Тонущая женщина

Электронный датчик оповещает о моем приходе, едва я переступаю порог загроможденной вещами лавки. Этот ломбард специализируется на редких монетах, наручных часах и драгоценностях. Утро я провела в интернет-кафе, ища ломбарды, в которых могли бы по достоинству оценить нэцкэ. Этот, хоть он мне и не по пути, я сочла наиболее подходящим. За экраном из плексигласа – мужчина с блестящей лысиной на макушке и в очках, восседающих на носу. Я подхожу к прилавку, но он не смотрит на меня – заполняет какие-то бумаги. В маленькое отверстие под экраном я сую белую костяную змею.

– Сколько можно выручить за это?

Кончиками пальцев он берет фигурку, разглядывает ее через очки.

– Нэцкэ, – произносит мужчина, обращаясь скорее к себе, чем ко мне. Перевернув змею вверх тормашками, внимательно рассматривает надпись на дне. – Я дам вам двести долларов. – Он впервые встречается со мной взглядом. – Но, говоря по чести… если продадите коллекционеру, получите больше.

– На сколько больше?

– Я в этом вопросе не специалист, но, думаю, пятьсот дадут. Может, и тысячу.

Тысяча долларов изменит мою жизнь. Этого хватит на взнос за маленькую квартиру. Имея удостоверение личности, которое Хейзел справит для меня, я сумею заключить договор об аренде. Найду более престижную работу. На законных основаниях. Впервые со времени отъезда из Нью-Йорка заживу как нормальный человек. Новая личность.

– А как найти коллекционера?

– На сайте «eBay».

Это не так-то просто: компьютера у меня нет – только тупофон. Что ж, схожу в интернет-кафе.

– Спасибо, – искренне благодарю я. Это поступок честного человека, ведь он мог бы купить у меня нэцкэ, а потом перепродать за другие деньги. Я снова убираю гладкую фигурку в карман.

Свой автомобиль я оставила на крытой автостоянке в самом центре туристического района. Парковка здесь стоит маленькое состояние, но уличного паркинга я не нашла. Несмотря на то, что у меня появилась возможность повысить свое благосостояние, за ходом времени я слежу. Спешу на автостоянку, чтобы не платить за лишние минуты пользования. Моросит дождь, и я надеваю капюшон, радуясь, что есть чем прикрыть голову. И заодно спрятать лицо. Дорогие рестораны и магазины модной одежды, мимо которых я прохожу, лишь подчеркивают неприглядность моего замызганного вида. Прежняя, я смотрелась бы здесь органично, не выделяясь на общем фоне, но теперь на улицах этого фешенебельного квартала я чужая. Иду мимо элегантных мужчин и женщин, стараясь не привлекать к себе внимания. Голодранка. Бродяжка. Никто.

Я изнурена – теперь я постоянно изнурена, – но довольна собой. Не зря просидела в интернет-кафе. Нашла ломбард, а в дополнение поискала информацию об интересующих меня людях. В первую очередь о Джесси. Потому что, как правильно заметила Хейзел, нужно хоть что-то знать о парне, с которым встречаешься. Фамилия Джесси, как я выяснила у него в баре, пока мы ели рамэн, к сожалению, самая что ни на есть распространенная – Томас. На мой запрос «Гугл» выдал более двадцати разных Джесси Томасов, включая успешного спортсмена и актера, исполняющего характерные роли. Но в конечном итоге я нашла и своего Джесси: на сайте одного из спортклубов он фигурировал как персональный тренер. Информация скудная, но меня устроила. Джесси был именно тем, за кого себя выдавал.

Запрос о другом человеке увенчался более существенным успехом. Муж Хейзел, Бенджамин Лаваль, являлся партнером в одной известной юридической фирме. На страничке «Наши сотрудники» в числе других было помещено его фото – фото сурового, но красивого мужчины. Он оказался моложе, чем я ожидала, а может, посещает умелого визажиста. На лице заметны неглубокие морщины, темные волосы серебрятся на висках. Вне сомнения, он хорош собой, но я заметила стальной блеск в серых глазах, выдававший склонность к жестокости. Моя подруга утверждала, что муж обращается с ней как с рабыней, и я ей поверила. Я решила найти о нем информацию не потому, что сомневалась в правдивости ее слов. Мною двигало обычное любопытство. Вот так выглядит садист.

Бенджамин Лаваль выступал защитником на многих громких судебных процессах, давал пресс-конференции; на различных новостных сайтах были выложены интервью с ним. Убрав звук, я смотрела, как он говорит: Бенджамин контролировал диалог и властвовал над аудиторией. Вот так же, подумалось мне, он ведет себя дома – контролирует и властвует, держа Хейзел в полном подчинении.

И только я ее вспомнила, как она материализовалась передо мной. В бледно-розовом платье, поверх которого надета короткая кожаная куртка. Темные сияющие волосы красиво уложены, на лице – безупречный макияж. Моросит весенний дождь, и, повесив на плечо большую кожаную сумку-тоут, она раскрывает зонт. Хейзел выглядит модной, красивой. И счастливой.

