Любовница бури

Поль сделала аккуратный надрез, как в тех учебниках анатомии, которые когда-то штрудировала в Париже, и резким движением дернула кожу на голове.

– Полли! – Паскаль схватил девушку за руку, – остановись.

Поль отступила в сторону к окну, прижалась спиной к стене и сползла по ней, беззвучно рыдая. Она спрятала лицо в перемазанных в крови руках.

Француз не стал лезть к ней в этот момент, он сделал то, что должен был, потому что по-прежнему был ее другом. Теперь, единственным другом. Он вскинул пистолет и выстрелил.

– Тише, змейка, – прошептал он и все-таки попытался прижать бьющуюся в истерике девушку к себе, но она отскочила от него в сторону и вытаращила обезумившие, блестящие от слез глаза.

– Не трогай меня, – рявкнула она и разочарованно посмотрела на мертвую женщину в кресле, – ты подарил ей слишком легкую смерть. Она этого не заслужила.

– Я просто не мог смотреть, как ты становишься такой же, как они, – признался старый друг упавшим голосом и стал собирать вещи обратно в рюкзак, не в силах выдерживать взгляд девушки полный осуждения.

Поздно, – подумала Поль, – я уже стала такой же, как они. И даже хуже.

Глава седьмая.

Аквитания, сентябрь 1941г.

Через несколько дней очередь дошла и до Кэтрин.

Поль в очередной раз успела испытать всю гремучую смесь эмоций, которую у нее вызывала подруга: раздражение на ее безрассудную вспыльчивость и в тоже время восхищение поразительно сильным и гордым нравом. Криво обритая девушка в уродливой серой пижаме шествовала с таким достоинствам, словно прогуливалась по Лонг-Айленду или набережной в Ницце, а сама была как минимум принцессой Монако. Глаза ее насмешливо горели, и на осунувшемся от голода лице нельзя было прочитать и тени страха. Именно из-за того, какой язвительной и вздорной была Кэт, Поль беспокоилась особенно сильно, догадываясь, что монстру в маске вряд ли понравится своенравное поведение заключенной на допросе. Ее привычка хамить и ерничать.

Поль нашла глазами Сюин, с которой в цеху их разделяло приличное расстояние, и тщетно попыталась поймать взгляд китаянки. Увы, способа предупредить девушку о том, что, скорее всего, она станет следующей не было. Если взялись за их старую компанию....

Сюин словно почувствовала взгляд подруги, подняла голову и бросила Поль свою фирменную мягкую, одобряющую улыбку. Поль попыталась улыбнуться в ответ, но получилась скорее жуткая гримаса злого клоуна из детских страшилок, о которых рассказывала Кэтрин. Поль, которая, до приезда в Париж, вообще толком не знала, кто такие клоуны, очень удивилась, когда узнала, что в Америке эти довольно невинные персонажи часто являются героями поистине леденящих душу историй. Этот мир за океаном вообще казался совершенно другим, завораживающим и странным, и потому Поль особенно сильно мечтала однажды там побывать.

Много где мечтала побывать. Но с каждым днем в Гюрсе, все сильнее сомневалась в том, что, когда-то сможет открыть для себя мир, находящийся за пределами маленького клочка земли, окруженного колючей проволокой. В день в лагере умирало примерно по пять-семь человек, от холода и голода, изнуряющей тяжелой работы и царившей в лагере антисанитарии. Иногда ночами Поль боялась сомкнуть глаза, даже теряя сознание от накопленной за день усталости, остерегаясь, что хозяйничавшие в бараках крысы попросту обглодают ей лицо или руки. Кэтти над этим посмеивалась, говорила, что крысы ей внушают куда больше симпатии, чем белобрысые нацисты. И если уж есть выбор, то лучше быть съеденной грызунами, чем замученной до смерти той же самой садисткой Майер.

Кэтрин вернулась глубокой ночью. Поль ждала ее, лежа в темноте и тщательно прислушиваясь к каждому звуку снаружи, едва различимому сквозь монотонный храп и хрипы арестантов. Подруга плюхнулась рядом прямо на холодную землю и только тогда позволила себе пискнуть от боли. Она сжимала одну руку другой, а пальцы ее были перемазаны в крови.

– Кэтти? – Поль неловко тронула девушку за плечо, – это Монстр сделал?

Американка нервно и злобно хохотнула.

