?

– Скорее всего, – ответил Днепровский после небольшой паузы. – Я вот удивляюсь, – он, наконец, отлип от аппаратуры и плюхнулся на кровать, усевшись на Вовины ноги. – Такой уровень технического прогресса, победа над мировым голодом, освоение космоса. Ежедневные открытия, о которых наши предки не смели даже мечтать. Но почему нельзя придумать волшебную таблетку сразу от всех болезней? Выпил ее – и сразу полностью здоров. – Сергей улыбнулся, демонстрируя прекрасное расположение духа. Весь его внешний вид излучал позитив, давая понять, как всегда, что ничего страшного и непоправимого не произошло.

Травин ничего не сказал, отвернулся к стене и какое-то время молчал. Наконец вздохнул, повернулся и тихо спросил:

– Как думаешь, Сереж, я сильно попал с этой своей выходкой?

– Нет, конечно! – Днепровский буквально воспрянул, нарушая затянувшееся молчание. – Подумаешь, не прошел! В конце лета все сдашь.

– Правда? Полагаешь, еще не все потеряно?

– Ничего не потеряно. О чем ты вообще?

– Спасибо. – Вова перестал хмуриться и как-то даже повеселел. – Мне прямо легче стало.

– Ну, как он? – Беляков поставил на стол поднос с четырьмя стаканами томатного сока.

Друзья сидели в столовой. Обед подходил к концу, и большинство столиков были уже пусты.

– Грустит, – пожал плечами Сергей. – Переживает, что все потерял и теперь может остаться без полетов.

– Ты ему что-нибудь говорил?

– Ну, я его подбодрил, как мог. Сказал, что не все потеряно и что все будет хорошо. В общем, успокаивал по мере своих скромных сил.

– Хорошо, если так, – вздохнул Кирилл.