Я останавливаюсь как вкопанная, охваченная острым желанием повернуться и уйти. Разумеется, у Хейзел есть другая жизнь. Она говорила, что Бенджамин позволяет ей днем ходить по магазинам, обедать в кафе и ресторанах с подругами, соблюдать внешние приличия. Просто я не ожидала увидеть ее в другой обстановке. Тем не менее я подхожу к ней.

– Хейзел, привет!

Ее красивое лицо бледнеет. Она открывает рот, но не издает ни звука. Стеклянная дверь за ее спиной отворяется – это бар, где подают устриц, – и на улицу выходят две женщины. Я сразу понимаю, что это приятельницы Хейзел. Видно, что все трое одного круга – ухоженные, холеные, роскошные. Взгляд Хейзел метнулся к ним, потом снова обращается ко мне. Женщины останавливаются возле нее, и я отмечаю, что она с ума сходит от ужаса.

– Что вам угодно? – спрашивает одна из приятельниц Хейзел. Она чуть старше остальных, невысокая, белокурая, бесцеремонная. Тон у нее снисходительный. Презрительный. Даже брезгливый.

– Все нормально, – бросает им Хейзел. И потом обращается ко мне: – Извини, сразу не узнала. – Ее черты смягчаются. – Как дела?

Она говорит со мной как с маленьким ребенком. Или, быть может, с потерявшейся собакой.

– Нормально, – осторожно отвечаю я.

– Отлично. Чудесно, – ласково улыбается она. – Устроилась в одном из здешних приютов?

Теперь я понимаю, что она делает. Проявляет доброту к бездомной женщине. Noblesse oblige[3 - Положение обязывает (фр.).].

– Нет, я была в ломбарде. – Слишком поздно я осознаю, что подыгрываю ей.

Женщины открывают зонтики, а Хейзел роется в своей большой сумке, затем достает банкноту и протягивает мне.

– Это тебе на обед. Я угощаю.

Мое лицо пылает от гнева и унижения. Как она смеет? Я спасла ей жизнь! Выслушиваю ее отвратительные секреты, помогаю ей спланировать побег, а она относится ко мне как к попрошайке. Будто я досадная помеха! Слезы обжигают мои глаза.

Я выхватываю у нее купюру – потому что пятьдесят баксов есть пятьдесят баксов, – проталкиваюсь мимо расфуфыренных дур и быстрым шагом удаляюсь по тротуару.

– Пожалуйста, – бросает мне вслед спесивая блондинка.

Глава 16

В ту ночь я не поехала к обычному месту ночевки на берегу океана. И в следующую тоже; я ночевала в углу автостоянки торгового центра – пока меня не прогнал охранник, – а потом – на тихой улочке в восточном пригороде. Во мне пылали обида и гнев. Хейзел заставила меня поверить, что мы – подруги, наперсницы, а потом унизила своим снисходительным тоном, своей жалостью, черт возьми. Это в лучшем случае бессердечно, в худшем – жестоко. Ведь за последние недели я привязалась к ней.

Вечером в кафе приходит Джесси. Я с трудом узнаю его. Небритый, в бейсболке, в темных очках. Правда, все это ему идет, и с его появлением у меня улучшается настроение. При нормальных взаимоотношениях мы бы обменивались эсэмэсками или перезванивались между свиданиями. Но мои обстоятельства нормальными не назовешь. А может, и его тоже? Я довольна уже тем, что он вообще приходит.

Джесси усаживается на табурет у барной стойки, снимает очки. Боже, какой же он сексуальный.

– Поужинаем, когда закончишь? Или выпьем чего-нибудь?

Во мне просыпается былая смелость.

– Давай поедем к тебе. Кино посмотрим или еще чем-нибудь займемся?

В ожидании его ответа я затаиваю дыхание. Если Джесси отвергнет мое предложение, скажет, что я слишком тороплюсь или что, вообще-то, я ему не нравлюсь, клянусь, я сгорю от стыда. Но, слава богу, он улыбается, на щеке появляется знакомая ямочка.

– Отлично.

Я следую за Джесси в своей машине. Садиться к нему в автомобиль не решилась: это было бы слишком бесцеремонно. Да, я намерена провести с ним ночь, но из некоего старомодного чувства благопристойности выказываю ложную скромность. А может, просто опасаюсь, что он меня отвергнет. Я пока не уверена в его чувствах ко мне. И еще не оправилась от того унижения, какое испытала при случайной встрече с Хейзел.

Квартира Джесси такая, какой я ее помню – опрятная, но пустоватая. Взяв по банке пива, мы устраиваемся на темно-сером диване.

– Что будем смотреть? – Джесси берет пульт.

Он наверняка догадывается, что кино – лишь предлог для того, чтобы приехать сюда. Что на уме у меня совсем другое.

– Мне все равно, – отвечаю я, приподнимая брови.

Джесси медленно раздвигает губы в понимающей улыбке, кладет пульт на журнальный столик и поворачивается ко мне. Его рука – на спинке дивана, коленом он прижимается к моему бедру. Я отпиваю пива, для храбрости.

– Как там твоя подруга? У которой муж дерется?

Обсуждение Хейзел не входило в мои планы на сегодняшний вечер, но, как ни странно, я почему-то рада поговорить о ней.

– Вообще-то мы с ней поссорились.

– Из-за чего?