– Нет, – буркнула она, – гребаная Майер. Я сказала ей, что с ее физиономией ей тоже не мешало бы обзавестись маской. А эта сука выдрала мне ноготь на мизинце. Черт, как же больно…

– А Монстр? – не могла сдержать своего любопытства Поль.

Кэтрин присела и огляделась – надзиратели уже ушли, ночь они предпочитали проводить в другом месте, не в силах выносить омерзительную вонь пота и гниения, царившую в бараках. Впрочем, выбирая между ледяным душем и противно пахнущим телом, Поль благоразумно остановилась на втором. Хотя все равно мечтала искупаться в реке, которую видела в долине, по дороге к фабрике. Вода всегда притягивала ее.

Кэтрин поманила Поль рукой и стала пробираться через спящих на полу людей. В конце барака были отогнуты несколько досок, и можно было выбраться наружу. Исхудавшие девушки без труда выбрались через тесное отверстие наружу. Далеко ходить не стоило, потому что по двору блуждали полосы фонаря с надзорной вышки. Бегство было бессмысленным: автоматная очередь с удовольствием пожирала любого, кто имел глупость попасться голодному кругу света.

Поль стала копошиться в траве, в поисках подорожника. Нужно хоть как-то обработать рану подруги, чтобы не дай бог, не началось заражение. Все-таки многие умирали здесь от банальной инфекции, попадавшей в полученные на допросах или производстве раны.

Кэт привалилась спиной к стене барака и вдохнула полной грудью свежий, холодный ночной воздух.

– Зачем ты опять выводишь ее из себя, – ворчала Поль, знатно перемазавшись в земле, но все-таки отыскав искомое растение, – она же чокнутая.

– Все они чокнутые, – отмахнулась американка, – а это даже весело. Надо посоветовать ей потрахаться, может станет чуть добрее…

Поль не хотелось развивать эту тему, она не была настолько искушенной в плотских делах, и потому тут же густо покраснела. Ей определенно повезло, что тюремщики испытывали высокомерную брезгливость к чумазым арестанткам не арийских кровей и не покушались на ее чудом сбереженную пока невинность. Да и кому она нужна, в действительности? Худая, почти плоская, теперь еще обритая почти наголо. Разве что любителям маленьких мальчиков могла приглянуться.

– Ты была права, – наконец-то заговорила Кэтрин и сразу посерьезнела, – этот урод как-то влез мне в голову… Я пыталась сопротивляться, как ты советовала, но…

– Он узнал, про Тулон? – взволнованно перебила Поль. Кэт усмехнулась.

– Сдался ему этот Тулон, – с непонятным выражением в голосе проговорила она и посмотрела Поль в глаза долгим пристальным взглядом. Ох, не понравилось это девушке, потому что слишком малое количество вещей в мире могло заставить легкомысленную подругу стать такой серьезной, – он… черт, хочу курить, – выплюнула Кэтрин, – он искал информацию о тебе.

– Что? – откликнулась Поль.

– Я, черт возьми, даже не знаю, как это описать, – продолжала блондинка, – но все мои воспоминания, связанные с тобой начали проноситься перед глазами. Как мы с тобой познакомились, как я ревновала тебя к Паскалю, пока не поняла, что вы просто хорошие друзья. Как мы жили в Париже, как боролись в сопротивлении… Какие-то мелкие очень личные детали… Мерзкое чувство, словно меня лишили вообще последних крупиц личного пространства… Что он такое, черт возьми?

– Я не знаю, – глухо сказала Поль. Сердце бешено стучало, впервые за очень долгое время она по-настоящему была испугана.

Зачем она понадобилась чертовому садисту в маске? Что он вынюхивал? Неужели это потому, что ей удалось отразить его напор в их первую встречу в допросной? Но это же смешно, она никому не нужная сирота из Алжира, а вовсе не какой-то хваленый медиум!

Поль была абсолютно уверена в том, что при должном желании, любой человек мог бы поставить ментальные щиты и не позволить вторгнуться в свое сознание. И это вовсе не какой-то особый талант. Она придумала черный ящик на допросах в парижских застенках, потому что страшно боялась выдать нужную информацию. И даже не догадывалась, насколько полезным окажется это довольно глупое изобретение, помогавшее ей просто не слететь с катушек от боли и голода.

– Я тоже никогда не верила в эту мистическую чушь, – Кэтрин грустно разглядывала свой изуродованный палец, с прижатым к нему подорожником, – хотя… знаешь? Перед тем, как отец купил ферму в Вирджинии, мы год жили в Новом Орлеане. Нашей соседкой была странная женщина, негритянка, она по разговорам местных занималась магией вуду и к ней таскались все цветные в округе, решать какие-то проблемы с помощью жутких ритуалов. Я ее боялась до дрожи, а потом она мне помогла, выходила мою собаку, которую сбил автомобиль. Она оказалась вовсе не такой страшной, как я думала, но и не делала ничего такого особенного. Весь ее дом был увешен какими-то сушенными травками, жабами в банках и прочей нечистью. Обычная травница.

Поль не знала, зачем ей вся эта информация, она думала о своем и почти не воспринимала смысл сказанных подругой слов. Она знала, что заключенные здесь люди часто хватались за воспоминания о прошлой жизни, как за спасительную соломинку, помогающую снова прийти в себя и опомниться от окружающего в реальности кошмара. Знала, благодаря собственному горькому опыту. Воспоминания, обращенные в слова помогали хоть на несколько мгновений перенестись подальше из этого жуткого места. Когда ей еще посчастливится побывать в Новом Орлеане? Хоть мысленно…

– Это очень плохо, – рассудила Кэтрин, – если у немцев на службе есть люди, которые… умеют всякое такое. Как думаешь, они могут силой мысли сбивать самолеты? А взрывать города? Если так, им вообще не нужны все эти самолеты и танки. Мы должны предупредить наших.

– Кэтти, это невозможно, – осадила разволновавшуюся подругу Поль, – нам не передать отсюда весточки… Нас просто убьют.

Американка схватила Поль за руки и сама же сморщилась от боли в пальце. Она выглядела крайне решительной и серьезной.

– Змейка, мы должны убить Монстра, – сказала она, – но сначала узнать, есть ли еще такие, как он. Это наш долг…

– Может быть, оставим разговоры о долге, пока мы здесь? – попыталась призвать к голосу разума подруги Поль. Кэтрин покачала головой, спорить с ней было невозможно. В такие моменты это было даже опасно, как попытаться своим телом остановить несущийся к разрушенному мосту на всех порах поезд.

И как бы смешно не было, когда ты арестант в лагере и вроде бы все самое худшее с тобой уже произошло, но у Поль возникло сильное недоброе предчувствие. Оно нарастало с каждым словом, сказанным Кэтрин.

– У меня уже есть кое-какие наметки, – окончательно ошарашила Поль подруга, – кажется, есть шанс наладить в лагере подпольную деятельность, но это еще не точно.

Рим, апрель 1959г.

Через день француз плюнул на все свои конспираторские потуги и собственной персоной заявился к Поль в отель. Когда девушку побеспокоил портье, сообщивший, что ее в холле дожидается гость, она почему-то сразу подумала о Шварце и прихватила с собой пистолет. К ее величайшему везению именно в этот момент, Рудольфу позвонили из банка, в котором он работал и попросили оказать консультацию по срочному делу, не терпящему отсрочки. Рудольф был раздосадован, что его дергают во время отпуска и долго слезно извинялся перед Поль, которая изо всех сил пыталась выглядеть огорченной этим фактом.

Наконец, она спустилась в патио, где за самым дальним столиком расположился Паскаль. Он уже успел заказать себе и ей по бокальчику тыквенного лимончелло. Поль проигнорировала напиток, потому что не испытывала особой симпатии к сладким итальянским аперитивам, она предпочитала сухое красное вино или шотландский виски. Француз без смущения опустошил и предложенный девушке стакан. Поль хмыкнула.

– Случилось что-то важное, если ты явился сюда, – сказала она, пряча лицо за полами широкой соломенной шляпы, и нервно оглядываясь по сторонам. Она боялась снова столкнуться со Шварцем и, украдкой, боязливо оглядывала посетителей ресторации.

И, конечно, мерзавец словно снова прочитал ее мысли и материализовался у дверей отеля. Он прошагал своей широкой походкой к остановившегося неподалеку такси. Поль оставалось только быть благодарной вселенной, что он не заметил ее, направляясь по каким-то своим зверским делам.

– Не пялься, – понизив голос до шепота сказала девушка французу, – там…